– Вот это дальновидность! – Джеймс был искренне поражен, главным образом потому, что сам ни о чем подобном даже не думал, когда бросал ему вызов.

– А ты разве не с этой целью меня выследил? – будто прочитал его мысли Альваро.

– Нет, не с этой, – Джеймс ответил честно, но углубляться в тему не стал. – И давно ты в этом варишься?

– В чем именно?

– В мафиозных разборках.

– С рождения. Мой прапрадед основал семью. Я – это уже пятое поколение.

– Ни хрена себе! Такая древняя тема?

Альваро позабавила его реакция:

– Не такая уж и древняя. Кармелло еще древнее. Ты разве не изучал историю?

– По мелочи. Мне сейчас в основном самое актуальное рассказывают: экономические, юридические моменты, все такое.

– Так говоришь, словно не рад этому.

Джеймс немного помолчал, потом хмуро сознался:

– А я и не рад. Я вообще не хочу быть мафиози. Я приехал только потому, что этот громила Аньелло пригрозил испортить жизнь моей тете. Так бы ноги моей здесь не было. Добровольно бы точно не приперся.

– Ты серьезно? – Альваро уставился на него с откровенным изумлением.

– А что тебя так поражает? Что в этом такого замечательного?

– А ты необычный. Неудивительно, что дон Марко так хвастается тобой.

– Хвастается? С чего ты взял?

– Это все заметили. И теперь я понимаю, почему. Полное отсутствие жадности – именно таким должен быть босс Кармелло.

– Да ты смеешься. Хочешь сказать, мой дед не жадный?

– К старости, может, и стал немного, но в молодости не был. Тебе все-таки стоит изучить историю. На многое откроются глаза.

– Вникну, раз ты так советуешь. Но не думаю, что это сильно изменит мое отношение.

– Да ты нечто, – с усмешкой сказал Альваро, доставая из углей вторую картофелину. – Жалко, соли нет.

– Да я такой голодный, что мне и так вкусно!

Джеймс сказал это с таким пылом, что сам с себя и прыснул. Альваро подхватил, и некоторое время они просто ели, дружески посмеиваясь и расхваливая нехитрую трапезу.

Ни с кем еще Джеймсу не было так легко. Собственно, у него и друзей-то никогда толком не было, и все же он знал, что Донацио был особенным. Будь у него хоть тысяча знакомых, ни один из них не смог бы вызвать в нем того потрясающего чувства легкости и душевной свободы, что он ощущал со всей яркостью прямо сейчас.

Он был рад, что Альваро не стал заострять внимание на причинах, побудивших его встретиться с ним таким способом, потому что сам в них еще толком не разобрался. Открывать же полностью свое сердце, рассказывая о непреодолимом интересе, уже начавшем переходить в больную одержимость, сейчас точно было не время. Он просто не мог испортить себе такой классный вечер.

– Когда ты стал главой?

– В двадцать два года.

– И сколько с тех пор прошло времени?

– Интересный способ узнать возраст, – сказал Альваро со смешком. – Сейчас мне двадцать четыре. Можешь считать меня своим старшим братом.

– Ой, не начинай. Пять лет – не такая уж большая разница. Во многом я и сейчас могу тебя уделать.

– Не смею спорить.

– Издеваешься?

– И в мыслях не было.

Альваро казался серьезным, но Джеймс почему-то был уверен, что только казался, в душе же вовсю смеялся над ним. Но доказательств не было, поэтому пришлось проглотить.

– Ладно. А чем еще занимался? Помимо дел, связанных с семьей?

– Да ничем особенным. Все как у всех. Ходил в школу, занимался легкой атлетикой, потом поступил в университет…

– Да, это было в твоем досье. Экономика, иностранные языки и еще черт знает что. Ты умник, похоже, тот еще.

– Что есть, то есть. Природа не обделила.

– И скромник тоже тот еще.

Альваро усмехнулся:

– Это тоже есть.

– И как оно там, в Гарварде?

– По-разному. Но в основном весело.

– Да тебе везде весело!

– Серьезно? Я кажусь таким легкомысленным?

– Именно.

– Ну, здорово. Буду рад, если таким ты меня и будешь всегда знать.

– А что, демона внутри прячешь?

– Не знаю насчет демона, но безобидным меня точно считать не стоит.

