Он стоял у чёрной машины и докуривал третью сигарету. Кончики пальцев уже пожелтели, пахли не особо приятно, от чего он периодически кривился. Странный факт, даже пропавшие курильщики осознавали гадость своей привычки. «Это мой выбор, Граф, – сказала ему как-то Дарина. – Хочу знать, от чего сдохну». Прохор тяжело вздохнул и закатил красные от недосыпа глаза. На приятном лице недельная щетина и ссадина – последствия запоя. Люди брезгливо оглядывались на него. Причина этого отнюдь не внешний неряшливый вид. Под правым глазом «чёрная метка» для общества. Пентаграмма – символ избитый, но именно он был излюбленной меткой местных банд из РД. Выходец из района на вокзале – причина испуганно оглядываться и шептаться.

– Бля, – пропитый хрип вырвался из груди Прохора.

Когда РД стали шмонать по поводу и без, то до Графа быстро дошло, что дело серьёзное. По своим «каналам» он докопался до того, что Море не приходит в себя уже четыре дня. Когда же связаться не получилось и с Ведьмой, которая по всем признакам находилась под подозрением, Прохор решил набрать Козодоя. Конечно, перед этим он знатно надрался в баре и с возгласами: «Да мы все подохнем из-за ханжи этого», разбить пару лиц. Последнего упоминать при Дарине не стоило.

– Граф, где твой лоск? – голос пронзительный, резкий, колючий.

– Нахер пошла, Козодой.

– Прохор Андреич, как грубо, – с насмешкой. – Графом вас делает только фамилия.

– Шутки всё шутишь, – он обернулся, не особо желая лицезреть старую знакомую.

Что же он увидел? Серую, блёклую девушку с неярким макияжем и чёткими кругами под глазами, в потёртом пальто и сношенных туфлях. Это была вовсе не Козодой, так, жалкая копия. То, что он испытал радость от этого совсем его не коробило. Жизнь всегда готова поставить тебя раком, сучка.

Последнее он сказал в слух, как оказалось. Козодой сузила глаза и протянула весьма театрально:

– Мы вышли из ада, поэтому идём в зад.

– В философы записалась?

– Всегда такой была.

– Ты одна?

– Нет, эти со мной.

– Сказать раньше могла?

– Времени не было, Граф.

– Это моя фраза.

– Да, я помню.

Мутные карие глаза оглядели сопровождение девушки. Знакомый мудак из демонов- Чёрт, вызвал у Графа яркий приступ тошноты. Второго он видел впервые. Стоило ему сконцентрироваться на пареньке, так в нос ударил запах крови. Человеческой. Пах парнишка точно как ребята с РД.

– Давно не виделись, Прохор, – добродушно помахал демон. – Я скучал.

– Угу, – мужчина рефлекторно сжался, под пронзительным взглядом неоново-жёлтых глаз.

– А это – Костя, – Дарина махнула в сторону паренька. – У него проблемы с манерами.

Тот в ответ лишь фыркнул, поправляя рюкзак на плече.

– Садитесь в машину, – Прохор потушил сигарету. – Слишком много внимания.

– Разве публика для таких как ты не главное? – появление Чёртополоха на переднем сидении было ожидаемо. – В последнюю нашу встречу ты материл всех чуть ли не с трибуны, требуя справедливости.

– Это было до того, как «нормалы» на нас стали скалиться.

– Нормалы?

– Ну, раз им можно называть нас «уродами», так мы и для них придумали что-то обидное.

Прохор понимал, что звучит это жалко и мелочно. Хохот демона лишь усугубил это чувство. На автомате он завёл машину. С заднего сиденья послышалось чирканье. Козодой закурила, приоткрыв окно. Константин поглядывал на неё укоризненно.

– Не любишь поезда? – Дарина весьма напряжена, что не ускользнуло от Прохора.

– Когда-то любила, – девушка стряхнула пепел.

– Море?

Девушка промолчала. Демон раздражённо фыркнул. Константина трясло от полного непонимания ни тем разговора ни сложившейся ситуации.

Последнее(первое) свидание

Вокзал встречал отвратительным запахом масла и грязи. Последняя чавкала под ногами, с упоением цепляясь за обувь, оседая на всём, к чему дотянется.

