Литмир - Электронная Библиотека

***

Романтические настроения на «Энтерпрайзе» не зависели от времени года. Пусть даже и с учетом нахождения в космосе и отсутствия в нем смены сезонов. Настроения эти были подчас легкими, непринужденными и щемяще милыми. А иногда были страстными, отчаянными и до смерти, буквально, болезненными. Например, когда кто-то находил свою пару, а кто-то терял, кто-то встречал на очередной миссии в какой-нибудь колонии свою судьбу, а чья-то судьба умирала – вдали, так и не признанная, не познанная, не встретившаяся, в страшных муках, на операционном столе или во сне. Далеко не – событие вселенского масштаба, но всегда четко и большинством улавливаемое.

Большинством, за исключением тех, кто уже нашел свою судьбу, кто о ней знает или кому на нее плевать. Маккой был в первой категории, Джим – во второй, Спок причислялся к третьей. И вели они себя, как абсолютно типичные представители этих категорий. Боунс пытался отвадить от себя малыша Чехова еще с Академии – не сильно-то преуспел, но и не сильно старался. Кирк принял это слишком давно, чтобы переживать об этом снова и снова. А Споку было фиолетово на традиции землян и некоторых других гуманоидных рас, что обладали соулмейтами. Его даже вулканское понятие «тхайла» не интересовало, кроме как в исследовательском плане – явление было достаточно редким, чтобы тратить время на тщетные надежды и поиски. Он мог назвать вероятность наличия у себя тхайла до тысячных долей процента. В масштабах Вселенной, конечно, и собственно, тысячными долями эта вероятность и ограничивалась, так что не было никакой необходимости думать об этом. И ему не думалось. До определенного момента. А до какого, ему трудно сказать – ему пришлось бы медитировать не меньше 16 часов, чтобы определить этот миг с точностью, но у Спока, хвала неизвестно кому, в последние несколько лет никогда не было столько свободного времени. Удача ли? Или фатум? Об этом он тоже не думал. Зато думал доктор и игнорировал капитан.

Они все просто пытались выжить в этом мире. Когда подчиненному магии соулмейтов, когда – нет. Зависело от мира и наличия у обитателей меток в каком угодно виде или в какой угодно ипостаси. На «Энтерпрайзе» был свой собственный мир, который редко подчинялся законам логики, но довольно часто – звезднофлотскому Уставу и еще чаще – капитану Кирку. Этакий Царь и Бог в Зазеркалье Алисы. И даже «Безумный Шляпник» имелся – Спок – у которого вся жизнь по часам и чаепитиям. К черту Спока! Потому что романтические настроения на «Энтерпрайзе», порой, пагубно влияли на его работу.

Шутка ли, но на очередной миссии они снова столкнулись с чужими традициями – уж на этот-то раз Боунс заставляет Джима проверить их все до единой, чтобы избежать какого-нибудь подвоха. А подвох – вот он, даже не скрывается – этот отсталый мир, нужный Федерации только из-за месторождений редких минералов, зиждется на превознесении брачных союзов, понятии семьи и связи родственных душ в любых ее проявлениях. И вот теперь Боунс не может не ржать над Джимом, и не плакать не может – аборигены просто с невероятной радостью примут Кирка и Спока. А капитан только ехидничает в ответ – он вполне может сделать «добровольцами» и Маккоя с Чеховым. Вот только Джим Павла любит и не заставит через все это проходить только из-за своей привязанности к гениальному мальчишке – тому уже и так достался не самый лакомый кусочек в виде саркастичного доктора, и делать его насильно связанным с Маккоем он не будет. Уж лучше Джим сам потерпит. Вместе с чертовым гоблином – вот, у Кирка и метка имеется.

Правда про метку-то он Споку ничего не говорит – тот и так не согласен лгать ради договора. Джим, конечно же, давит, настаивает и аргументирует, но все тщетно, пока Кирк не успокаивается и не представляет вулканцу этот договор в виде математического уравнения, решение которому они найдут только при выполнении определенных условий. Спок кривится, Спок зеленеет от злости, Спок упирается даже ушами, и Кирку ничего не остается, как приказывать. Снова. А ведь он действительно старался ему объяснить, что брак этот, по сути, для них самих ничего не будет значить – побрачуются, подпишут договор и свободны на все восемь сторон света – дальше это будут проблемы Федерации, а «Энтерпрайз» сюда больше не вернется, дай Бог. Он приказывает ему жениться на себе – «Энтерпрайз» покатывается со смеху, а Боунс хватается за валерьянку – себе, а Джиму он подберет что-нибудь покруче. Потому что брак этот тому как серпом по яйцам – по самому дорогому и болезненному. Ну и сердце прихватывает нещадно – метка снова будет уныло кровоточить.

