Ярик покосился на неё через плечо и, отвернувшись, сделал ещё глоток.

– Я твоего отца знал, – сказал он, и Янка невольно вздрогнула. А потом добавил: – Тот ещё урод! Бросить дочь по уши в дерьме.

– Он думает, я не его дочь, – сказала Янка тихо.

Ярик бросил на неё ещё один короткий взгляд.

– Ты думаешь, он бы родную не бросил? – спросил он.

Янка пожала плечами. Подумав, она пришла к выводу, что папаша бросил бы любого, если бы тот не вписался в предвыборную кампанию.

Ярик свободной рукой накрыл её ладонь и сжал пальцы поверх руки.

– У нас с тобой проблема, Янка. Твои сто косарей.

– Я… – Янка прокашлялась. – Я знаю.

– У меня есть один план, но мне нужны будут ребята. Абсолютно надёжные.

Янка чуть переместилась вбок, чтобы видеть что-то кроме голой спины и шкафа с облупившимся боком. Посмотрела на заснеженный двор.

– Я подойду? – спросила она.

– Стрелять умеешь?

Янка не ответила.

– Драться – тоже нет?

Янка снова промолчала.

Ярик развернулся и, вывернувшись из её рук, прислонился к стене. Посмотрел на Янку исподлобья.

– Нахрена ты взялась вести наркоту, а? Тебе что, денег папаша мало даёт?

– Я не бралась!

– Да хорош уже врать! Мне-то пофиг, просто хочу знать.

– Я правду сказала, – повторила Янка упрямо. – Я, блять, напилась. В зюзю. И надышалась порошком. Не знаю, как вообще жива осталась. Друган мой проводил меня до самолёта, а потом мимо таможни передал этот баул. Я прилетаю в Москву – бегом в сортир. Открываю баул – там трава. Всё. Я чуть не обосралась: кругом менты…

– Но-но, эту часть я уже слышал, – перебил её Ярослав. – Тебе как в голову взбрело пять фунтов травы спустить в толчок?

– Я тебе сказала: испугалась я!

Ярик покачал головой.

– Тебя, Янка, лучше не пугать. Ещё голову себе оторвёшь со страху.

– А сам-то лучше, что ль? Здоровый мужик, а на подсосе у этих жбанов!

– Яна! – рявкнул Ярик, и та заткнулась мгновенно, но смотреть зло не перестала. С минуту так и сверкала молча глазами, а потом отвернулась и, взяв чашку, принялась пить маленькими глотками – медленно, морщась при каждом глотке.

– Что тебе опять не так? – уже почти спокойно поинтересовался Ярик. Янка начинала улавливать разницу, когда можно повыделываться, а когда рискуешь получить.

– Сахара нет, – пожаловалась она.

– Пиздец подарочек!

Ярик залпом допил кофе и пошёл к лестнице.

***

Ярик ушёл – молча, ничего не объясняя. Спустился сверху уже одетый. Всучил зачем-то Яне пистолет и показал, как перезаряжать, а потом молча вышел на улицу.

Через пару минут Янка услышала шум мотора и увидела, как на дорогу выезжает помятая «Лада».

Оставшись в одиночестве, она неторопливо допила кофе, открыла холодильник и принялась изучать содержимое.

Внутри не нашлось ничего, кроме горбушки от колбасы.

Янка захлопнула холодильник и отправилась осматривать дом.

Дом тоже выглядел заброшенным – кроме кровати, наверху обнаружился полуразвалившийся гардероб с запасной парой джинсов, и больше ничего. Внизу – несколько чашек и две тарелки в посудном шкафу, уже знакомый диван и камин. Дом явно строился с замахом, но оказался заброшен ещё до окончания ремонта.

Янка вернулась на кухню и, взяв пистолет, повертела в руках. Накинула куртку и вышла во двор.

В обойме было шесть патронов. Ещё одну Ярик оставил про запас, но Янка сомневалась, что она может пригодиться.

Она прошлась по двору, пытаясь выглянуть за высокий забор, но не рассмотрела снаружи ничего, кроме редкого подлеска и заснеженной равнины. Зато за домом обнаружился тир. На деревянном топчане в ряд выстроились три битые бутылки, а ещё десяток целых стоял внизу.

Янка заменила мишени, отошла на десяток шагов и прицелилась. Выстрелила. Неудачно. Попробовала ещё.

Она спустила всю первую обойму в молоко и затем только попала.

Янка перевела дух и пошла за второй обоймой.

