― Так что за кардинальные смены имиджа? ― начинаю я, ведь меня действительно интересует этот вопрос.

― Только не смейся, ― смущённо говорит девушка, немного покраснев. Я киваю, давая понять, что не буду проявлять веселье, и Эмили с румянцем на щеках признается: ― Это всё из-за парня.

― Я так и знала, ― говорю я, улыбнувшись ей уголками губ, ведь действительно догадывалась об этом. ― И кто он?

― Я не могу сказать, ― аккуратно повернувшись ко мне, объясняет Флоренси. ― Он немного старше, и я не хочу, чтобы Элиот узнал.

Я киваю, переваривая полученную информацию. Очевидно, почему Эмили не хочет, чтобы брат пронюхал об её новых отношениях, но то, что её избранник старше, немного удивляет.

― И сколько ему? ― задаю волнующий вопрос, ожидая реакции девушки, на что она пожимает плечами, избегая прямого взгляда.

― На пару лет старше, ― неоднозначно говорит она, ―, но это не важно. Он просто замечательный, и он подсказал мне немного сменить стиль.

― Подсказал? ― переспрашиваю я, почувствовав неладное. Мечтательный взгляд девушки обнадёживает, но где-то глубоко внутри загорается огонек беспокойства.

― Да, ― легко кивает она и улыбается. ― Он такой внимательный и милый, ― продолжает Эмили, а счастливая улыбка не сходит с её лица. Отчего-то я расслабляюсь, поверив выбору Флоренси, и выдыхаю, даже не заметив, что задержала дыхание.

― О, мы приехали, ― говорит девушка, поднимаясь с места. Мы выходим из автобуса, и я понимаю, что тема закрыта. Но теперь я хотя бы знаю, что происходит, хотя бы частично.

Улица встречает вечерним морозом, и настроение сразу же падает на несколько октав, подпитываемое мыслью о том, что скоро придётся вернуться домой. Возможно, мама уже звонила мне, и я радуюсь, что утром забыла телефон на кухне.

С Эмили мы расстаёмся через пятнадцать минут, получив свои напитки и распрощавшись у входа в кафе. Я медленным шагом бреду в сторону нужной улицы, чувствуя, как ладони теплеют от горячего чая, и думаю о том, что неплохо было бы позвонить отцу прямо сейчас. Практически у каждого в жизни есть друг, с которым можно поговорить, когда у тебя плохое настроение или нет сил что-либо делать, но из-за частых переездов я как-то не успела настолько сдружиться с кем-нибудь, поэтому человеком-в-случае-чего для меня стал отец. И мысль о том, что сейчас я не могу даже услышать его голоса, невероятно расстраивает и наводит тоску.

До дома я дохожу достаточно быстро и замечаю горящий свет на кухне. Моя надежда на спокойное времяпрепровождения испаряется. Я практически бесшумно захожу в прихожую и снимаю ботинки, вешаю куртку на петельку и начинаю смутно припоминать, где оставила телефон, который, надеюсь, никто не трогал.

На кухне, расслабленно расположившись у барной стойки, сидит Шистад. От его кружки исходит приятный кофейный аромат, и раздражение от того, что я не могу позволить себе любимый напиток, мгновенно вспыхивает где-то в солнечном сплетении. Общую картину дополняет ухмылочка парня, которую он нацепляет на лицо, как только я появляюсь в поле зрения.

― Е-ева, ― манерно растягивая гласную, здоровается парень, и я чувствую неладное, разглядывая его самодовольное выражение лица.

― И что ты сделал? ― со вздохом перехожу к делу, демонстрируя брюнету нежелание общаться.

― С чего ты взяла, что я что-то сделал? ― спрашивает он, пытаясь скосить под дурака, но улыбка чеширского кота говорит сама за себя.

― С того, что у тебя лицо сейчас треснет, ― раздражённо закатываю глаза и ожидаю ответа, но Шистад прикусывает губу, притворно задумавшись, а затем делает глоток из кружки.

― Ладно, ― соглашается он с ноткой веселья, но я не разделяю его настроения, мечтая побыстрее забрать свой телефон и запереться в комнате, чтобы просидеть там как минимум до завтрашнего обеда. Скольжу взглядом мимо массивной фигуры Криса к раковине, но не обнаруживаю там своей собственности, и тут же наплывает озарение о чрезмерной радости сидящего напротив.

