В такое время мир представлялся другим, более привлекательным, чем в любое другое время суток. Улицы, озаренные светом тысяч фонарей и фар, отсюда казались творением рук гениального художника, и походили на корабли, плывущие по невидимому мрачному морю.

– Теперь ты, – обратилась ко мне Молли.

– Не стоит, – засмущался я, хотя в рюкзаке лежали десятки дисков, – У меня они скучные.

– Ты не танцевал, так что будь любезен, поделись песней.

– А если не понравится?

Мой вопрос удивил ее. Она уселась на крыше машины и, наклонившись, сказала:

– Какая разница? Тебе же нравится. Так что смелее, включай на всю громкость и плюнь на наши мнения. Танец или песня. Выбирай.

Я включил песню группы “The Beatles – Something”. Она спрыгнула с машины и надела босоножки обратно.

– О, классика. И это ты называешь скучной песней?

– Все, кому давал послушать, считали так.

– Теперь только мне показывай свой плейлист.

Something in the way she moves

Attracts me like no other lover

Something in the way she woos me

I don’t want to leave her now

You know I believe and how.

В этот раз никто не подпевал. Брат с Молли прижались друг к другу и мерно двигались в такт песни. Он в медленных танцах не разбирался, и пару раз наступил на ее ноги, но она скрывала его ошибки под изящными движениями. Я достал телефон и незаметно стал снимать. Брат выглядел счастливым. Не мог налюбоваться ее красотой. Таким возвышенным я видел его только на море.

На рассвете мы выехали. До города было недалеко, но у брата слипались глаза. Я сел за руль. Водительских прав я еще не получил, поэтому старался не превышать. Ехал так медленно, что грузовики обгоняли нас. В салоне машины стояла тишина, если не считать храп брата и Молли, которая шепотом советовала мне свои любимые песни. По дороге она захотела перекусить, и я остановился на заправке. Не стал будить брата. Молли взяла нам по сэндвичу с тунцом и кофе, и мы, открыв багажник машины, сели внутрь.

– Вау, смотри, – сказала она вдруг и указала пальцем на другую сторону дороги. – Лилии.

Я увидел поле из ярких цветов, огражденное металлическими заборами.

– Это не лилии, – ответил я.

– Нет, я узнаю их где угодно. Пошли, посмотрим.

Она потащила меня через дорогу к ограждениям, вопреки моим уговорам.

– Я же говорила – лилии, – добавила она с гордостью.

Я уловил сладкий аромат присущий белым лилиям и понял, что Молли не ошиблась.

– Как ты это делаешь?

– Я их где угодно узнаю, – повторила она.

Молли попыталась сорвать одну из них через решетку, но не доставала. Недолго думая, она вскарабкалась по ограждению. Я вытаращил глаза.

– Что ты делаешь?

– Мои книги нуждаются в них.

Она легким движением рук и ног сбросила свое тело по другую сторону забора.

– Это же частная собственность.

– Мы быстро, не бойся, – улыбнулась она.

Я перелез вслед за ней и тут же почувствовал влажный запах земли. Молли собирала цветы, а я стоял, оглядываясь, чтобы никто нас не увидел. Золотистые лучи утреннего солнца падали на сад. Лепестки омывались светом и напоминали крылышки бабочек, готовящихся к полету. Я хотел сорвать и схватил один из цветков. Приблизился и ощутил насыщенный аромат, который исходил от него и убрал руку. Я присел так, чтобы цветы доставали до моей шеи, и я мог вдоволь насладиться запахом сада.

– Наверное, посадивший их человек очень красив душой, – пробормотал я. – Ведь чтобы создать такое, недостаточно быть просто богатым, надо еще любить жизнь.

– Что ты уселся? – спросила Молли.

Она едва удерживала охапку цветов в руках.

– Помогай, давай.

– Не могу, – ответил я.

– Что значит, не могу? Просто сорви и собери, – продолжала она настаивать.

– Не могу, потому что грех убивать такую красоту. Они мне понравились, потому мне хватит и того, что я смотрю на них. Не трогаю, не отрываю, не убиваю, а только вижу, как они цветут.

