В следующий поворот – узкую петлю почти в сорок пять градусов – они вписались уже на одном уровне, а когда снова вырвались на ровную трассу, Джеймс был почти на метр впереди. От эйфории, разрывавшей мозг, ему хотелось орать во все горло, но он лишь молча несся вперед, следя за тем, чтобы расстояние между ним и Донацио не сокращалось. Он будто чувствовал азарт противника, его желание во что бы то ни стало вернуть потерянное лидерство, и это заводило его почище самого крепкого энергетика.

На следующем повороте, в который они влетели почти одновременно, рискуя всем, чем только было можно, блондин снова вырвался вперед, но Джеймс вскоре снова оттеснил его, вклинившись в крошечную полоску между ним и обрывом, что, похоже, даже для Альваро было слишком, так как он резко дал влево.

Еще довольно долго они так чесали друг другу нервы, то обгоняя, то уступая, а затем Джеймс, поддавшись какому-то бессознательному порыву, свернул на длинное плато, отходившее в одном месте от трассы и утыкавшееся прямиком в громаду океана – в нескольких десятках метров внизу.

Он остановился у самого начала, снял шлем, чувствуя невыносимый жар во всем теле. Сейчас ему было почти все равно, свернет Донацио за ним или нет, но тот свернул, остановился в паре метров и, также сняв шлем, с изумленным видом покачал головой:

– Совсем неплохо.

– Взаимно, – сказал Джеймс, не чувствуя какого-либо упадка энергии из-за остановки. – Даже не ожидал.

– Не оскорбляй меня. Я хорош во всем, что мне нравится.

– Не выпендривайся.

Альваро рассмеялся:

– Как ты здесь оказался, позволь спросить?

– Просто захотел прокатиться. А что, думаешь, за тобой слежу?

– Если честно, именно так я и подумал.

– И правильно сделал, – Джеймс хмыкнул. – Я знал, что ты будешь здесь. Хочу выяснить, что ты за фрукт.

– Меня лучше не пробовать.

– Почему?

– Говорят, слишком яркий. Могу ослепить в неподходящий момент.

– Ты считаешь себя очень крутым, да? Как насчет искупаться? – Джеймс мотнул головой в сторону обрыва. – Хватит пороху?

Донацио, до этого момента искренне наслаждавшийся комедией, приподнял брови:

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Что скажешь? Готов составить компанию? Попрощаться со своим королевским байком навсегда?

– Это опасно, – сказал Альваро, немного посерьезнев. – Удар может оказаться сильнее, чем ты думаешь.

– И ты говоришь мне это после той жопы, что устроил на дороге? Не смеши. От такого не умрешь. Но решиться не каждый сможет, я согласен.

– Обычно я не поддаюсь на провокации. Но спасовать перед тобой не имею права.

– Давай. Я сейчас даже умереть не боюсь. Лишь бы сделать это с тобой хоть раз.

Голос Джеймса звучал спокойно, но при этом он говорил с такой агрессией, с такой сильной злобной требовательностью, что Альваро проникся, сам сдвинул брови в угрожающем прищуре и швырнул шлем себе за спину:

– Я готов.

– Отлично! Только не замри у самого края. Потому что я пойду до конца.

– Не волнуйся об этом.

Они встали в одну линию перед обрывом: взбудораженные и безумные, как два психопата, которых по ошибке выпустили из клиники. Причем Альваро не был и вполовину так безумен, как Джеймс.

Они вместе досчитали до трех и выстрелили, как два пушечных ядра. Обрыв приблизился чуть ли не за долю секунды, так что задуматься об отступлении у них даже толком не было времени. Впрочем, даже если бы было, они бы все равно не отступили.

В тот момент, когда почва ушла из-под колес байка, и ему в лицо ударилось чистейшее небо, Джеймс таки заорал. Но не от страха, а от обжигающего кровь восторга, подобного которому он никогда раньше не испытывал. Где-то слева ему почудился приглушенный смех Донацио, а потом – почти сразу после прыжка – его сотряс убийственный удар об воду.

Поначалу он совершенно оглох, утратил всякий контроль над ситуацией, потом до него дошло, что все его кости целы, и сам он находится в полном порядке, разве что в жестоком столбняке из-за силы поразившего его удара. Черный Тигр давно пошел на дно, в то время как сам он барахтался на поверхности воды, отчаянно пытаясь восстановить слух. И не менее отчаянно пытаясь выяснить, куда выбросило Донацио.

Тот обнаружился довольно скоро, примерно в десяти метрах впереди. Его светлая грива выделялась на фоне черного океана бледным золотистым пятном, которое немного привело Джеймса в чувство. Постепенно он стал различать окружающие звуки и первым из них был смех блондина: тот, по-видимому, был в полном восторге от совершенного ими «полета» и, судя по всему, никаких проблем со слухом не испытывал.

– Эй, ты там не спятил? – выкрикнул Джеймс, хотя самому хотелось ржать не меньше: адреналин в крови все еще ревел, как двигатель тысячетонного самолета, и никак не желал замолкать.

– Это еще надо разобраться, кто тут спятил, – донеслось ему по воде со стороны Альваро.

– Поплыли к берегу!

– Ты же искупаться хотел? Что, уже надоело?

– Я забыл раздеться. В одежде как-то паршиво.

Донацио снова покатился со смеху. Вернее, не покатился, а рванул уверенным брасом в сторону мерцающего на приличном расстоянии берега. Джеймс тут же устремился за ним, и минут через пятнадцать суматошной гребли они, наконец, добрались до суши.

Погода была теплая, однако не настолько, чтобы, выбравшись из прохладной воды, они не почувствовали продирающего до костей озноба. Но тут им немного повезло. На пустынном берегу, совсем недалеко от того места, где они «причалили», расположилась группа молодых ребят, которые как раз сейчас собирались уходить. Какой-то пацан уже начал заливать костер водой из трехлитровой бутылки, чего Джеймс с Альваро никак не могли допустить. Они даже ничего не сказали друг другу, но действовали прямо-таки с удивительной солидарностью.

– Эй, парниша, стой! – Альваро побежал к костру так быстро, насколько позволяла громоздкая из-за обилия воды одежда. – Оставь, пожалуйста! Мы сами потом уберем.

Незнакомцы – четверо молодых парней, судя по огромным рюкзакам, студентов на каникулах – изумленно обозревали «морских котиков».

– Вы откуда выпали?

– А вы не видели? – спросил Джеймс, с ненавистью стаскивая с себя истекающую океанской водой куртку. – Прямо с неба.

– В смысле?

– Да неважно, – Альваро тоже сбросил куртку и швырнул на камни рядом с костром. – Мы уберем здесь все. Спасибо вам.

– Мы тут картошку запекали. Там в углях еще осталось несколько штук. Можете съесть, если хотите.

– Да вас нам Бог послал, не иначе!

Компания рассмеялась, а потом, разговаривая уже о чем-то своем, пошла своей дорогой.

Джеймс и Альваро, недолго думая, полностью избавились от верхней одежды и уселись друг напротив друга возле костра, наслаждаясь жарким теплом, ласкающим продрогшую кожу.

– Да уж, многое я повидал в своей жизни, – начал Альваро, доставая из углей черную, как смоль, картофелину, – но такого психа, как ты, еще не встречал.

– Ты поддался. Значит, сам такой же.

– Не спорю. Но у меня хоть какие-то тормоза имеются.

– Так и у меня имеются, – Джеймс тоже взялся за картошку. – Хотя нет, вру. Имелись.

– Интересная поправочка.

– Знаешь, не рассказывай мне про тормоза. Даже я так не езжу.

– Ну, это просто талант. Я и подростком гонял примерно также.

Не скажи он это так просто и легко, Джеймс счел бы его хвастуном, но тон был таким беспечным, что вызывал одну только симпатию. Тем не менее, Джеймс решил немного приструнить его:

– А ты слабохарактерный. Согласился на мое чокнутое предложение без раздумий. Тобой так легко манипулировать?

– Я уже сказал: я поддался только тебе. И у меня, в общем-то, не было другого выбора.

– Почему?

– Ты ведь будущий глава Кармелло. Нам предстоит многие дела решать вместе. Я должен был добиться твоего уважения. А если бы я отступил, ты бы запомнил это на всю жизнь и в будущем стал бы припоминать при куда более серьезных обстоятельствах.