— Тогда не буду вам мешать, — улыбнувшись в очередной раз, отзывается Бодвар, указав на свой кофе, но Эмили, неожиданно для всех, предлагает, тут же густо покраснев:

— Можете позавтракать с нами.

Я удивлённо смотрю на неё, как и учитель, который явно не ожидал такого предложения от столь робкой ученицы.

Он качает головой, желая отказаться, но тут же подхватываю тему Эмили, уговаривая:

— Нам бы очень хотелось послушать об истории завтрака, — убеждаю, улыбнувшись мужчине, хотя и понимаю, что это откровенная наглость.

Отодвигаюсь ближе к окну, предоставляя место для Бодвара, который оглядывает полупустое кафе, раздумывая пару секунд, а затем растягивает губы в улыбке и садится рядом.

— Так, что же думали наши предки о завтраке? — тут же спрашиваю я, пытаясь помешать тишине за столом.

— Римляне считали, что необходимо есть всего один раз в день, поэтому завтрак не был необходимым ритуалом, — тут же сообщает Бодвар, сделав глоток из своего стакана.

— Ева, а откуда ты к нам переехала? — поменяв тему, спрашивает мужчина, обратив своё внимание на меня.

Эмили делает несколько поспешных глотков какао, очевидно, чтобы поддерживать молчание.

— Последние три месяца мы с отцом были в Германии, но перед этим четыре года жили в Стокгольме. Мне нравится изучать новую культуру. Например, прибывая в Осло эту неделю я убедилась, что парни здесь довольно нахальны, девушки невероятно дружелюбны, — подмигнув Эмили, уверяю я, — а преподаватели милы, — подняв взгляд на Бодвара, замечаю я.

В ответ он смеётся, сделав ещё пару глотков из стакана.

— Что ж, звучит правдоподобно, — соглашается учитель. — Хотя с погодными условиями ты прогадала, — указав на кардиган, замечает он.

Бодвар переводит взгляд на Эмили, которая тут же прячет глаза и продолжает опустошать свой стакан с какао слишком быстро, отчего мне думается, что она может обжечь язык.

— Эмили, как поживает твой брат?

— Все хорошо, спасибо, — поспешно отзывается Флоренси, подняв взгляд из-под опущенных ресниц.

Кудрявая прядь волос падает на лицо, и девушка тут же откидывает её назад, поставив кружку на стол.

— Ему нелегко после аварии, нога все еще болит, гипс должны снять только на следующей неделе.

— Авария? — приподняв брови, спрашиваю я, не акцентируя внимание на то, что вообще не знала о брате.

— Да, Элиота, моего брата, недавно сбила машина. У него было несколько переломов, но сейчас всё намного лучше, — заверяет она, глядя на меня виноватым взглядом, высказывая сожаление о том, что не успела сама рассказать о брате.

— Что ж, девушки, — поднимаясь, говорит Бодвар, глядя на нас, — думаю, мне уже пора. Спасибо за завтрак. Увидимся на уроке.

Он дружелюбно улыбается нам и, отряхнув пальто, бодрой походкой направляется к выходу, вновь обернувшись у двери.

— Класс, мы только что завтракали с самым сексуальным учителем, — откинувшись на спинку диванчика, заявляю я, глубоко выдохнув при этом, а после делаю глоток из кружки, с сожалением осознавая, что моё какао уже остыло и на вкус похоже на холодную воду с молоком.

— Боже, не говори так, — смущённо выпаливает Эмили, уставившись на меня.

Лицо её всё такого же красного оттенка, как и последние пятнадцать минут, что Бодвар провёл за этим столиком.

— Почему? Ты сама пригласила его, — напоминаю я, задорно улыбнувшись девушке, которая качает головой, стыдясь своего поступка. — Да ладно, всё отлично, — заверяю я, переводя взгляд на экран своего телефона. — Похоже, наш завтрак немного затянулся, время уже одиннадцать, мне нужно домой.

В пару глотков опустошаю кружку с остывшим напитком, спрятав булочку с шоколадом в бумажный пакетик, чтобы спокойно донести до дома, и поднимаюсь с места, поправ кардиган. Эмили поступает так же, накинув на плечо сумку с длинным ремешком и отряхнув пальто от хлебных крошек.