***

Яр приложил к губам пивную кружку, делая вид, что отпивает глоток, и поставил её на стол. Посмотрел на собеседника – рябого пацанчика лет на пять моложе его самого, в такой же кожаной куртке и линялой футболке. Толика он знал давно. Ещё тогда, в Афгане – он уже уходил, а Толяна только прислали служить. И он был уверен в Толяне, как в себе самом, потому и пришёл с предложением к нему, к одному из четверых.

– Пятерых должно хватить, – сказал Яр вслух. – Перехватим сейчас маршрут, и можно будет не считаться с Битковскими, сами друг друга перебьют. А мы займём район.

Толян достал сигаретку и закурил. Стряхнул пепел в пустую кружку.

– Говорят, у тебя должок, Зверь.

Яр затянулся и откинулся назад.

– Кто говорит?

– Да так. Птичка нашептала.

– Ну, должок… Что с того? Возьмём-то мы на пятьсот. Куда я свои деньги дену, дело моё.

– Да дело-то в том, Яр, что это плохо, когда на всё ради бабы плюют. На таких мужиков полагаться нельзя.

Ярослав метнул в него тяжёлый взгляд.

– Я с тобой спорить не буду. Работаешь со мной – значит, работаешь со мной. Нет – вали отсюда, и дело с концом. А к кому у меня долги и с кем я сплю , дело строго моё. Дошло?

Толик усмехнулся.

– А если тебе выбирать надо будет? Если её возьмут?

– Я уже выбирал. Помнишь, нет?

Толик не ответил. Последней долгой затяжкой докурил сигарету и встал.

– Я тебя знаю, ты прав. А другим лучше не знать. Я тебя предупредил.

Яр кивнул.

– Когда будут стволы? – спросил он.

– Кто ещё согласился?

– Вано, Тук и ты.

– Тёмный?

Яр не ответил

– Ладно. – Толик усмехнулся, – будут стволы. После нового года позвони.

Толик на прощание ударил его по руке и двинулся к выходу.

Яр остался сидеть. Четыре встречи и четыре человека, которых он знал, как самого себя. И четыре раза он услышал одно и то же: девчонку надо слить.

Яр никого не собирался слушать, но Орёл отказался, а пятый нужен был всё равно.

Яр докурил, бросил окурок в кружку пива, которая так и простояла весь день на столе, встал и направился к выходу.

Уже на улице он замер, глядя на дверь продуктового. Повернул в сторону и двинулся к нему.

***

Янка спала. Она бы занялась чем-то ещё, если бы в доме было хоть что-то – книги, телевизор, хотя бы посуда. Но за то время, пока Яра не было, Янка успела трижды перемыть все имевшиеся тарелки и чашки, протёрла пыль со всех поверхностей своей изорванной футболкой, отстреляла обе обоймы и, в конце концов, завалилась на диван.

Идти наверх не хотелось: не то чтобы кровать теперь пугала её, но Янке определённо было уютней здесь. К тому же с дивана она рассчитывала заметить, если кто-то войдёт в дом.

Не заметила.

Яр подошёл вплотную, опустил на пол пакеты и коснулся рукой её щеки.

На сей раз Янка проснулась сразу, испуганно распахнула глаза и замерла в ожидании.

Яр отдёрнул руку.

– Подавись своим сахаром! – бросил он, вставая.

Янка перегнулась через край дивана и заглянула в пакет. Кроме пакета сахара там лежали две пиццы, хлеб, колбаса и какая-то мелочь.

Янка улыбнулась. Вскочила и, повиснув у Яра на шее, поцеловала в щёку. Тот замер и с мрачным недоумением посмотрел на неё.

– Спасибо! – Янка улыбнулась.

Яр лицезрел эту улыбку в первый раз, и тут же от одного её вида ему стало тепло. Вся злость улетучилась в один миг.

Он нахмурился, мысленно отругав себя за беспечность.

– Иди, приготовь как-нибудь. Я отдохну.

Янка кивнула, хотя понятия не имела, как можно готовить пиццу в доме без микроволновки или хотя бы плиты, и, подхватив пакеты, потащила на кухню.

«Кухней» она называла отсек нижнего этажа, отгороженный от остального помещения столом. Стены, видимо, хозяин жилья строить так и не собрался.

Яр спрятал руки в карманы и стал смотреть, как девчонка разбирает пакеты. Вся она была какая-то… живая, как бабочка, порхающая над травой. Хотя Яр давно уже не замечал за собой любви к крылатым однодневкам. И всё же на Янку смотреть было приятно – настолько, что Яр забыл о своём намерении не поддаваться слабости и спросил: