***
Первое время после ухода Спока Джим изводит себя до такой степени, что не может спать. Есть, пить и говорить. Сначала потому что на транквилизаторах, потом – от накатившей депрессии. Но для Боунса это не ново – он видел несколько таких случаев еще в бытность свою совершенно обычным мирным доктором, еще до переезда в Айову, еще до знакомства с раздолбаем Кирком и Академии. Он знает, что в таких случаях делать, чего ждать и как справиться. Он даже делает скидку на то, что это Джим, но тому все равно удается его удивить – на реабилитацию ему понадобился всего месяц, тогда как в других случаях дело не обходилось без полугода. Но и тут их капитан выделился – он прошел все пять стадий потери максимально быстро и прочно обосновался на шестой, своей собственной – повышенной работоспособности. Он успешно закрыл все чувства на замок и сосредоточился только на работе. Но при этом перестал напоминать себя самого. Больше напоминал вулканца. И было бы невероятно забавно, если бы Спок, в пику, стал бы эмоциональным, как Кирк. Боунс бы на это посмотрел – невиданное чудо в их и так неподражаемом космическом цирке.
Он не знает, хорошо это или плохо, но надеется, что Джим сможет это пережить. В нередких случаях тот пресловутый полугод заканчивался или полным отказом от чувств, или суицидом. Джим, конечно, тот еще чокнутый лихач, но так просто не сбежит из своего персонального Ада – жизнь он любит больше – это единственное, чего у него было не отнять. Да и насчет чувств Леонард сомневается – сломать друга, казалось, уже ничто бы не смогло, и явно, теперь это – не зеленокровный гоблин, отказавшийся от своей родственной души. Выкуси, Спок, Джим справится! По крайней мере, Боунс на это надеется. Ведь Спок уходит абсолютно спокойно – на нем нет метки. А Джим остается – учиться жить без куска собственной души. И он с этим справится. Он обязан. Себе, Боунсу и четырем сотням своего экипажа. Адмиралтейству и миссиям, что они еще не выполнили.
К концу второго месяца Кирк, кажется, уже и вовсе пришел в себя. Леонард не лезет ему в мозги и не пытается вытащить на какой-либо откровенный разговор, но внимательно за ним следит. Как и ожидалось, все тестирования Джим проходит без заминок и отклонений, но это не значит, что их капитан не сможет опять чего-нибудь отчебучить. Он как будто бы успокаивается, как будто замыкается в себе и теряет остроту реакции. Но на его работе это отражается даже плюсом – он как будто потерял половину всей своей взбалмошности. Как будто она располагалась в его отрубленной руке или, вообще, принадлежала Споку и передавалась от того по связи. Боунс, изучив материал более внимательно и придя к таким вот занимательным выводам, не может не поинтересоваться – а ну как вдруг. Джим недолго размышляет, а потом коварно улыбается и предлагает:
– Тащи вискарь, Боунс, я расскажу тебе очень добрую и смешную сказку…
И рассказывает. И сказка эта повторяет почти все страшные догадки Леонарда. Связь была. Но была односторонней. И с отрубленной рукой она перестала существовать. Джим злорадно ухмыляется и надеется, что Споку теперь очень «сладко» со всеми своими чувствами в полной мере, а не сброшенными, как балласт, на Кирка. Маккой тоже на это очень надеется.
А еще надеется, что Джим со своей новой бионической рукой и вовсе обо всем этом забудет. Пусть впахивает как проклятый, пусть гоняет их детку из квадранта в квадрант, пусть воюет с туземцами и заключает мирные договора, пусть исследует планеты, спасает животных или восстанавливает популяции редких растений. Пусть только живет не оглядываясь, и они вместе с ним выберутся из этой погребальной ямы его сердца и персонального Ада, парк аттракционов в котором наконец перестал полыхать.
***
Джим мечется и мучается. Джим стонет и стенает. Джим захлебывается слезами и воет от боли. Спок действительно ушел. Не стоило и надеяться, что метка что-то изменит. Как только он это понимает, то тут же перестает жалеть об отрубленной руке. К черту руку! Ведь Ленн крепко его обнимает, сжимает до хруста в объятиях и шепчет-шепчет-шепчет срывающимся голосом:
– Маленький мой… Джимми… Мы сделаем тебе самую классную экзоруку во Вселенной! Обязательно с фазерами… с гипошприцами и твоей подборкой ретро-порнухи… Только не плачь, маленький… Не плачь…
Джим хочет возразить, что не плакал уже очень давно. Джим хочет отстраниться и попросить называть Чехова «маленьким» и обнимать, как самое дорогое на свете. Но это же – Боунс, это же любимый друг, которому Кирк не может отказать. Не может не подчиниться и не может не верить. Особенно тогда, когда почти через два месяца экзоруку действительно доставляют на «Энтерпрайз» спецшаттлом. И это даже не экзопротез – это бионика последней модели, и как Леонард и предлагал, Джим волен нашпиговать ее чем угодно и «проапгрейдить», как его душеньке пожелается. Хоть, действительно, фазер встроить.