Железнодорожные пути были частично разрушены за время войны, поэтому маршруты были нестабильные и редкие. Многие посчитали бы роскошью использовать этот вид передвижения, ставший чуть ли не единственным. С учётом того, что авиация стала опасной с появлением виверн в небе.

Ей не нужно было всё это. Она не хотела приходить сегодня утром на вокзал и садиться в поезд. В воспалённом мозге ярко рисовалась картина удаляющегося города, в котором она оставляла всё. Знакомых, семью, работу и…

– Готова? – голос столь желанный, но холодный.

Хотелось бы чаще его слышать, только не с такой скукой, переполняющей каждое слово. Осторожно оглядев сопровождающего, она едва сдерживала слёзы. Нос тонкий с небольшой горбинкой, поджатые губы и губительно-голубые глаза. Совершенно неказистые, умоляющие о том, чтобы кто-то наполнил их. Эгоистично, но с первой встречи она понимала, что может это сделать. Наполнить море жизнью, согреть и заставить увидеть что-то новое. Но Море не желало наполнить её. Сколько пустых причин для встреч она придумывала.

– Козодой? – он так и не дождался ответа.

– Всегда готова, – улыбка совершенно безумная, отчаянная.

Не оценил. Как обычно. Новая волна боли. Её море было жестоко.

– Тогда тебе пора. Никто не придёт провожать?

– Думаешь, я рассказала кому-то?

– Не знаю.

– Нет, не рассказала.

В голове звучал вопрос: «почему?». Хотя, это было лишь её больное воображение. Утренний туман заливал разбитую платформу. Или это был пар? Думать не хотелось. Желание несбыточного ответного чувства разбивал звук приближающегося поезда. Так хрустели кости на поле битвы, так рвались её нервы каждый раз, когда она приближалась к нему.

Как низко было бы назвать это любовью. Одержимость? Влечение? Жадность? Определённо, это было ближе.

– Там будет море, – будто невзначай.

– Там не будет Моря.

– Дарина, я…

– Нет, не говори. И так пиздец как больно.

Она села в поезд под его молчаливую растерянность. Не заслужила даже взгляда вслед удаляющемуся вагону. Физически чувствуя, как рвутся связи с прежним, привычным миром Козодой удалялась от возлюбленного Моря к совершенно чужому и незнакомому. Это было её первое свидание. И последнее – с любимым человеком.

***

– Тут не так и плохо, – Прохор распахнул дверь в комнату. – Пару дней протянете.

– Спасибо за заботу, – Дарина без особого восторга вошла в жилище.

– Район не в курсе о тебе. Как и Корпус. Я позаботился.

– А ты обжился, Прохор.

– Повторюсь, тут реально не такой клоповник, как считают.

– Либо ты весьма хороший клоп.

В разговор вмешался Чёрт, что весьма заинтересованно вглядывался в мрачный переулок за окном:

– Тут и правда маленький ад. Будто и не перебирался к вам.

– По мне, обычный район, – пожал плечами Константин.

– Поспорю, – ухмылка расползалась по лицу демона. – Просто ты пока не заметил.

– Чего?

– Общины, – Дарина уселась в кресло. – Иерархию, правила, кодексы. И ценность крови и рода. Хотя, подумать, и у людей так же. Просто называют по другому.

Узкая тёмная улочка с блёклыми вывесками, наполовину облезшими. «Томная магия» соперничала с «Третьим кругом», заманивая запахами пряных до слёз в глазах запахами прохожих. Запах даже отчасти ощущался в комнате. Либо он был настолько сильным, либо щели в деревянной раме были столь широки.

– Ресторанчики держат две разные банды, – пояснил Прохор, указывая на бары. – Так что стоит сразу определиться.

– Еда ближе к нашей? – заинтересованно со стороны Чертополоха.

– Да, насколько могу судить, – Граф пожал плечами. – Мне нравится.

Константин знал, что вкусовые рецепторы у носителей демонической крови работают слегка иначе. Точнее, то, что казалось людям острым -для них казалось пресным, а едва сладкое – приторным. У мужчины это было слабо выражено, насколько он мог судить.