Вместе выходим из кафе, направляясь в сторону моего дома, потому что с ориентированием у меня неполадки, и я заранее попросила Эмили проводить меня. Кроме того, мы провели ничтожно малое количество времени вдвоём, совершенно ничего не узнав друг о друге, а ведь я рассчитываю подружиться с ней.

— Значит брат? — переходя дорогу, напоминаю я. — И какой он?

— Слишком неугомонный, — улыбнувшись, заверяет девушка, — раз уж попал под машину.

— Ага, наверное, невероятно самодовольный, как и все парни в Осло, — замечаю я, на минуту вспомнив о том, кто и что ожидает меня по возвращению домой.

— Это точно, — рассмеявшись, соглашается Эмили.

Не заметив, как пролетело время, мы уже оказываемся возле моей калитки, где стоит припаркованный автомобиль, напомнивший девушке о Шистаде. Я заверяю ее, что расскажу позже, поэтому Эмили кивает, прощаясь.

— Тогда до понедельника? — киваю в ответ, остановившись у входа во двор, и машу подруге рукой, которая улыбается в ответ и поворачивает за угол, оставив меня одну.

Смотрю на машину Шистада, закатив при этом глаза, и пинаю её заднее колесо, ожидая услышать сигнализацию, но ничего не происходит, поэтому разочарованно отворачиваюсь от автомобиля и в приподнятом настроение от прошедшей прогулки следую домой.

***

Сижу на кухне, помешивая отвар из “Апельсинового рая”, который приобретает более тёмный оттенок. Запах разносится на всю комнату, ноутбук тихо жужжит, воспроизводя фильм, который как раз подходит к своей кульминации.

Делаю пару глотков, ощутив апельсиновый вкус на языке, и машинально проверяю телефон на наличие сообщений или звонков, но последнее оповещение приходило около получаса назад, когда написала Эмили.

Тяжело вздыхаю, почувствовав отчаяние где-то под ребрами. Скорее всего, отец просто занят, раз не может ответить. После того, как мы уехали в Германию, с работой всё стало более напряжённо — папа всё чаще казался усталым, рано уходил спать, но, когда я уезжала, он обещал поддерживать связь. Что ж, винить его в чрезмерной занятости глупо и неправильно.

Оставляю негативные мысли, уткнувшись в экран ноутбука и попытавшись сконцентрироваться на фильме, но сегодня это оказывается совершенно невозможно: входная дверь закрывается с громким хлопком.

Вскакиваю со своего места, нахмурив брови, и быстро иду в коридор, желая узнать, что происходит, хотя в голове уже возник образ Шистада, который явился домой. И мой мозг меня не обманывает: на пороге стоит парень, расшнуровывающий ботинки. Увидев меня, Шистад криво усмехается и выпрямляется в положении сидя, оставив шнурки свободно болтаться на закиданной на колено ноге.

— Классно выглядишь, — указывает на мои пижамные штаны, в которые я переоделась, чтобы чувствовать себя комфортно, и серую майку, с красующимся пятном от чая на груди, пролитым мной несколькими минутами ранее от невнимательности.

— Довольно сексуально, — соглашается с собой он, посмотрев мне в глаза.

Я закатываю глаза от пошлого комментария и скрещиваю руки на груди, мельком бросив взгляд на Шистада.

— Не могу сказать о тебе того же, — заверяю его, тихо фыркнув.

Он в ответ качает головой, слабо оскалившись, и тянет свой ботинок, откидывая его к стене.

— Убери, — требовательно говорю я, кивнув на разбросанную обувь, но в ответ придурок лишь пожимает плечами, кинув на меня раздражённый взгляд.

— Сама убери, я гость в доме.

— Чего? — восклицаю я, пустив смешок. — Если ты занял гостевую комнату, это не означает, что ты гость. Ты теперь здесь живёшь.

— Ладно, ладно, только прекрати так злобно смотреть, — сдаётся парень, пнув ботинки, которые отлетают в сторону.

Передергиваю плечами и ухожу на кухню, боком зацепив парня.

— Грр, какая злая.

***

— Что у нас на ужин? — интересуется Шистад, мягко захлопнув крышку моего ноутбука и воззрившись на меня.

Отвечаю на его взгляд, согнув брови, и наклоняю голову, высказывая своё непонимание:

— Что? Откуда мне знать, что у тебя на ужин? — отвечаю я, откинувшись чуть назад, подальше от лица парня.