А тот, наивный, открывает дверь даже не глядя, уверенный, что пришел любимый партнер по шахматам. Спок, между прочим, тоже любит эту игру.

– Чем обязан, мистер Спок? – Кирк больше не сможет сбежать, но снова закрывается, складывая руки на груди и отгораживаясь официальным тоном. Вулканец почти готов признать, что желает услышать хотя бы одно нецензурное слово в свой адрес – это бы подтвердило наличие у капитана эмоциональной реакции на него.

– Разговор на личную тему, капитан, который вы обещали мне еще на Садре, – прямо говорит Спок, но становится стратегически близко к выходу – если Кирк рванет из каюты по опять какому-нибудь ложному вызову, то вулканец почти готов остановить его собственными руками.

– Я помню, мистер Спок. Как и то, что провел больше недели в медотсеке, а из-за этого у меня дел накопилось… слишком много, – Кирк слегка запинается, подбирая слова, и косится на доску с шахматами на столе. – И прямо сейчас у меня запланирована встреча. Давайте в следующий раз?

– Когда, капитан? – а Спок хмурится. – Когда вы закончите играть с лейтенантом Чеховым? Это – те дела, которых у вас слишком много? Смею не согласиться.

Он решает быть твердым и пойти до конца во что бы то ни стало. Сейчас или никогда.

– Вы лжете, капитан. А еще – игнорируете меня и снова дискредитируете своим предвзятым ко мне отношением, – он делает шаг в сторону и наконец ловит взгляд капитана своим – четким и жестким. – Если вам будет угодно, мы можем поговорить и за партией – я тоже импонирую этой игре.

– Прошу, – Кирк выдерживает ровно три секунды взгляда, а потом кивает на стол.

Они начинают партию, и первый десяток минут действительно почти увлекаются неожиданными ходами противника и попытками разгадать стратегию. Но только почти – Спок быстро вспоминает, зачем он здесь, а Кирк вздрагивает от звука его голоса.

– Я провел исследование, капитан, – начинает вулканец. – На тему соулмейтов у людей и тхайла у вулканцев. Определил принципы работы связи, отношение к тематике как у одних представителей расы, так и у других, вывел несколько теорий происхождения феномена как в масштабах двух планет, так и конкретно в нашем случае. И сделал много выводов, нашел доказательства, выдвинул предположения и, вполне вероятно, смогу написать монографию на эту тему…

«Рад за тебя» – написано у капитана на лбу крупными буквами на стандарте, клингонском и вулканском, но Спок прерывается только на мгновение, чтобы продолжить уже то, что Кирк не сможет оставить без ответа. И от чего не сможет сбежать.

– Но прямо сейчас мне нужно еще одно доказательство. У меня эйдетическая память, но все же спрошу: на вашей руке действительно было мое имя? С самого рождения? На вулканском?

– Именно так, мистер Спок, – Кирк ничем не показывает свое замешательство, если оно есть, и смело ставит свою пешку под удар.

– Это подразумевает у вас наличие соулмейта с данным именем в людском понимании этого явления. Но у вулканцев понятие родственной души – тхайла – гораздо глубже. Подобной связью не манкируют, ее не игнорируют и от нее не отказываются – как люди вольны это делать со своими соулмейтами.

– К чему вы клоните, коммандер? – одна ладонь капитана сжимается в кулак и прячется под столом, напоминая о выдержке.

– Вулканцы не имеют надписей или других опознавательных знаков для определения тхайла, – Спок продолжает гнуть свою палку. – Это определяется только посредством мелдинга – телепатическим слиянием разумов, в результате которого становится известно, какой статус могут обрести предполагаемые партнеры.

– Я понял вас, мистер Спок, – на этот раз медлит вулканец, и Кирк выставляет ему шах. – Мой ответ – нет.

– Почему, капитан? – и предполагая любой исход, он все равно оказывается не готов к резкому отказу. – Даже минимального, поверхностного воздействия хватит, чтобы удостовериться. Если вы – мой тхайла, то это существенно, нет, в корне, изменит наше с вами положение.

– Мой ответ отрицательный, хотя бы потому, что я достаточно давно отказался от этой идеи, – Кирк говорит твердо, но немного странным, как будто механическим голосом. – Вы помните момент с рукой? Это было тогда. С тех пор меня устраивает даже нынешнее положение дел, которое, признаться, мне отчасти навязали, но даже в таком случае я отказываюсь что-либо менять. Наши «статусы» останутся прежними, мистер Спок.