― Верни телефон, ― требовательно протягиваю руку, не рассчитывая сейчас играть в «кошки-мышки», но Шистад, похоже, настроен иначе.

― С чего ты взяла, что он у меня? ― он делает ещё один глоток из кружки, а я недовольно рассматриваю парня. Его тёмные волосы беспорядочно откинуты назад, карие глаза блестят азартным огоньком, чёрная футболка выгодно обтягивает его плечи и уходит вниз, обхватывая крепкую талию. Некоторым (точно не мне) может показаться, что парень привлекателен, даже красив, но я не двенадцатилетка, чтобы мне нравились парни такого типа.

― Я слишком раздражена, чтобы препираться с тобой, ― шиплю я, слегка подавшись вперед. ― Просто отдай телефон.

― Попроси вежливо, ― так же наклонившись, говорит парень, отчего искорки в его глазах переливаются орехово-зеленым цветом.

Его открытый веселый взгляд немного сбивает меня, и я смотрю прямо на Шистада, не понимая, что за чёрт происходит. Наши лица находятся так близко друг к другу, хотя между нами целая барная стойка, но я отчетливо вижу мелкие родинки на его щеке, которые невозможно рассмотреть с далёкого расстояния, а ещё замечаю трещинке на нижней губе и мягкий изгиб ресниц. Я откровенно пялюсь на парня, но почему-то не хочется ни отодвигаться, ни вообще шевелиться. И Шистад тоже рассматривает меня: его глаза медленно изучают моё лицо, его взгляд становится будто материальным, потому что чувствую, как ореховые радужки скользят по моему носу к губам и подбородку, затем к шее и опускаются куда-то на мои ключицы, а затем вновь возвращаются к лицу. Кожу в районе ладоней начинает покалывать, и я не могу понять: то ли это недавнее раздражение бурлит под шкурой, то ли какая-то другая сила, неведомая мне. Сглатываю скопившуюся во рту жидкость, пытаясь собрать разлетевшиеся мысли, но выходит не слишком хорошо, и где-то на задворках мозга мелькает мысль о том, что парень ещё ближе наклонился ко мне. Непроизвольно бросаю взгляд на его губы и приоткрываю рот, кончиком языка коснувшись своих зубов, будто в замедленной съемке я смотрю, как взгляд парня опускаются на мой рот. В ту же секунду на нём отпечатывается привкус кофе, и я уверена, что просто начинаю сходить с ума. Ещё секунда, и моя кожа почувствует невесомое касание Шистада, тело мгновенно наливается жаром; я, заворожённая, смотрю в глаза Криса, а он смотрит в ответ, и эта секунда кажется практически бесконечно. Разумная часть моего мозга кричит о том, что сейчас произойдёт нечто ужасное, а та, что оказывается сильнее разумной, молчаливо сокращает последние миллиметры.

― Я же говорил, что она уже дома, ― произносит голос где-то за моей спиной со стороны лестницы. Я, как ошпаренная, отскакиваю в сторону и тут же впечатываюсь плечом в стену, отчего по телу проходит боль, сосредотачиваясь где-то в районе предплечья. На пороге кухни показывается Томас ― на нём тёмно-синий запахнутый халат с поясом и тапочки в тон, вид явно скучающий ― и мать, одетая в ночнушку изумрудного цвета и халат в тон, ещё волосы легко разметались по сторонам, но взгляд, который она бросает в мою сторону, полон недовольства.

― Ну и где ты была?

Несмотря на раннее время, эта парочка явно собиралась уже лечь спать. По лицу матери я вижу, что она недовольна моим поздним возвращением, но за маской заботы я вижу плохо прикрытую фальшь. Всё это беспокойство напускное, но кто должен поверить в её материнское чувство ― я или Томас, вот в чем вопрос.

Я бросаю быстрый взгляд на Шистада, пытаясь понять, так же ли он потерян, как и я, но выражение лица у него равнодушное, даже отстранённое, будто парня не интересует разворачивающаяся прямо перед ним сцена.

― Гуляла, ― отвечаю я, чувствуя, как беспричинная, неконтролируемая злость зарождается где-то в кончиках пальцев. Понимаю, что продолжать этот разговор ― прямая дорогая к скандалу, поэтому решаю отступить и вернуться к первоначальному плану с запиранием в комнате. ― Верни телефон, ― вновь протягиваю руку навстречу Шистаду, но он лишь пожимает плечами, будто не знает, о чём я говорю, на что раздраженно закатываю глаза.