— А теневых клонов сколько делаешь?

— Двенадцать.

— Ого! Да ты крутой, Конохамару, — Ханаби усмехнулась, а молодой человек, окончательно смущенный, но чувствовавший себя на седьмом небе от счастья, пробормотал что-то невнятное в ответ.

Внезапно девушка отпрянула от него на шаг в сторону и сказала быстро:

— Слушай, держись чуть подальше, ладно?

Конохамару проследил за ее взглядом и увидел Кэнсина на другой стороне улицы.

— А что такое? — спросил он, слегка прищурившись, но стараясь сохранять каменное выражение лица.

— Не хочу, чтобы Кэнсин-кун думал, что мы встречаемся. Нас все еще дразнят «коноханаби», если ты не знал.

Обсуждаемый молодой человек свернул в боковую улочку, и Ханаби расслабилась.

— Тебе нравится Кэнсин? — с удивлением спросил Конохамару. — Кэнсин Бросаю-как-девчонка?

— Что?

— Мы его так зовем, он же всегда мажет.

— Как девчонка, значит?! — возмутилась Ханаби. — По-твоему, в этом деле женщины чем-то отличаются от мужчин? Ты прям ни одной меткой девушки не знаешь? Не знаешь, да?

— Знаю… Тебя знаю, Ханаби: ты очень меткая. Я уверен, ты бросаешь кунаи лучше, чем я. Таким, как Кэнсин, никогда с тобой не сравниться. Да он даже мизинца твоего не стоит… в метании кунаев.

— Ну и ладно, — все же несколько смягчившись, ответила куноичи. — Есть и другие достоинства кроме меткости.

Молодые люди подошли к кварталу Хьюга и остановились неподалеку от ворот.

— Так он тебе все-таки нравится? Даже после того, как я говорю тебе, что он никудышный шиноби?

Сердце громко колотилось в груди Конохамару под плотным жилетом чунина. Он был расстроен и возмущен и отказывался понимать, почему его так жестоко обрушили с облаков на землю.

«Ведь только что она говорила, что я крутой, я! Так почему…»

— Ну и нравится, что такого? — Ханаби сначала смутилась, но потом обратила внимание на красное сердитое лицо юноши и в ее глазах заискрилось лукавство. — Симпатичный же парень.

Обычно Конохамару импонировало, что его подруга ведет себя естественно, открыто и без ужимок высказывая свои мысли, но сейчас это причиняло ему невыразимые страдания. Ну почему она не может быть как Хината-сама?..

— Так может, замуж за него хочешь?

— Ты глупый что ли, такие вопросы задавать…

— Отвечай, Ханаби: хочешь за него замуж или нет?

Куноичи с удивлением смотрела на своего друга и думала, что таким рассерженным она видела его только один раз: тогда, на пирсе, когда он отказался мириться и принимать ее извинения. С чего бы это ему так злиться? Ханаби была весьма далека от мысли о замужестве, но ей захотелось проверить что будет, если идти до конца.

— Почему бы и нет? — ответила она, силясь подавить усмешку.

— В самом деле?! — воскликнул Конохамару. — Почему бы и нет?! Ну давай, выходи за него, а я… я женюсь на Моэги! Она всегда мне нравилась: милая девушка, отличный товарищ, послушная и… и боец толковый!

— Что ж, — со спокойной улыбкой ответила Ханаби, — говорят, из друзей получаются самые лучшие пары.

Куноичи кивнула на прощание и пошла к воротам клана.

Юноша смотрел Ханаби вслед и в агонии ревности и отчаяния пытался понять, почему ему больно, а ей нет.

Проснувшись на следующее утро, Конохамару провалялся в блаженном состоянии неги еще некоторое время, желая продлить приятное впечатление от своего сна. В нем он видел Ханаби в облике прекрасной принцессы клана, в светло-сером кимоно, с волосами, убранными в высокую прическу. Он там тоже был, в одеянии Хокаге…

Воображение Конохамару продолжало работать в том же направлении. Вот он представил, как Ханаби смущенно краснеет рядом с ним и опускает свои длинные темные ресницы.

«Ах, пожалуйста, — произносит она нежным голоском, — прошу вас не говорить таких смелых речей…»

И тут перед его глазами встала совсем другая картина: они с Ханаби сидят под столом и разглядывают рисунки в книге. Девушка, глядя на целующуюся пару без малейшего смущения, выдает какой-то смелый комментарий. Эта картина сменилась другой: Ханаби самым бессовестным образом открыто признает, что ей нравится какой-то парень. Наконец, Конохамару слышит словно наяву: «Ты уж определись, с принцессой Хьюга хочешь дружить или с Ханаби-чан…»

Окончательно проснувшись, юноша широко распахнул глаза и уставился в потолок.

