– Я в курсе, – смеется Лави. – И тебе привет. А звонил как раз-таки по поводу его отъезда. Он просил за тобой присмотреть.

– Он тебе рассказал? – скорее утверждает Аллен.

– Не он, Панда, – голос Лави становится серьезным. – Но об этом мы поговорим завтра. И вместе с Тикки.

– Заведите себе ребенка и воспитывайте его, – шутливо бурчит Аллен.

– Непременно, как только вырастешь ты, – парирует рыжий, и Аллен прямо видит, как тот показывает ему язык в трубку.

– Сам такой, – отнекивается Аллен.

– До завтра, – почти угрожает Лави и отключается.

Аллен с полчаса расслабляется, вытягиваясь на мягких диванных подушках, а потом возвращается к компьютеру. А утром его нещадно будит настойчивый звонок в дверь. Он сонно топает в коридор, зевая и подтягивая сползающие пижамные штаны, открывает и замирает в ступоре. Ему кажется, что он все еще спит, и это – один из его привычных кошмаров, но когда кошмар оживает и довольно сильно припечатывает его спиной об стену, зажимая локтем горло, он понимает, что лучше бы не просыпался.

– Если ты думаешь, маленький кусок дерьма, что господин Канда всерьез с тобой свяжется, то ты ошибаешься, – шипит Чаоджи, все сильнее давя на горло Аллена. Тот краснеет от нехватки кислорода, а он наслаждается хриплым дыханием и грубо оттягивает ворот его футболки в сторону, рассматривая только-только начавшую заживать метку. – Это – лишь обманка, пустая формальность, давно уже никому не нужная.

Он брезгливо фыркает и встряхивает тонкое тело под собой.

– Не лезь на рожон, это последнее предупреждение, – злобно цедит Чаоджи и отпускает Аллена, который тут же заходится тяжелым кашлем.

Чаоджи уходит, спокойно прикрывая за собой дверь, а Аллен опускается по стене на корточки, все еще пытаясь отдышаться. Страха не было, злость тоже еще не успела пробраться в агонизирующий мозг. Единственным чувством была растерянность и постепенно ослабевающая нехватка кислорода. Минут десять он сидит, не шевелясь и приходя в себя, а потом выглядывает в коридор к охранникам.

– Пожалуйста, в следующий раз, если я буду один, предупредите меня заранее о приходе этого человека, – выдавливая из себя улыбку, просит он.

– Хорошо, – охрана непонимающе переглядывается и спрашивает. – Что-то случилось?

– Нет, но я хотел бы быть в курсе, – продолжает Аллен пускать пыль в глаза, и охрана еще раз кивает.

Его персональный Ад снова напомнил о себе. Аллен возвращается в свою комнату и начинает мерить ее нервными шагами из угла в угол. Тогда он спустил все на тормозах, отдав большую часть сил на выздоровление. Да, был осторожен, но не стал копать дальше и выяснять, в чем были причины. Лави заикнулся про ревность, и теперь он с ним согласен как никогда. Этот чертов Чаоджи не даст ему спокойной жизни, так рьяно защищая своего господина от его же пары. Что ж, бета никогда не поймет природу связи и не испытает ее уж подавно. Он просто будет следовать за человеком, которого любит, ревниво оберегая ото всех и от всего.

А как Аллену бороться с таким неожиданным соперником? Сказать об этом Канде – не вариант – он сам привык справляться со своими проблемами. И тогда у него два выхода: решить кардинально, физически убрав раздражающий фактор, и лишив при этом «Орден» не последнего сотрудника. Или оставить все как есть, и продолжать страдать от нападок ревнивца. Аллен думает, думает, но так и не может прийти к однозначному ответу. Если бы это был просто «парень из массовки», не приближенный к Канде, он бы самолично убил его, хоть и со стыдливой, но жестокостью. И мучился бы потом угрызениями совести пополам с удовлетворением. Но он не хочет добавлять в и так достаточно сложную жизнь «Ордена» еще и предателя.

Канда стоит во главе его списка приоритетов. А есть еще Лави и, следовательно, Тикки. Есть Кроули и Миранда, которые тоже стали «орденовцами», а еще – его друзьями. Есть «темная лошадка» Комуи, с которым Аллен познакомился после выписки из больницы. Взбалмошный изобретатель с хитрым взглядом узких глаз, который просил «показать ему этого героя, покорившего неприступную гору по имени Канда». Аллен чертыхается и выходит на новый виток раздумий, пока его не отвлекает телефон – Лави напоминает о встрече и зовет его на «первый» завтрак, смеясь, что там где «первый», там и «второй». Он торопливо приводит себя в порядок, одевается, и к выходу из лифта выстраивает план действий. Угрозы и шантаж – это весьма тривиально, но всегда, всегда вполне действенны. С них он и начнет. А если этого окажется мало, он всегда может применить план «Б».

