– Отец Малии живет в нескольких милях отсюда, – между делом добавляет Скотт. – Завтра мы поедем к нему, если сегодня все-таки поможешь мне с пастой и сырным соусом для мака.

– А она с нами поедет?

– Нет, – выходит из себя Малия.

– А зачем она тогда нужна?

– Слушай сюда, – срывается Малия на Скотте. – Собрался к Тейту - флаг тебе в руки, но не втягивай в это и меня.

А утром бросает рюкзак в кабину и все еще на него злится. Душно и воняет сушеной рыбой, разложенной на несвежей газете на складном пластиковом стуле. Кто-то уже с открытия пьет пиво в пляжном баре. Малия скидывает всю мелочь в монетницу и берет банку содовой и колу из холодильника.

– А мне не взяла? – говорит Скотт, когда она встает возле пикапа в этих ее максимально коротких шортах и майке-алкоголичке, облепившей вспотевшую голую грудь. Серферы в баре лениво отворачивают головы от ее загорелых ног.

– Сам сходить можешь, – она сдвигает солнцезащитные очки к переносице и собирается заползти в машину к Элли, закрывшую свой болтливый рот вот уже на двадцатую минуту крепкого сна, когда Скотт припирает ее к закрытой автомобильной дверце. Содовая выпадает из рук и разливается по залитому машинным маслом паркингу.

– Ни себе ни людям? – Малия дергается, но он давит на нее своим телом. От него пахнет злостью, цитрусовым шампунем и похотливым желанием.

– Пусть все видят, что только я могу позволять себе то, о чем они думают.

– Ты параноик, МакКолл, – закатывает глаза Малия.

– Стань моей женой, – настойчиво выпаливает он.

– Ты не в своем уме, – она вырывается из его хватки и забирается на заднее сидение. В животе завязывается узел.

– Я не требую ответа сейчас. У тебя есть время, чтобы подумать.

– А что потом? Бросишь меня, если я откажу?

– Скажем Стилински, чтобы прислали нам отдельные приглашения на их свадьбу.

– Мы вписаны в приглашение под твоей фамилией?

– И не только туда, – Скотт протягивает ей конверт с гербом ЮСиЭлЭй. – Ты поступила, Малия МакКолл.

Комментарий к дом, который построил Скотт

Конец подкрался незаметно. Ставлю двадцатку, что его ждали: кому там приелась Скалия, тому вип-билет в первый ряд в Стидии часть, хех. Восемь месяцев назад я выставила “возвращение домой”, это было оч долгое становление релейшншипа Скотта и Малии, но, верю и надеюсь, что того оно стоило :)) Относительно их двоих в сл части: закинула удочку в главе с Тео. Стайлз - центрик, но от Малии все завертелось, потому будут еще линии с ее участием ( бейбики ?).

Дальше - мой хэдканонный пупс Томас, двухлетняя малышка Севен Джей, одни женатики и совместное дело Пидии (ну, знаете, как башня Старка, только “Хейл индастриз”). + таймлайн через четыре года.

Все перебесились и стали жить долго и счастливо (Шериф/Мелисса биконхиллсовским каноном прилагаются). А из Скалии вышли неплохие няньки в их лос-анджелесской квартирке, куда зачастили с приездами мексиканские детки (френдшип Элли и Малии?) - или коротко о том, что там за эти четыре года случилось.

примечание больше главы, ыыы :D

========== Стайлз; методы воспитания ==========

- У меня цикломатический синдром, - твердо заявляет Томас, пропихивая руки в расстояние между сидением и своей попой, обтянутой джинсой брендовых горчичных бриджей. Его рубашка-поло пахнет гипоаллергенным кондиционером для белья. У Скотта чешется нос.

- Я не знаю этот синдром, но у тебя его точно нет, - отвлекается на сына Стайлз. Они в аэропорту Кеннеди, в китайской кафешке в зоне ожидания.

- Цикломатический синдром - это эмоциональные всплески, гиперактивность, утрата интереса, удовольствия, сексуального влечения, - монотонно перечисляет Томас.

- Я тебя просил не залезать на медицинские сайты.

- Скажи еще, что утратил интерес к утке по-пекински и Лего Бионикл, - весело подлавливает Скотт.

- Уток есть нельзя. Знаешь, что делают с ними на утиных фермах?

- Разве ты не говорил это о телятах? То есть о телятине, - уточняет Стайлз.

