Как всё напоминало Артёму его первую любовь, в смерти которой он косвенно, а может, и напрямую – это как посчитать – был повинен.

Бритый, когда увидел, что на них изображено, выдернул карточки из рук Ладана.

– Что ж не сказал, что ей рот распечатал? Лишил весь посёлок такого удовольствия. – Эдик протянул фотокарточки Олегу.

– Я ей матерью поклялся, что никому не расскажу. Она меня умоляла. Это получилось в последний год, когда мы дружили. На мой день рождения. Мы упились вусмерть. Она сама предложила сделать, и чтобы я сфотографировал. Это был её подарок мне. В общем-то, она думала, когда нам исполниться по восемнадцать – мы поженимся. Утром она ничего не помнила. А когда я сделал фотографии и показал, она впала в шок. Я пообещал, что никто не узнает и порвал у неё на глазах. Она успокоилась. А вот про плёнку она не подумала. Хрен ли, курица без мозгов.

– Как же теперь? – спросил Мансур. – Ты матерью поклялся, а сам показал.

– Всё это мура. Тем более клялся ей. А кто она такая? Не пойдёт же она мать мою убивать.

– И что теперь? – спросил возбуждённый Эдик. – Мы едем долг забирать?

– Да. Причём по обоюдному согласию. С каждым. Если упрётся в землю рогом, то картинки заново ей покажу и скажу, что жених сможет взять себе на вечную память, повесить в дубовые рамки и любоваться. Никуда она не денется, – заключил Ладан, – отвечаю.

– Рылом поворотит для порядочности, но разденется, – добавил Бритый.

– С тобой что произошло? – спросил Олег, повернув лицо к Артёму.

Шпана в подробностях поведал о своём происшествии.

– Кстати, Вадим, я вспомнил, где видел этого второго, маленького мужика.

– Ну и?

– Я как-то поехал…

– Не тяни, – с нетерпением перебил Мансур. – Ты скажи – мы можем его достать?

– Если только ещё там работает. Он сторож. Кооперативные дачи охраняет. У него есть ружьё.

– Всё, – решительно сказал Вадим. – Завтра поедем. Если там, изуродуем. Его ружьё ему в зад запихаем. Конечно, если ты хочешь за себя отомстить? А? – Мансур повернулся к Шпане и пристально посмотрел в лицо, сузив глаза и сжав губы в тонкую линию.

– Сам прекрасно знаешь, что не собираюсь прощать. Тем более в курсе, где найти. Но больше я бы хотел увидеть другого. Который помоложе и поздоровее. Вот кому бы я глаз выколол.

– И его найдём. Выбьем дознание у сторожа, – уверил Вадим.

– И не только дознание, – вставил Эдик, – и зубы.

Все рассмеялись: по-своему мерит.

– А подруг твоих посадим на вертолёт, – вспомнил ранее рассказанную тему Олег довольный собой. – Пусть по небу стрекочут.

– Свету не надо, – заступился Артём. – Всё-таки я к ней неравнодушен. А вот Эмму – обязательно.

– Слушайте! – встрепенулся Бритый. – Лёха жаловался, что ему там какая-то Инна нахамила. Он её девочкой назвал. Она ему, типа, где ты раньше был, когда я ею была. Лёха ей, типа, давай амбразуру на-гора. В чём проблема? Наверстаем упущенное. И она его обидела, сказала – с толстыми не вожусь. Так что в память Лёхи её тоже надо зацепить. Проверить, какая она не девочка. Раз хлещется этим, где ты был… вот мы и пришли.

– Что за девка, Артём? – спросил Ладан. – Красивая?

– Да. Очень даже.

Вадим усмехнулся:

– Любая тёлка, которая – так себе, у Шпаны – очень даже.

– Парни, давайте после свадьбы к Лёхе на кладбище заедем, – больше попросил, чем предложил Артём. – Помянем, – тихо добавил он, глубоко вздохнул, остановил взгляд на приближающемся дорожном знаке.

– Заедем, – сказал Вадим за всех. – Я всё хотел спросить, про какой вертолёт вы говорили?

– Не знаешь? – удивлённо вскрикнул Эдик. – Во даёт. Короче, один спереди, другой сзади, двое по бокам. Она у них руками отделывает. Полнейшая Камасутра. – Бритый хохотнул. – На пропеллер похоже. Вот и называется – вертушка, вертолёт.

– Конструктора. – Мансур хмыкнул, натянуто улыбнулся. Ему стало противно после разъяснений Бритого. Да и сам этот беззубый и почти белобрысый похожий на упыря недоросток малолетка вызывал у него чуть ли не анафилактический шок.