И пока Кирк со Скотти над ней колдуют, Маккой и Гленвуд параллельно подготавливают протез к вживлению в тело капитана. Он теперь и в этом будет лучше всех! И радуется, как ребенок долгожданному подарку на Рождество – в его жизни, кажется, впервые за долгие годы появился искренний повод порадоваться за самого себя. Нет, конечно же, поводы и до этого были, но этот – особенный. И все только потому, что Джим празднует освобождение от тяжкого ярма, проклявшего его с первого в жизни вдоха. Он теперь волен делать, что хочет, и чувствовать только себя самого, не оглядываясь и не страшась чужих эмоций – их больше нет. И он празднует – отчаянно, задорно, горько и опять феерично. Ну а как же иначе?
Как только док и Боунс прикрепляют его новую руку к плечу, соединяют искусственными нервными окончаниями, сухожилиями и костью, а положенные две недели реабилитации проходят успешно, он корректирует курс «Энтерпрайза» и устраивает им внеплановую увольнительную. Заслужили все – от докторов до последнего техника в вотчине Скотти. А уж как нужно развеяться Джиму…
Он периодически чувствует фантомную боль в бионической руке, но это нормально, как уверяет Боунс – она все-таки к нервам его подключена и к мозгу, так что неудивительно, что организм будет адаптироваться и сбоить время от времени. Но Джиму отчего-то кажется, что боль эта от фантомной метки, которая уж никак бы не смогла проявиться вновь на конечности из металла и пластика. Сколько бы Джим ни видел подобное в кошмарах, но такого не может быть наяву. Не в этой гребанной Вселенной! Кирк и так настрадался! Поэтому он забивает на боль и идет фестивалить – им всем нужно отдохнуть от переживаний за своего капитана.
Ну или заменить их уже привычными – когда «высший эшелон» уходить пить, трахаться и драться в очередные инопланетные притоны. Это для экипажа Джим предусматривает увеселительную программу – зоопарки, огненные шоу, минеральные сауны и рынки пряностей, а себе оставляет «сливки» – шлюх, ядреные коктейли и бои без правил – просто разные вкусы, ничего не поделаешь. А еще… А еще это просто отличный способ забить на боль – во всех прямых смыслах – кулаками и, неожиданно для Джима, татуировками. Уж коли красоваться необычной рукой, так сполна. Идея действительно, как взрыв в сознании – что угодно, но не это дебильное имя. В случае чего, место уже будет занято. И после первого попавшегося салона, он идет забивать на Спока вторым прямым способом – дракой. В которой, помимо тривиальных синяков, ушибов и вывихов, получает еще и предложение сразиться в гонке. Вот оно, счастье! Ублюдок, что мешает кровь с опилом от ударов Кирка, шепелявит и обещает, что порвал бы его на трассе как тузик грелку, и Джим обязательно это проверит.
Вот что Джиму нравится на этих «курортных» планетах, предоставляющих удовольствия на абсолютно любой вкус, так это то, что без гонок не обходится никогда. Начиная от пустынных верблюдов в качестве транспорта и заканчивая самой последней ржавой бочкой, способной двигаться. И Леонарду уж точно не отговорить ни Джима, ни Скотти, что объявил себя его механиком и вторым пилотом – сучка Ухура все так же динамит инженера даже после светопреставления с лазером. Скотти тоже нужен адреналин и перезагрузка мозгов – никто из них не железный! Ну или не полностью. И лучше бы Маккой радовался, что они не берут с собой Чехова навигатором, потому что тому ржавому корыту, что они взяли у организаторов гонки напрокат, Джим нихрена не доверяет. Даже после того, как кар проверил Скотти и сам Кирк. Где-то должен быть подвох, ведь капитану перестало фартить окончательно где-то два месяца назад. Ну или наоборот – теперь будет постоянно везти – тоже хреново – никакой интриги.
