– Почему вы молчите? Вы знаете ответ. Я попала в точку? Все ваши… причины – это глупое суеверие? Да или нет? Да – или нет?

Аккуратно сжав дужки указательными и большими пальцами, Никаэла подняла висящие на серебристой цепочке очки и водрузила их на нос. Когда ее голос зазвучал, Делоре поразилась произошедшей в нем перемене. Он был так холоден, что мог заморозить.

– Не притворяйтесь жертвой, Делоре. Уж кем, а жертвой вас точно не назвать. Скорее наоборот. Солнца ваша дочь не ощущает не потому, что мы ей не позволяем, а потому, что на нее падает ваша черная тень. Признайте это. Я полагаю, разговор можно считать завершенным?

– Нет, почему же, – Делоре вымучила усмешку. – Он только-только стал интересным.

– Хорошо, как скажете, – высокомерно отозвалась Никаэла, всем своим видом выражая: да пропади ты пропадом.

– Скажите, вы все в этом городе сговорились? – спросила Делоре. – Мне просто интересно. Не думайте, что я буду кричать или ругаться. Всего лишь пытаюсь прояснить: почему, стоило мне здесь объявиться, как каждый поспешил выразить мне свою неприязнь, в том числе и люди, которых я знать не знаю.

Директриса сцепила пальцы и хрустнула суставами. Звук был настолько неприятен, что Делоре поморщилась.

– Вам не приходило в голову, что причины следует прежде всего искать в себе, Делоре? Или вы продолжаете с тупым упрямством сохранять уверенность, что все заблуждаются насчет вас, все, только вы одна и правы?

– Кто может знать меня лучше, чем я сама, – возразила Делоре и почувствовала, что оправдывается. Она стиснула свою сумку и встала.

– Вы не знаете себя, Делоре, – улыбнулась Никаэла, и стекла ее очков сверкнули, скрывая глаза. – А от вас такой злобой веет, что и дикий зверь отпрыгнет. И холод – смертельный. По сравнению с вами, Делоре, эта промозглая осень ощутится как лето. И люди это чувствуют. Вот объяснение, и нет здесь никакого заговора, хотя для вас удобнее считать именно так, снимая вину с себя.

Делоре проиграла, но она не собиралась сдаваться так просто.

– Эти фигуры во дворе… страшные твари… отвратительно, просто тошнотворно. Чего вы пытаетесь этим добиться?

– Дети должны знать, как выглядят национальные божества.

– Идолопоклонничество… мерзость, – Делоре запнулась после последнего слова, а затем застучала зубами. Не поворачиваясь спиной к Никаэле, она попятилась к двери, слепо нашарила дверную ручку и нажала на нее. Бесполезно.

– Ваш отец приучал вас относиться к божествам с любовью и почитанием. Если бы вы прислушались к его словам, он, как и ваш муж, был бы жив, Делоре.

Делоре отвернулась, надавила на ручку сильнее и та, наконец, подалась. Как ошпаренная, Делоре выскочила в коридор и хлопнула дверью, отделяя от себя улыбочку директрисы, нацеленную на нее, как дуло. Она потеряла контроль; но, может, у нее и не было шансов, когда она увидела, кто перед ней. В горле было много-много слез, но из глаз, к счастью, не упало и слезинки. Она любила эту женщину, была обманута ею и получила свой первый горький урок. Никто, никто в целом мире не относился к тебе по-настоящему хорошо, Делоре. Просто некоторые весьма убедительно притворялись.

Делоре сбежала по лестнице. Возле шкафчика с нарисованным на дверце лисенком стоял мальчик. Он поднял на Делоре пусто-любопытствующий взгляд и сказал:

– Ведьма.

Делоре резко вскинула руку и согнула пальцы, будто держала в них шар.

– Ангина, – сказала она и запустила воображаемый шар в мальчика.

Он заревел в ту же секунду. «Сумасшедший дом какой-то», – подумала Делоре, зажимая уши и выбегая на улицу. Она торопливо шла по тротуару, и навстречу ей еще попадались припозднившиеся в сад мамаши, волокущие нерасторопных отпрысков. Как все-таки хорошо, что Делоре потеряла способность плакать; вот уж сейчас слезы были бы совсем ни к чему.

Она пришла на работу с двадцатиминутным опозданием, но с такой сияющей улыбкой, какой у нее за всю ее жизнь никто не видел. Если они думают, что могут расстроить ее, – они просто идиоты. Никто не способен огорчить Делоре. Делоре неуязвима и всемогуща! Она сама устанавливает себе настроение, какое хочет. Сегодня – радостное! А Милли через год в школу, где ее все реже будут травить словами и все чаще – действиями… Проклятье.

Селла посмотрела на нее странно и только сказала:

– У тебя волосы растрепаны.

– Селла, налей мне чаю, пожалуйста.

Делоре достала из своей сумочки зеркало. Охватившее ее оживление, наполнившее тело дрожью и хаотичной энергией, должно было придать цвета ее щекам, но лицо, отраженное зеркалом, выглядело страшно бледным. Зрачки, окруженные колечками фиолетовых радужек, словно черные затягивающие дыры. Делоре стало жутко смотреть на себя, она быстро провела расческой по волосам и убрала зеркало.

Селла заварила ей чай, и через две минуты Делоре суетливым неосторожным движением сбила чашку на пол. Пока она, присев на корточки, собирала осколки, случилось еще одно событие, призванное испоганить этот и без того на редкость паршивый день – пришел торикинец.

Делоре помнила его имя, но из вредности притворилась, что забыла. «Сегодня он одет еще хуже, чем в прошлый раз», – отметила она со злорадством. Интересно, он вообще знает, что одежду нужно гладить? Хотя бы иногда? Хотя бы некоторую? Большой и неуклюжий, он подошел к Делоре, склонился над ней, чем дополнительно взвинтил ее нервы, и спросил:

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.