Перед Деяном сидела довольно миловидная девушка с огромными черными глазами. На ней было надето несколько платьев сразу, и их широкие рукава разной длины с красивой вышивкой по краям, выглядывавшие один из-под другого, смотрелись очень эффектно. Она была сравнительно молода, так как видно было, что её грудь ещё не оформилась. Деян понял, что девушка замужем, так как две её косы были заплетены перед ушами и немного выступали из-под головного убора, а незамужние девушки носят косы сзади. Обычно арабские женщины украшают себя серебряными поясами, ручными и ножными браслетами, кольцами и серьгами, но, несмотря на то, что на девушке была дорогая одежда, на ней не было ничего из украшений.

Девушка немного отошла от испуга. Перед ней сидел, не предпринимая ничего угрожающего, молодой широкоплечий парень с милой улыбкой на лице. Волосы у него были светлые, а глаза, о чудо, – голубые. Он сидел, смотрел на неё и улыбался, и от этой улыбки веяло таким спокойствием, что девушка непроизвольно улыбнулась.

– Ты кто?

– Я? Мое имя Деян. Я живу там, – и Деян мотнул головой в сторону забора. Мой хозяин Барух. Но скоро я буду свободен. А тебя как зовут?

– Зайнаб.

– Ты чего плачешь? На колючку наступила?

Зайнаб замотала головой, и слёзы опять полились из глаз:

– За долги моего отца меня отдали замуж за менялу Бек-Дели эль Каддада.

– Ну и что?

– Да он старый, дряблый такой. У него даже зубов нет, и изо рта пахнет. А старшие его жены меня бьют, – Зайнаб всхлипнула и утёрла слезу. – А ты сакалиб?

– Да, нас так называют.

Деян начал рассказывать, как их пленили. Он рассказывал, а его руки непроизвольно рвали цветы и листочки травы, растущие рядом, и, как у него на родине девушки сплетали венки, так и он сплёл венок и положил Зайнаб на голову. В этом венке она была так мила, что Деян невольно залюбовался ею. Зайнаб сняла венок, оглядела его и опять надела на голову. И уже счастливая улыбка не покидала её лицо.

– Деян! – позвал Станята, и за кустами послышались женские крики:

– Зайнаб, куда ты подевалась?

Деян встал с травы и, махнув рукой, пошел к забору.

– Деян! – услышал он голос Зайнаб и обернулся.

Она стояла и смотрела:

– Ты приходи, Деян. Я буду ждать.

Деян кивнул головой в знак согласия, вмиг очутился на крыше и прилёг рядом со Станятой. Зайнаб уже скрылась в зарослях сада.

– Чего она?..

– Такая же рабыня, Станята, как и мы. Продали её. Вот как получается, мы – несвободные, рабы, а они свободные, а по сути такие же рабы. А почему? Все они зависят от злата. Есть золото или – ты свободный. Нет их – ты раб. И ради этого они готовы на всё. Ради них они готовы воевать, уничтожать и порабощать людей. Я вот хожу по городу и вижу столько нищих и голодных. И они унижаются из-за куска лепешки. У нас на родине любому прохожему и кусок хлеба дадут и крынку молока нальют.

– Правда, моя маманька для этого всегда держала на столе крынку с молоком и кусок хлеба рушником прикрывала, – неожиданная слеза покатилась из глаза Станяты.

– Ну, будя-будя, не плачь. Вот думай о том, как освободимся, как домой добираться будем, как нас встретят, как дом построим. Хотя, чтобы добраться, опять деньги нужны.

– Ладно, – Станята вытер рукавом неожиданную слезу. – Скорей бы домой…

Глава 5

(738 г. от Р.Х.)

Барух после удачной сделки находился в благодушном настроении и решил тоже помыться в арабской бане, или как его зовут арабы – в хамаме.