На нее мои слова не подействовали. Она приказала мне взять те цветы, которые уже собрала, и идти к машине. Я так и сделал. В салоне стало душно от резкого запаха, и я открыл окна. Брат все еще крепко спал. Через несколько минут появилась Молли с еще большей кучей цветов.

– Не смотри на меня так, Матрос, – сказала она, – они все равно здесь завянут. Так хотя бы послужат кому-нибудь.

Я промолчал. Через полчаса мы приехали к ее подъезду. Я помог ей донести цветы до двери.

– Вот возьми, – сказала она, прощаясь, и дала мне несколько лилии, – подаришь маме.

Я молча взял и направился вниз.

– Не надо меня осуждать, Матрос, – сказала она вслед. – Если ты думаешь, что им лучше подыхать в скучном поле, будучи одними из множеств таких же цветков, но естественным образом, то я считаю, что делаю им одолжение, подарив возможность засиять на короткий, но незабываемый миг, и остаться в памяти увидевшего их человека. Я бы выбрала то же самое, если бы родилась лилией.

Она смогла меня удивить. Ее вчерашний танец на крыше машины, ее слова о том, что мы вечно останемся в памяти друг у друга, ее пение и искренние эмоции, ее безрассудные действия, ловкость, с которою она вскарабкивалась на забор, а теперь эти слова произвели на меня впечатление.

– Я бы тебя ни за что не осудил, Молли, потому что знаю, что у тебя благородное сердце, и все, что ты делаешь, ты делаешь от сердца одного, – ответил я и сошел дальше вниз по лестнице с улыбкой на лице.

Сел в машину. Бороться со сном уже не осталось сил. Брат так крепко спал, что я подумал, не пропустить ли ему работу. Но представил, как он разозлится, проснувшись, и легонько дернул его за рукав.

– Что? Уже приехали? – спросил он сквозь сон.

– Ты пропустил самое интересное.

Он приподнялся, хрустнул шеей и сказал:

– Самое интересное ты только что перебил. А где Молли?

– Пошла домой.

Я завел мотор и приехал к Аскару. По пути думал, откуда берется остроумие. Будучи начитанным человеком, я никогда не мог сообразить ответ так, чтобы было и быстро и смешно. Например, как ответил брат. Или как Аскар выигрывает у меня в любом споре. Наверное, таким нужно родиться.

Мы приехали. Брат сел за руль и поехал на работу. Аскар сочинял песню.

– Ну, и страшный же ты, – встретил он меня.

– Я не спал всю ночь.

– Ты бы заинтриговал меня этими словами, если бы я не знал тебя всю жизнь.

Мы попили с ними чай во дворе. Я рассказал ему о событиях прошлой ночи. Он внимательно меня выслушал и ответил:

– Посмотри на мои пальцы.

Я оглядел его пальцы и ладони, которые покрылись мозолью.

– И че?

– А то, что им нужен такой отдых.

– Отдых от чего? От бесконечного онанизма?

Он закатил глаза и крикнул, приблизившись к моему лицу:

– Не шути! Сколько раз тебе говорил, это не твое.

Мы рассмеялись. Он закурил и продолжил:

– Поговори с братом. Я хочу с вами.

– Ладно.

Брат с ним хорошо ладил, но я не знал, одобрит ли затею Молли. Мы посидели немного, и я отправился домой.

Спал я долго. Проснулся только вечером. Мне снилось, что я ехал по пустой лесной дороге. Ночь. Шел дождь. Вроде я один, но рядом на пассажирском сиденье был кто-то еще. Он то ли одет, то ли накрыт черным, и размытая его фигура лишь отдаленно походила на человека. Лица я не мог увидеть. Смотрел на фигуру, не обращая внимания на дорогу, и вдруг кто-то выбежал на проезжую часть. Я со всей силой нажал на тормоз, но не успел и проехал сквозь пробегающего. Именно сквозь него, потому что удара не почувствовал. Но когда я вышел из машины и обернулся, увидел человека, который лежал в скрюченной позе и истекал кровью. Я попятился обратно к машине попросить помощи у своего пассажира, но не нашел его там. В панике я побежал в сторону сбитого, но и он исчез. Обернулся, и машины тоже не стало. Я остался один на пустой лесной трассе. Кровь сбитого все еще стекала по мокрому асфальту. Открыл глаза и увидел сидящего рядом Аскара.