– Господин очень «не в духе», – сочувствующим голосом предупреждает один.

– Знаю, но если не пойду, будет еще хуже, – вздыхает Аллен.

– Хуже уже, кажется, некуда, – подхватывает второй. – Будь осторожен.

Аллен выдавливает из себя слабую улыбку и заходит в квартиру. Осторожно снимает ботинки и хромает на кухню – ему безумно хочется кофе. Вот только мечтам его сбыться не суждено – кухня в руинах. Посудные осколки ровным слоем покрывают почти весь пол, обеденный стол лежит на боку, кофеварка разбита вдребезги, а микроволновка выворочена из встроенного шкафчика и жалостливо светит вырванным из розетки шнуром питания. Аллен боязливо осматривает «поле боя» и решается. Он все равно уже здесь – пора «на эшафот». Канда обнаруживается в полутемной гостиной. Силуэт, застывший около окна, слепит угольной чернотой, и Аллен вдруг обнаруживает, что уже почти полночь. С инцидента прошло около трех часов, и, если Канда ограничился только кухней, то вполне возможно, что все-таки пронесет. Он останавливается у двери, щелкает выключателем и смотрит в спину мечника. Как ему теперь объясняться?

– Канда, я… – начинает было он и осекается. Недолго молчит, а потом берет себя в руки и продолжает. – Я не хотел, чтобы так все вышло.

– Если бы не хотел, то не прыгал бы под поезд! – сатанеет Канда, разворачивается, быстро подходит к нему и хватает за грудки. – Тебе жить надоело?!

– Нет, – отвечает он, хоть это и был риторический вопрос. Глядя в обезумевшие глаза, сам он почему-то успокаивается, отцепляя руки Канды от своей куртки. – Я был уверен, что успею.

– С-скотина! – шипит Канда, начинает метаться по комнате, хватает пульт от телевизора с журнального столика и запускает его в стену. – Чертов провидец! Он был уверен!

– Да, уверен, – спокойно продолжает Аллен. – И если бы ты чувствовал меня по связи, был бы уверен так же.

Канда замирает, как будто на него вылили ведро холодной воды. Он медленно оборачивается к Аллену с потерянным видом.

– Я чувствую твой гнев. И твою боль сейчас, – Аллен задумчиво смотрит на него. – Но для тебя все осталось по-старому.

Он нагло уводит его с темы, но, пожалуй, это единственный шанс избежать нового рукоприкладства. Канда молчит в ответ, а Аллен, постояв еще немного, разворачивается и хромает в коридор. Здесь ему больше делать нечего.

Когда он берется за ручку входной двери, его догоняет неистовый вопль: «Стоять!!!» и обжигает ледяным бешенством. Похоже, он поторопился. Отпускать его так просто не собираются. Канда с силой бьет кулаками по двери по обеим сторонам от головы Аллена и тяжело, хрипло дышит ему в затылок, как будто расстояние от гостиной было километровым. Аллена снова окатывает страхом. Ему нужно было успокоить Канду, а не злить еще больше. А еще присмирить, наконец, свою гордость и сделать шаг навстречу по-настоящему, а не устраивать тут «смертельное танго». Он замирает, не шевелясь, и уже было собирается защищаться, как из кармана его куртки слышится пиликанье мобильника. В повисшей тишине оно кажется оглушительным. Он медленно достает телефон, все также оставаясь спиной к Канде, и принимает вызов.

– Да. Мей, успокойся. Дай ему трубку. Нет? Включи громкую связь. Деби, прекрати. Как все произошло, и кто это сделал? – отрывисто бросает он и, морщась, выслушивает гневные крики. – Я тебя понял. А теперь включи мозги. Нет. Нет. И еще раз: ты прекрасно знаешь, что тебе не справиться. Вас просто поубивают.

Как он и предполагал, как только первый шок прошел, Дебитто сорвало «с катушек» и он желает отомстить за причиненный его омеге вред. Аллен ненадолго замолкает. Дебитто продолжает бесноваться, но уже не так громко.

– Есть идея, – внезапно говорит Аллен, и Деби утихает совсем, переключая внимание. – Сдадим их Линку. Нет. Да. Я смогу договориться. Не ввязывайтесь в потасовку, просто приведите их в район Парка развлечений. Да. Да, они все устроят в лучшем виде. Сколько тебе нужно времени? Тогда ты знаешь, что делать. Идите.