В хамаме Барух разделся и завернулся в полотенце, чтобы скрыть все интимные места. Показ интимных мест считался оскорблением, и поэтому банщик выгонял всех, кто нарушал это правило. На ноги Барух надел специальные деревянные башмаки, чтобы не обжечь ноги, так как пол в хамаме всегда очень горячий, и направился в парную. Там он посидел до тех пор, пока его тело хорошо не разогрелось. Затем он лёг на специальное ложе для массажа, которое было более горячим, чем окружающий воздух, и Барух ещё сильней стал потеть. К нему подошел банщик и стал его массажировать, хотя вряд ли это слово может подойти к тем действиям, что проделывал банщик с Барухом. Банщик вытягивал ему руки, ноги, позвоночник, бил его кулаком, становился на него своими ногами, мял ему все участки тела. После такого «массажа» банщик аккуратно постриг и побрил Баруха, а затем удалил ему мозоли на ногах. После этого жёсткой варежкой из верблюжьей шерсти тщательно растёр распаренное тело Баруха, чтобы убрать все омертвевшие клетки кожи. Затем несколько раз он облил Баруха водой.

Умиротворенный Барух после всего этого залез в бассейн. Вода в бассейне была не горячая и не холодная, и Барух плескался в нем, а в голове строились различные планы о будущей торговле. Ещё немного времени и Барух накопит достаточно средств для её возрождения. Из двадцати семейств рабов сакалибов он большинство продал, распродал он и всех коней, в том числе и коня Людоты. Мечи, которые делал Людота, уже принесли ему немалую прибыль. Теперь остаётся решить, что же делать дальше: купить корабль и двинуться за пряностями и рубинами в далекую Индию, или в жаркую землю чёрных людей за слоновьей костью и золотом, или в долгий путь на север к варварам за ценным янтарем, или, всё-таки, наладить отношения с ромеями, с которыми воюют арабы? В какую бы сторону не направиться, все равно нужно нанимать охрану, а это определенные затраты. Пока эти рабы куют булатные мечи, можно не беспокоиться, деньги от их продажи текут ручьём. Но что будет, когда будет готов последний меч из восьмидесяти? Этот наивный и строптивый сакалиб может отказаться их делать дальше. То, что Барух их не отпустит, он решил уже давно. Но как заставить их ковать мечи дальше? Видя стойкость в бою сакалибов и их презрение к смерти, гордость и умение держать обещание, этого сделать будет трудно. Надо что-то придумать.

С этими мыслями Барух направился в комнату отдыха.

В комнате отдыха он увидел кадия3 Назира аль-Дахмана, медленно цедившего из пиалы чай, и подошёл к нему:

– Да всегда сопутствует тебе удача, умудрённый Назир аль-Дахман.

– А, это ты, Барух. А я наслышан, что удача сопутствует тебе. О твоих мечах говорят даже в гареме эмира Мааруфа ибн Башира, да что эмира, даже во дворце самого халифа судачат о них. Говорят, что ты не всем продаёшь, и заказ нужно ждать несколько недель. Позволь спросить, дорого тебе пришлось заплатить за раба, который куёт тебе мечи?

– Да, пришлось потратиться.

– Послушай Барух, один почтенный человек хочет заказать у тебя меч, но ему некогда ждать. Я не могу тебе сказать его имя. Как твоё мнение, можем мы решить эту проблему?

Барух взвесил все за и против. С одной стороны ему не хотелось портить отношения с заказчиками из-за срыва обещанных сроков изготовления мечей, а с другой стороны не хотелось отказывать этому судье, так как он всегда ему мог в дальнейшем пригодиться. А, ладно, заставлю меньше спать этих рабов, пусть больше работают.

– Я думаю, что можно пойти навстречу этой просьбе.

– Но одно условие, Барух. Этот меч должен быть готов к полнолунию.

– Но ведь до полнолуния осталось четырнадцать дней!

– Да, – кивнул головой кадий. – Но я ещё раз повторю, что это для очень, м-м-м, скажем так, очень значимого человека.

Мысли у Баруха лихорадочно завертелись в голове:

– Но, понимаешь, о, справедливый Назир аль-Дахман, да будет над тобой чистое небо, это будет стоить несколько больше, чем обычно.

– Я понимаю, и ты мне скажешь свою цену. Я её озвучу заказчику.

– Может, уважаемый Назир аль-Дахман, сведёт меня с заказчиком, и мы всё с ним сами оговорим?

Назир аль-Дахман снисходительно улыбнулся:

– Ты хочешь лишить меня нескольких дирхемов?

– Я могу отблагодарить тебя этим же количеством дирхемов.

– Как ты думаешь, Барух, можно ли измерить деньгами ветер или утреннюю росу? А может можно измерить яркую звезду на чёрном небе?