Канда возвращается, как и обещал, на седьмые сутки, ночью. Аллен слышит сквозь сон тихие уверенные шаги, а потом горячие руки притискивают его к себе. Он сдавленно мычит от медвежьей хватки и распахивает глаза, чувствуя жадные губы на шейных позвонках.

– Канда, – выдыхает он, и его тут же переворачивают на спину, а сам мучитель оказывается нависшим над ним на вытянутых руках.

– Помолчи или я за себя не ручаюсь, – раскатисто рычит он и, видя проблеск мимолетного страха в глазах омеги, чуть приподнимает уголки губ в полуулыбке.

Он целует его то страстно, то нежно. Проходясь кончиками пальцев по шраму на щеке, прикусывает узкий подбородок и перебирается на горло, вырывая один за другим приглушенные, сдавленные стоны. Он никогда бы не подумал, что может так соскучиться. Восемь месяцев он думал о нем, но не скучал, а за неделю – семь раз хотел бросить все и рвануть обратно. Канда и поражается этому факту, и злится на себя за эти дурацкие порывы. Но как только окунулся в родной запах погруженной в ночную полутьму квартиры, испытал настолько сильное чувство удовлетворения и предвкушения, что тут же забыл обо всей своей злости. Он берет его медленно, наслаждаясь, трахая с оттяжкой и искусанными губами, и все никак не может насытиться томным взглядом, рваными всхлипами, разметавшимися по подушке белыми, будто светящимися в темноте, волосами и осторожным выдохом на ухо: «Мой». Он бы поспорил, но не сейчас, когда ноги Аллена оплетают его поясницу, а здоровая рука оставляет неглубокие царапины на плече. «Это ты – мой, Мелкий», – думает он про себя. «Потому что моя метка останется с тобой на всю жизнь, а твои царапины заживут через пару дней. Хотя… Если ты не будешь больше зажиматься и динамить меня, то они будут появляться чаще».

Послеоргазменная нега медленно проходит, но чувство удовлетворения, «сытости» и счастья не теряет своей силы, и Канда вдруг понимает, что это не только егочувства. «Дошло, наконец», – слышится на краю сознания знакомый лукавый голос, и он привстает на локте. Канда удивленно рассматривает лицо Аллена, и тот приоткрывает один глаз.

– Ну, так дошло или все еще сомневаешься? – тихо спрашивает он. Без злобы, без обиды. Фон его чувств ровный, расслабленный и довольный.

– Это связь, – зачем-то говорит Канда, хотя и так уже понятно, что происходит.

– Она самая. И чем дольше мы будем вместе, тем она будет сильнее, – говорит Аллен.

Для омег связь физически важна. С момента, как их метят, они «настроены» на своего партнера и с каждым днем чувствуют его все сильнее и лучше, независимо о того, рядом альфа или нет. А вот для связи альфы расстояние действительно играет роль, и они учатся чувствовать омегу через близость, контакт. Умение слышать отдельные мысли было не редким, но говорило об излишней эмоциональности, импульсивности партнеров. Такая связь будет по-настоящему сильной и глубокой.

– И так всегда будет? – Канда имеет в виду чтение мыслей, и Аллен понимает подтекст без слов.

– Как захочешь, – пожимает он плечом.

Вот он и сказал это. Может быть хотя бы сейчас, находясь так близко и «связанными», Канда поймет, что только от него зависит какой будет их связь и что она с ними сделает. Наполнит ли счастьем каждый прожитый день или выжжет дотла их сознание.

Глава 7

Вот уже почти четыре месяца Аллен живет в Раю. Честно, ему не было так хорошо, с тех пор как он впервые обыграл Тикки в покер, а это случилось в первый же день их знакомства. Такое удивительное чувство победы достигается либо неимоверной удачей, либо неимоверными усилиями. И если в первый раз ему повезло, то во второй – действительно пришлось выстрадать свою победу. Легкая эйфория и безудержное ликование наполняют теперь почти каждое его действие. От простой побудки по утрам, до встреч с наглыми, хамоватыми заказчиками-толстосумами, уличившими очередную женушку в измене. Но он почти не обращает на это внимания, полностью погружаясь в положительные эмоции. И только в глубине сознания изредка ворочается червь сомнений. Они проводят с Кандой почти каждую ночь, но «всплесков» связи хватает лишь до утра, днем же она возвращает привычно-ровный эмоциональный отклик. Даже первая «совместная» течка проходит спокойно. Книжник наконец меняет его медикаментозный курс и позволяет больше не принимать препараты, блокирующие гормоны. Теперь Аллен чувствует Канду, как себя самого, но с той ночи, после командировки, ни один из них больше не слышит мыслей другого. А чувствует ли его Канда так же, как и он его, Аллен может лишь догадываться. Ему все время мерещится, что между ними стоит стена. Тонкая, эфемерная, похожая на мыльный пузырь, но из-за нее у него и нет полной уверенности в своей паре. Аллен уже было подумывал напрямую спросить об этом у Канды, но побоялся обвинений в «соплежуйстве» и «приверженности бесполезному романтичному бреду».