– О себе я могу сказать то же самое, – нисколько не испугался Джеймс. – Но вернемся к теме универа. Кутил часто?

– Знаешь, я прям в восторге от нашего формата общения. Давненько мне не устраивали допрос с пристрастием.

– Допрос – это когда человек обязан отвечать. Ты не обязан, так что расслабься.

– Прямо камень с плеч, – Альваро вздохнул с притворным облегчением. – На самом деле не очень часто. Хоть по мне и не скажешь, я довольно рассудительный человек. И всегда таким был. Но после успешно закрытых сессий напивались, конечно, знатно. Один случай до сих пор не могу забыть.

– Какой случай?

– Я тогда учился на третьем курсе. Мы только что сдали все экзамены и решили отметить в одном хорошем клубе за городом. Поехали втроем: я и двое лучших друзей – Беркс и Мелдон. На самой вечеринке ничего особенного не произошло: повеселились без приключений, потанцевали, поели, все как всегда. А вот на обратном пути было прикольнее. Напились все так, что за руль никто сесть не рискнул, даже Беркс, который в то время частенько гонял в нетрезвом состоянии. Двинулись пешком вдоль дороги, надеясь подцепить такси или хоть кого-нибудь. А клуб этот, как я уже сказал, находился за чертой города, без машины там вообще делать нечего: пустота вокруг, ночь, хоть волком вой, никого не побеспокоишь. А мы же пьяные, не додумались еще у клуба такси вызвать, так и перлись по дороге непонятно куда. И самое главное. Мы с Берксом еще хоть как-то осознавали реальность, а Мелдон вообще в дрова напился, даже идти сам не мог, так и висел между нами, а мы его кое-как тащили. Продолжалось это, наверно, минут пятнадцать, а потом нам повезло: впереди такси замаячило. Беркс замахал, мы выползли к обочине, и тут, когда машина уже совсем рядом была, Мелдону что-то в голову ударило, и он неосознанно пару шагов вперед сделал, так что мы не успели его остановить. И такси прямиком по его ступням проехалось! Я сам видел: колеса по самые джинсы наехали, даже обуви не было видно. Беркс тоже заметил, вытаращился на меня, и мы там так и стояли в ступоре, пока таксист не позвал. Обратно ехали уже абсолютно трезвые, долго рассуждали, везти Мелдона в больницу прямо сейчас или дождаться до утра. В итоге решили дождаться, рассудив, что за ночь хуже не станет (все-таки не до конца протрезвели). Дома уложили Мелдона на диван, стянули с него обувь и начали изучать его ступни. Выглядели они, в общем-то, как обычно, но нам все же показалось, что их знатно сплющило, и мы полночи сходили с ума, пытаясь как-то смириться с этим горем. А потом наступило утро.

Альваро замолк, со смехом покачал головой.

– И что случилось? – спросил Джеймс, изрядно захваченный рассказом.

– Мы таки задремали в креслах перед Мелдоном, а разбудил нас он сам. Встал преспокойно, начать тормошить и недоумевать, почему мы не спим в своих комнатах. Стоило видеть наши с Берксом лица – мы, наверно, вылупились, как два барана. Потом Беркс спросил так тихонько, как Мелдон себя чувствует, не болят ли у него ноги… Тот еще больше удивился, а нас сорвало.

– В смысле?

– Да ржать начали, как кони. И еще полдня не могли успокоиться. Стресс пережили конкретный, а тут такое облегчение. В общем, не зря говорят: пьяному море по колено.

– Может, вам показалось? Не так уж сильно его придавило?

– Ну, нет. Придавило еще как. У него даже синяки потом обозначились. Но и только.

– Офигеть. А вы ему рассказали?

Альваро хохотнул:

– Да. Через год.

– И что он сказал?

– Сначала обвинил в том, что чуть не угробили, а потом и сам посмеялся.

– М-да. Я бы такое тоже не забыл.

С минуту они помолчали, обдумывая с разных ракурсов эту историю, не чувствуя никакой неловкости из-за тишины, но даже находя в ней своеобразное удовольствие.

– Думаю, пора выдвигаться, – сказал, наконец, Альваро, сворачивая в рулон свою так и не просохшую куртку. – Если честно, мокрые штаны уже достали. Я их тоже хотел снять, но перед тобой как-то стремно было. Все-таки не настолько еще близкие друзья.