— Ева, если ты что-то знаешь, лучше скажи прямо сейчас, — спустя несколько секунд говорит Флоренси.

Я смотрю на него, быстро моргая два раза, и язык примерзает к небу: я не могу ему сказать. Только не ему.

— Если это то, что я должен знать, то ты обязана мне рассказать. Пожалуйста, не заставляй меня думать, что я ошибаюсь в тебе, — его голос звучит серьёзно, но мягко, отчего по телу вновь пробегают мурашки.

Я кусаю губу, обдумывая дальнейшие действия, но на самом деле существует всего один вариант.

— Если всё станет плохо, я скажу тебе. Ладно?

Элиот сжимает челюсти, отчего его лицо приобретает суровое выражение, и он смотрит на меня несколько долгих мгновений, пока размышляет над сказанным. Я уже открыла больше, чем должна была, но это всё, что я могу дать. Метаться меж двух огней — один из кругов Ада по Данте, я уверена.

— Ладно, — наконец говорит он, и серёжка в его ухе наконец-то совершает знакомый кульбит. — Просто не допусти этого «плохо».

Я киваю и облегчённо выдыхаю, понимая, что смогла выкрутиться. Хотя бы на этом этапе.

Шум в ушах прекращается, и я быстро смотрю на то место, где пару минут назад стояли Шистад и та девушка, но теперь там пусто. Моё сердце гулко «ухает» вниз, ударяясь о тазовые косточки. Взглянув на Элиота, я думаю о том, какие эмоции сейчас отражает моё лицо, и надеюсь, что это не отчаянная безысходность. Впрочем, Флоренси возвращается в своё привычное настроение шутливого очарования: это заметно по его легкой ухмылке и искорках, мелькнувших в глазах. Его оптимизм заразителен.

— Как вы проведёте Рождество? — спрашиваю я, чтобы сменить тему.

— Обычный семейный ужин, на котором я буду не самым желанным гостем, но всё же получу в подарок какую-нибудь бесполезную ерунду, — отвечает Элиот с присущей ему беззаботностью в тоне голоса. — Вероятно, потом мы с Крисом напьёмся и будем радоваться, что это наш последний год в школе.

Я громко хмыкаю, проигнорировав спазм в области солнечного сплетения.

— Звучит неплохо, — замечаю я, болтая ногами в воздухе. Бедро Элиота практически прижимается к моему. На нём простой синий пуловер и чёрные джинсы, но он выглядит достаточно привлекательно в такой одежде. Возможно, дело в том, что парням не нужно слишком заморачиваться, чтобы выглядеть хорошо, а возможно, что это удается делать лишь Крису и Элиоту.

— Первое Рождество с Шистадом. Думаешь, справишься? — усмехается парень, запуская руку в кудри и разглаживая их.

— Вообще-то на Рождество я уезжаю к отцу, — парирую я, тут же улыбнувшись. — Улетаю через три дня.

— Кажется, кто-то не в курсе, — замечает Флоренси, прищурившись. — Ну и ладно. Новый год — новая жизнь, не так ли?

Я не успеваю уточнить значение фразы у Элиота: звонок на мгновение оглушает нас, напоминая о необходимости пройти в кабинет. Я спрыгиваю с подоконника и хватаю свою сумку. Парень отрывается от стены, наблюдая за мной.

— Увидимся, — говорю на прощание.

— Пока, красотка, — фыркает Элиот, напоминая о первых днях моего пребывания в Осло. Серёжка в его ухе радостно подпрыгивает.

***

Мы встречаемся с Шистадом после школы. Я специально прихожу на парковку чуть раньше него, чтобы немного охладить рассудок на морозе и приготовиться к встрече. Мы не разговариваем уже несколько дней, отчего беспокойство разрастается в груди в геометрической прогрессии, и я мучительно гадаю, в какой момент всё стало так сложно. Его проблема абсолютно очевидна, и жалкие попытки скрыть это только усугубляют ситуацию. Мы больше не спим в одной постели, но я знаю, что Крис просыпается три-четыре раза за ночь. Я выясняю это опытным путём, просидев на кухне всю ночь несколько дней назад. Одолевшая бессонница вынудила подняться наверх и поискать успокоительное, способное унять тревожные мысли, но ничего так и не помогло. Под утро Крис сам явился на кухню, чтобы выкурить сигарету в окно у раковины, и его болезненный вид отозвался ноющей мигренью в висках. По правде, он выглядит отвратительно, но скрывает это всеми возможными способами, и вопрос времени, когда это заметит Томас. Он не раз грозился Крису реабилитацией, и в этот раз, видимо, история закончится тем же. Шистад решительно отвергает мою помощь и, судя по натянутым отношениям с Элиотом, его тоже. Моё сердце ноет почти постоянно, и в какие-то моменты боль притупляется и становится привычной, как дыхание.