- Нет, я читал и об утках. Им насильно скармливают по шесть фунтов еды в день через трубку, которую вставляют в глотку. У уток случается ожирение печени, и они не могут ходить. Наша природа в беде из-за нас.

- Он шальная голова, - отмахивается Стайлз. - Я бы спихнул это на тебя, но Лидия знает, что ты лучший крестный.

- Лидия все еще припоминает мне тот фастфудный кентуккийский бунт.

- Она назвала это фастфудным кентуккийским бунтом? И все равно тебя она любит больше. А для этого толстолобика авторитетнее Малии один только Эйнштейн.

- Малия - моя будущая жена, – соглашается Томас. - Ей тоже нравится Таху из биониклов Тоа Нува, а еще зеленые спагетти и космические динозавры.

- Она любит его, - подтверждает Скотт.

- Она и тебя любит. А кто любит меня?

- Дядя Питер? - предлагает Том и зажимает двумя пальцами зернышко риса, поворачивает его под разными углами.

Ноздри Стайлза раздуваются.

- Это же дядя Питер сделал из тебя настоящего детектива.

- Он всего лишь одолжил мне пару сотен долларов.

- Ты хотел сказать двести семьдесят тысяч долларов?

- Питер дал тебе почти триста штук? - удивляется Скотт.

- Триста штук с роялти иностранных франчайзи, которые ему платят за его торговую марку. Но у Лидии есть свой процент со всех выплат из-за того, что Хейл тогда купил ее бизнес. Так что это были не его деньги. Ну, фактически, - Стайлз нервно заламывает пальцы. - Если бы не Лидия, я бы все еще греб бумажки в нью-йоркском участке. Но даже срал бы я золотыми слитками и менял их на доллары, чтобы отдать Хейлу эти говенные триста тысяч, он все равно бы с меня не взял ни цента.

- Из-за Лидии?

- Ругнулся - доллар отстегнул, - довольный Томас подсовывает свою ладошку. - Правило есть правило.

- С Малии за ругательства ты тоже деньги берешь? - уточняет Стайлз.

- А с Малией у нас нет такого правила.

- Хорошо, дам тебе пять, если посчитаешь рыб в аквариуме, - уступает Стайлз.

- Всего пятнадцать с акулой. Карликовой.

- Сколько ты хочешь?

- Я тебе не по карману.

- Куплю нового бионикла.

- Взятки запрещены законом.

- Пожалуюсь на тебя Малии, и она перестанет тебя любить.

- Она не будет тебя слушать, потому что ты ей не нравишься. С тебя двадцать семь долларов, которые я опущу в коробку сбора средств для уток с ожирением печени.

- Где эта коробка?

- У кассы.

- Тогда ладно, - соглашается Стайлз.

Когда Томас сползает со стула и отходит на столько, чтобы не слышать их разговор, Стайлз нервно выдыхает. Жирная от масла бумажная салфетка снова сминается в его пальцах.

- Питер, да он ведь только и ждет, чтобы пошарить у нее под юбкой. Все его штатные работники считают, что он трахает ее прямо в конференц-зале.

Скотт неодобрительно причмокивает:

- Ты серьезно? Она твоя жена, она родила тебе ребенка, по-моему, она еще не давала повод, чтобы ты так о ней думал.

- Естественно, ты теперь его защищаешь, он же тебе жизнь спас, - Стайлз горько усмехается. – Слушай, ты вот что мне скажи: тебя, ну, не раздражает, что Малия все еще списывает на статистику разводов отказ за тебя выйти? - Стайлз наваливается на стол локтями.

- Я доверяю ей. И если так лучше для нее, то так тому и быть, - сухо отвечает Скотт, и до Стайлза доходит, что он перегнул палку.

- Черт возьми… - он устало потирает переносицу. - Знаешь, наш брак, он… Раньше все было по-другому. Агентство отнимает все мое время, и мы с Лидией, ну, ты понимаешь. Этого больше нет. То есть… не так, как хотелось бы. Томас плохо спит, и нам обоим на утро рано вставать. А тут - на тебе - Хейл без повода отправляет курьером эти пухлые букеты гибридных роз - бутоны красивые, мясистые, как пирожные в гофрированных бумажных чашечках. Я… я больше не чувствую себя нормальным мужиком. Со своей зарплаты я едва могу оплатить расходы по квитанциям за ЖКХ - на Манхеттене все такое дорогое. Мы платим по десять тысяч баксов за детский сад Томаса. Да я столько за квартал не зарабатываю!