Аллен нажимает отбой и разворачивается к Канде лицом, опираясь спиной на дверь. А тот остается в прежней позе, не шевелясь, как будто намерен навечно заточить Аллена между собой и стеной. Тот недолго роется в телефонной книге, игнорируя по-прежнему свирепый взгляд, находит номер, и, вместе с соединением, на его губах расцветает приторная улыбка.

– Здравствуй, Говард, – Аллен старается не смотреть на Канду. Тот прекрасно слышит его собеседников с такого близкого расстояния и, если хоть немного остынет, то поймет, что тот задумал.

– Здравствуй, Пианист, – приятный голос сосредоточенно тих.

– Как идет подготовка к празднику? – усмехается Аллен. Шутки шутками, а Говард Линк из тех, кто, как и Канда, на свой счет их никогда не воспринимает.

– Не напоминай, надоели до жути, – теперь голос раздражается и фыркает.

– Терпи, – лукавит Аллен и добавляет томных ноток в тембр. – У меня есть для тебя подарок: минут через 40 в Парке будут «Акума». С полной амуницией.

– Ты так шутишь? – Говард подбирается, и слышно, как он встает и начинает чем-то шуршать.

– Отнюдь. Можешь брать их.

– Что ж, тогда спасибо, – он предвкушающе рад.

– Наслаждайся. На будущий год подарю тебе твою омегу, – посмеивается Аллен.

– Заметано, – собеседник отключается.

Аллен устало опускает руку, стирает с лица улыбку и поднимает взгляд на застывшего над ним Канду. Его выражение лица сложно прочитать, но гнев поутих и, похоже, немедленной расправы не последует. Аллен осторожно пригибается, проскальзывает под рукой Канды и медленно идет в свою комнату. Канда дергается за ним, но через пару шагов замирает.

Аллен переодевается и идет на кухню. Он аккуратно ступает по осколкам, добираясь до плиты и чайника – к счастью, тот металлический и не пострадал. Пока закипает вода, Аллен, кряхтя, переворачивает и ставит на место стол. Залезает в холодильник и выуживает блюдо с виноградом. Присаживается, вновь достает телефон, сосредоточенно что-то в нем просматривает и параллельно одной рукой дергает с ветки виноградины. Канда замирает на пороге, складывает руки на груди, молча за ним наблюдая.

Злость вихрем прошлась по сознанию, оставляя после себя опустошение и холод. Слова Мелкого про то, что он его не чувствует, ударили под дых и осели мерзкой пылью на сердце. Да, он поражался влиянию связи на омегу, но никогда не думал, что будет чувствовать вину за то, что сам такому влиянию не подвержен. Когда он увидел, как тонкое тело исчезает во вспышке фар локомотива, внутри него все оборвалось ледяным страхом. Он удушающим морозом сковал тело, и Канда с минуту не может пошевелиться. Звуки вокруг умирают, и остается только грохот сердца где-то в горле. А потом реальность возвращается встревоженными репликами охраны, перестуком колес поезда и истошными воплями от подъехавших сзади. В оцепенении он усаживается обратно в машину, охрана следует за ним.

– Господин Канда… – начинает водитель, но тот его обрывает.

– Домой.

– Но…

– Домой! – рычит Канда и чувствует, как поднимается гнев вместе с нарастающей скоростью автомобиля.

Чертов. Мелкий. Придурок! Канда расшвыривает вещи вокруг себя, пытаясь выместить накрывающую злобу. Вместе со звоном стекла внутри него ломается вся его выдержка. Вот так просто! Сигануть под поезд! Он что, совсем страх потерял?! О чем он вообще думает?! Канда с силой отшвыривает от себя стол. Руки трясутся, зубы стиснуты так, что скулы сводит. Он в бешенстве накидывается на любимую алленовскую кофеварку и с особым садизмом раскалывает ее на кусочки. Ему ведь плевать, что подумает Канда. Ему все равно, что с ним будет. Он рискует своей жизнью как будто это в порядке вещей. О какой связи тогда идет речь? Он восемь месяцев боролся с меткой, а тут прыгает под поезд, ни о чем не заботясь. Что у него в голове, у этого мелкого недоразумения?!

Канда бушует с полчаса пока не выдыхается. Ему вдруг приходит в голову, что Аллен наверняка даже не подумал о том, что делает. Да и о Канде тоже не подумал. О том, что тот почувствует, когда это увидит. Разве обычная омега когда-нибудь повела бы себя так? Разве тот, кто связан, рискнул бы своей жизнью? Тогда какого черта? Канда обессилено опускается на диван и тяжело дышит, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Водитель сказал, что двое на насыпи вроде как живы. Значит, Мелкий или в больнице, или скоро вернется. Что ж, он дождется. Они оба.