— Это правда, — сказал он себе. — Я часто путаю мечты и реальность. Но на этот раз…

Жена Узумаки Наруто была прекрасна: добрая, женственная, скромная. Поначалу Конохамару был уверен, что найдет себе такую же супругу, но сейчас он думал о том, как скучно ему было бы без шуток Ханаби и ее уверенных высказываний по любому поводу. Вот и теперь, стоило только подумать о ней, как губы юноши сами собой начали расплываться в улыбке.

— Всегда дружи со мной, Ханаби-чан… — тихо сказал он вслух. — Дружи только со мной… И никогда не выходи замуж!

— Ми-и-и-и-ленький! — Ханаби подхватила младенца на руки и осторожно прижала к себе. — Смотри же, какой у меня племянничек!

— Вижу, вижу, — ответил Конохамару. — Только дай-ка его лучше мне, пока не раздавила беднягу.

— Лапочка, лялечка, голубые глазки… Ой, не могу, какой мягонький….

— Дай мне.

— Да с чего бы? Это мой племянник, и я собираюсь стать лучшей тетей на свете! — заявила Ханаби и добавила, обращаясь к малышу: — Я научу тебя технике Мягкой ладони Хьюга, а еще управлению чакрой, будешь делать Вихрь Предчувствия… Во-о-о-от так!

— Ну что ты делаешь? Не крутись с ребенком — это вредно. Ханаби-чан! — Конохамару решительно, но осторожно забрал младенца у подруги. — Он тебе игрушка что ли? Это, может быть, будущий Хокаге…

— Восьмой что ли?

— Ну нет, Восьмым буду я. Разрешаю ему быть Девятым, — молодой человек посмотрел на круглое лицо ребенка и добавил: — Ты будешь очень сильным, как твои папа и мама. А я научу тебя техникам Стихии Ветра. Видел когда-нибудь Расенган?..

— Дался ему твой Расенган… Послушай меня, малыш: клан Хьюга самый сильный в Деревне, так что наверняка тайдзюцу станет твоим призванием. А я как будущая глава во всем тебя поддержу.

— Подвиньтесь, госпожа будущая глава всех Хьюга, вы загораживаете свет господину будущему Хокаге…

Ханаби отступила и какое-то время наблюдала за Конохамару. Ее удивляло, что парень его возраста может с удовольствием возиться с младенцем, и в дальнейшем куноичи убедилась в том, что из ее друга получился более терпеливый и внимательный наставник, чем она сама.

— Ну что? — раздался за спинами молодых людей раскатистый голос счастливого отца. — Не устали еще водиться?

Наруто подошел и втиснулся между ними, чтобы пальцем погладить сына по щечке с полосками, напоминающими лисьи усы.

— Как он мог заснуть, когда мы так шумим? — удивилась Ханаби. — Что ты с ним сделал, Конохамару?

— Кстати, — понижая голос и переводя взгляд на младшего товарища, произнес Наруто, — как твое прошение о вступлении в АНБУ? Что сказал Какаши-сэнсэй?

Куноичи насторожилась. Юноша слегка покраснел.

— Сказал, что мне надо подождать год или два — все будет зависеть от моих успехов.

— Тогда ждать не так уж долго, — Наруто усмехнулся.

Когда молодые люди вышли на улицу, Коноху уже окутали весенние сумерки.

— Зачем тебе поступать на службу в АНБУ? — тихо спросила Ханаби.

— Я чувствую, что могу быть полезен. К тому же в наше мирное время это кажется единственной возможностью по-настоящему проверить свои силы.

— Но это ведь опасно!

— Ну и что?

— А как же твоя мечта стать Хокаге?

— Ты сама как-то говорила мне — еще во время войны, — что люди будут помнить, кто проливал свою кровь за Деревню. Я не сражался тогда на поле боя и поэтому хочу доказать…

Конохамару собирался произнести какие-нибудь красивые слова вроде «готов пожертвовать собой» или «способен отдать жизнь», но чувствовал, что они прозвучат фальшиво этим чудесным весенним вечером в сердце мирной Конохи. Однако Ханаби и так понимала, что он имеет в виду, поэтому молчала.