До той поры, пока они не обзаведутся новыми – аборигены делают им на щеках ритуальные татуировки – причудливый узор, оплетающий скулы и заползающий на ухо – вот такого на Флоте еще не было. Узор этот не просто связывает капитана и старпома, он повторяется на договоре и чудится на зубоскальных улыбках Адмиралтейства – как же, еще одна успешная миссия уже легендарного капитана. Экипаж перешептывается, подтрунивает и хихикает, вспоминая про свои романтические настроения, вот только Джиму и Споку не до шуток. Вулканец торопится в медотсек – избавиться от позорного клейма, и сколько бы Кирк его ни увещевал, что подобный статус чаще ценится, нежели игнорируется, но Спок открытым текстом заявляет, что такой «муж» ему и даром не нужен. Он капитана-то еле терпит, а уж супруга и вовсе не выдержит дольше положенного на подписание договора времени. Это клеймо – его расписка во лжи, и все, чего он не знает, так это того, что люди такие «расписки» носят, в большинстве своем, с удовольствием. И уж подавно – что Джим навеки с ярмом самого вулканца. Самое страшное из зол.

Но Джим-то всегда выбирал оба из этих двух зол: и метку, и Спока, который цедит сквозь зубы на вулканском о том, что Кирк ему противен. А потом врет обернувшемуся на реплику мостику, что это – вулканский тезис о тщетности благих намерений. Врет, не дрогнув ни единым мускулом, сука, вот только Кирк, да еще Ухура, прекрасно его понимают. Капитан скалится в ответ, предлагает новый спарринг, раз старпому есть, что сказать, а Ухура только болезненно кривится. Вот уж она-то прекрасно знает, насколько вулканец терпелив и насколько сильно его нужно довести, чтобы он не гнушался высказываться об этом вслух.

Джим, как всегда, «в фаворе». Джим, как всегда, не может не отличиться и не «подергать вулканца за уши». Он этим с самой Академии занимается, и Нийота может только сочувствовать Споку – Джим не остановится, и закончится это весьма и весьма плачевно. Она полагает, что если бы он или она знали загодя о том, что «Энтерпрайзом» будет командовать Кирк, то ноги бы их не было на этом корабле. Но Спок согласился и пошел на миссию вместе, а значит, должен терпеть. Терпеть ту самую «тщетность благих намерений» – с Джимом они не работают. Терпеть, потому что у него нет другого выхода – Джим его и на том свете достанет. Единственное, о чем гадает Ухура, так это о том, какого черта Кирк продолжает дергать вулканца за хвост. В Академии это еще можно было понять, но на службе они уже давным-давно перестали играть в игрушки. Как будто Спок капитану – заклятый враг, нелюбимый друг, унылое полетное предписание, невкусное блюдо, от которого его пучит, геморрой, в конце концов, или… Или родственная душа? Матерь Божья! Ухура в это ни за что не поверит! Не поверит, пока не увидит все своими глазами!

Из-за той же самой Академии она может себе позволить нарушение субординации – уж сколько раз они с Кирком спорили в кабинете лингвистики не знает никто. И на стандарте, и на вулканском, и на клингонском. Цензурного там было мало; и вот теперь Нийота может с уверенностью подозревать. Если ее предположение верно, то тогда та реакция Кирка на нее могла быть ревностью. А если так, то она ему эту ревность в задницу запихает по самые гланды. Кирк же знает, что на ней – не имя Спока, что ей плевать на все это даже тогда, когда он притащил ее на корабль с главным инженером, у которого ее имя на руке. Дело вообще не в том! Кирк ей должен – за все те маты, что на нее складывал, обвиняя черти в чем без повода – то, что она нашла общий язык со Споком, еще ни о чем не говорит. Все, что ей нужно – перехватить капитана в турбо-лифте, прижать к стене за локти и спросить в лоб.

18
{"b":"753389","o":1}