– Чем продиктовано ваше решение? – напирает вулканец. – Тем, что раньше я об этом не знал? Но ведь и теперь, обладая полной информацией, вы намеренно лишаете меня определенного ответа. Это эквивалент мести с вашей стороны, капитан? За то, что я не принял вас сразу?

– Нет, мистер Спок, – Кирк поднимается на ноги. – Хотя, признаюсь, у меня и были подобные мысли. Раньше. Теперь же я осознаю, что связь с вами неплодотворно сказалась бы на нашей работе, и, как человек, отвергаю наличие у себя соулмейта. В каком-либо виде… Вам мат, мистер Спок, и давайте закончим на этом.

– Нет, капитан… – начинает вулканец, но тот его перебивает, продолжая приводить доводы в свою пользу.

– Позвольте напомнить, что у вас есть жена и ребенок. Сосредоточьтесь на них и прекратите заниматься самообманом.

– Кого вы под ними подразумеваете? Если Т’Принг и Коппа, то они – семья моего одноклассника, о которых я позаботился в виду сложившихся обстоятельств. Всего лишь. Вы отказываете мне из-за собственного заблуждения? – догадка даже пугает, но ему стоило предположить это раньше, ведь о том, кто они, Спок не удосужился поставить в известность ни капитана, ни доктора. Как-то к слову не пришлось, а теперь это капитан здесь обманывается.

Но тот лишь машет рукой на все его оправдания и весьма резво направляется к выходу из каюты, а вулканец бросается следом и совершает самый глупый поступок в своей жизни – хватает капитана за оголенное запястье правой руки…

Боль обжигает моментом – Спок слепнет и глохнет от резкой вспышки во всех нервных окончаниях. Похоже на удар электрического тока – сильнейший разряд искрит в клетках подобно новогоднему украшению и приносит с собой такую боль, что он задыхается на миг и перестает дышать вообще, тщась справиться с волной невыносимого дискомфорта. А потом вспышка так же пропадает – капитан выдергивает руку из его пальцев, оборачивается, и Спок слышит голос…

– Нет, мистер Спок. Я отказываюсь поэтому, – Кирк закусывает губу и смотрит открыто, проговаривая слова. – Вы не переживете мелдинга со мной. Человеком, телепатическим нолем, в вашем понимании, не обученным контролировать, игнорировать или подавлять свои чувства. На вас это выльется все и разом, и вы этого не вынесете. С вашей «тонкой душевной организацией» – и такого эмоционального человека, как я…

Он горько усмехается, но Спок продолжает стоять на своем.

– Если вы – мой тхайла, я выдержу любую боль, – обещает вулканец, даже подозревая, что Кирк может быть прав.

– Надорветесь, – фыркает капитан. – Мой ответ – нет, и он не изменится. Закроем эту тему. А сейчас мне нужно… посетить медотсек. Всего доброго.

И Кирк уходит, а Спок, с трудом сглотнув, не решается больше его останавливать. Если Кирк прав, то вулканцу стоит лучше подготовиться к тому, о чем он просит. Если капитан прав… то Споку придется очень постараться, чтобы вынести хотя бы десятую часть того, что он почувствует даже при поверхностном воздействии… Может быть, капитан прав, логично предположив опасность для вулканца, и избегая ее?

***

Это все начинает Ухура. После Садра она приходит к Скотти, и Леонард не знает, о чем они говорят, но с того дня не может смотреть на нее без злости. Это корабль их маленький, а позор – большой, и Ухуре должно быть чертовски, чертовски стыдно вот так, у всех на виду, менять свое мировоззрение. Потому что Скотт выглядит до безобразия счастливым, и это до безобразия некрасиво по отношению к Джиму, Чехову и даже Боунсу. Ну вот чего Ухуре стало не хватать? Чужого внимания? Или внимания того, кого в кои-то веки вместо капитана вытаскивали из борделя насильно? Обычно, это удел Джима – расслабляться и сублимировать в руках массажисток, шлюх и первых встречных любителей сексуальных приключений. Но на этот раз отрывается Мон, а Ухура, сучка такая, портит им всю малину.