Посёлок начинался тремя возведёнными пять лет назад кирпичными пятиэтажками. Далее шли трёх и двухэтажные дома, бараки. По обочинам дорог стояли водопроводные колонки вперемежку с колодцами. Вразброс встречались частные домики. В конце посёлка, который заканчивался своеобразным тупиком и густыми лесопосадками, располагался в несколько рядов частный сектор. Не доезжая пятьдесят метров, Игорь вывернул руль направо, и «пятёрка» покатила в сторону грязно-серого двухподъездного дома, возвышавшегося на отшибе. С левого торца расположились несколько легковых машин. Видимо, там и происходила свадьба, а точнее, продолжение пьянкой. С этого же края дома на гравийной площадке мальчишки лет семи гоняли мяч. Иногда они нарочно старались попасть по стоящим рядом автомобилям.

Ладан резко крутанул руль, остановил «пятёрку» в десяти шагах от пацанят.

– Смотрите, вот уроды! – провизжал Эдик. – По машинам мячом бьют. Наверное, их от свадьбы не угостили, вот они и стараются напакостить.

– Э, щебень! – прокричал Игорь в открытое окно. – В мою машину будете пинать, заставлю толкать вместо двигателя.

Дети подобрали мяч и отошли несколько в сторону, бросали косые взгляды на пришельцев, кучковались и перешёптывались.

Друзья вышли из машины. Шпана замешкался на сиденье: между ног точно по центру из шва джинсов торчала нитка. Он дёрнул, чтобы оторвать. Нить лишь вытащилась длиннее. Чтобы не повторять печальный опыт, Артём достал выкидной нож, щёлкнув лезвием, отрезал нитку.

– У-у ништяк. Ну-ка дай зазырить! – провопил Бритый, увидев в руке Шпаны нож. Взял и сразу начал упрашивать подарить ему «выкидуху», а взамен он в долгу не останется. Если надо – подгонит какую-нибудь тёлочку.

Ладан и Олег рассмеялись.

– Ага, подгонит, – сказал Олег, слегка толкнув Игоря, кивнул в сторону Эдика. – Ту, его любимую. – Олег прыснул. – Жирную свиноматку, рыжую Соню.

Ребята в голос загоготали.

– Да я отвечаю! – запричитал Бритый. – Артём не слушай этих дятлов. На фига мне эта Соня, индюки сопатые. Теман… На спор… Э, вы… – Эдик крутил головой то в сторону Артёма, то в сторону смеющихся, доказывая себя. – Я найду! Я отвечаю!

Друзья засмеялись громче. Игорь от смеха прерывисто произнёс:

– Найдёт он тебе, Шпана, на помойке бомжу, да ещё конопатую, грязненькую, ржавую.

– Она не ржавая! – завопил Эдик. – Она красная! Рыжая!

Артём улыбался, покрутил «выкидуху» в руках. Нож всё равно плохой. Пластик с одной стороны ручки расколот. Пружина ослабла и лезвие не всегда выкидывалось и фиксировалось, пока резко не тряхнёшь в сторону и не доведёшь пальцем.

– Бери, – сказал он. – Дарю, не забудь – бабу. Только не ржавую.

Эдик с благодарным видом принял подарок и нежно вложил в карман брюк, едва от счастья не закатил глаза: мир в его глазах стал краше во сто крат.

– Бритый, мы свидетели, – сказал Олег. – Теперь тебе нужно найти девчонку Артёму. И не просто найти, а чтоб у него с ней не было проблем. Да побыстрее. А то не успеешь. Он уйдёт в армию. А долг приятным платежом красен.

– Ничего, если что – женится, то женой поделится, – пошутил Мансур насмехаясь.

– Ты чего?! Отвечаешь?! – заорал Эдик. Резво подбежал к Вадиму и толкнул в грудь.

Улыбка мгновенно сошла с лица Вадима. Он вскинул правую руку, согнутую в локте, и открытой ладонью с растопыренными пальцами пихнул Бритого в лицо, при этом шагнул вперёд и подсёк ногу.

– Ты чего, шавка? – произнёс Мансур спокойным тоном. – Сейчас будешь грязь с моих кроссовок слизывать и глотать.

Эдик больно ударился копчиком об камень. Взвыл. Он извивался несколько секунд на земле, отирая ладонями ушибленное место пока не полегчало. Потом вскочил на ноги, да так, будто черти из-под земли воткнули вилы в задницу, вытащил из кармана только что подаренный ему нож и нажал кнопку. Лезвие не выкидывалось. Бритый несколько раз тряхнул ладонью в сторону, стал пробовать подцепить и вытащить ногтями. В этот момент к нему подбежали Артём и Олег, подхватили за руки. Игорь подошёл к Вадиму.