Крис появляется на школьной стоянке через пару минут после меня. Его бледное лицо по цвету практически совпадает со снегом, лежащим сугробами по обочине, под глазами просвечиваются ручейки голубых вен. Куртка на нём расстегнута, ветер треплет одежду. Шистад идёт достаточно медленно, чтобы мелкий снег успел пробраться в его прическу и волосы намокли. Заметив меня, он никак не реагирует, но лишь потому, что у нас есть безмолвный уговор: он подвозит меня до школы и забирает из школы в целях безопасности.

Я знаю, что «первый шаг» оказывается, наверное, уже сотым с моей стороны, но, видимо, я готова дать Крису бесконечное количество шансов в надежде, что он воспользуется хотя бы одним из них. Шистад нажимает кнопку на брелоке, открыв двери, и залезает в салон, не проронив ни слова. Я, впрочем, следую за ним, но не пристёгиваю ремень безопасности, как поступаю обычно.

— Я не поеду домой, — говорю я, пока Крис заводит мотор и включает печку. В машине настолько холодно, что у меня непроизвольно начинают стучать зубы. Температура на улице с каждым днём становится всё ниже, и уровень снега растёт.

— Еще бы, — фыркает Шистад, сжимая руки на руле. Он смотрит в зеркало заднего вида, оценивая возможность выехать с парковки, но дорогу преграждает другой автомобиль.

— Я договорилась увидеться с Эмили, — терпеливо объясняю я, не совсем уверенная, что ему требуются мои оправдания.

— Мне плевать, если честно, — отрывисто отвечает Крис. Машина сзади всё никак не может выехать со стоянки.

— Хорошо, потому что мне тоже плевать на твое мнение, — оповещаю я, внезапно разозлившись.

Смотрю на Шистада прямым взглядом, пытаясь внушить ему — точнее, его скуле — свою правоту, но парень лишь закатывает глаза и быстро осматривает моё лицо. Он выглядит уставшим и нервным и, видимо, поскорее хочет домой. Крис барабанит пальцами по рулю, дожидаясь, пока тот кретин откатит в сторону, но он, похоже, застрял. Впрочем, мне это даже на руку.

— Можешь даже не начинать этот разговор, — раздражается Крис. Он приоткрывает окно, впуская холодный воздух, хотя салон ещё недостаточно прогрелся, и я снова стучу зубами и прячу раскрасневшиеся от мороза ладони в карманы куртки.

— Это не разговор, — фыркаю я. — Просто оповещаю о том, что нет необходимости ждать меня.

Крис медленно моргает и вынимает из внутреннего кармана куртки пачку сигарет, затем зажимает одну между зубов и прикуривает от зажигалки. По салону разносится привычный запах никотина, смешанный с ароматом мороза, и забивается в лёгкие, вызывая лёгкий приступ тошноты.

— Отлично, — спустя две затяжки соглашается Шистад. — Видимо, Элиот присмотрит за тобой. — его ядовитый тон на секунду вводит меня в ступор.

— И что это должно значить? — недовольно спрашиваю я, теряясь в догадках.

— Быстро ты забыла нашу любовь, — приторно улыбнувшись, поясняет Крис, и злость, сквозящая в его тоне, ударяет в район солнечного сплетения и разрастается в виде болезненного шара.

— О чём ты, черт возьми? — я неосознанно повышаю тон, но его намек — удар под дых.

— Неважно, — отвернувшись, он докуривает сигарету и выбрасывает её, затем закрывает окно и вновь смотрит в зеркало заднего вида, раздражённо закатив глаза.

— Твои приступы ревности просто смешны, — скривившись, шиплю я. — Мы не говорили несколько дней, а сегодня ты зажимался с очередной подружкой прямо на моих глазах в коридоре, так что не смей говорить мне что-то о моих чувствах, пока не разобрался со своими. На этом всё.

Я резко дёргаюсь и выскакиваю из машины, но Шистад не идёт за мной. Впрочем, так даже лучше. Яростные слёзы обиды застилают глаза, отчего практически не разбираю дороги, пока иду до стеклянных дверей Центрального корпуса. По пути я случайно сталкиваюсь с каким-то парнем, поэтому приходится отступить в сторону — нога тут же проваливается в сугроб, и снег забивается в ботинок. Чертыхнувшись, стираю влагу со щёк и быстро преодолеваю оставшееся расстояние до двери. В эту же секунду выходит Эмили: её лицо покрыто алыми пятнами, глаза застилает туманная дымка, но она не кажется расстроенной, скорее довольной и смущённой. Причины её состояния остаются неясными, но от первой догадки меня тут же мутит.