Анна сильно смутилась:

— Кевин сам виноват…

Кевин тоже поднялся на ноги, стряхнул с одежды и волос траву и пыль.

— Твоя подруга еще та штучка! — хмыкнул он. — Даже моя подружка так не делала…

— Доминика Гуана! — вставила Эллис, как бы в укор подруге, посягнувшей на «честь» Кевина. — Муза Донателлы Версаче…

— Верно, — подтвердил Кевин, — но вы же читали, что после того, как я нарушил контракт с Prada, она назвала меня дураком и ушла. Кажется, это серьезно…

— Нет. Об этом еще не писали, — со знанием дела заметила Эллис.

— Оу! Странно, долго до них доходит, — криво ухмыльнулся Кевин, пожалев, о том, что так легкомысленно разболтал подробности своей личной жизни.

""" """ """

Старый свет и, в частности, Англия переживали «эмигрантский бум», в основном нежелательный и обременительный для экономики и культуры европейских стран. Об этом много писали и говорили.

Написала об этом и Анна. Статья называлась «Я эмигрантка, но не оккупант». Не побоялась встать в один ряд с арабами, африканцами и румынскими цыганами. Сказала европейцам, что не нужно бояться эмигрантов, — дешевая рабочая сила когда-нибудь непременно захочет лучшего места под солнцем. Это неизбежный процесс. Никто не имеет права отказать людям в удовлетворении их религиозных и культурных нужд, даже если они из «третьих» стран, значит будьте готовы к переменам, — к минаретам, к цыганским поселениям.

Под статьей в журнале «Global UK» была размещена Анина фотография, — симпатичная молодая женщина, как бы сказали стилисты и визажисты, «осеннего» типа. Правильные черты лица, выразительные карие глаза с задорными искорками, прямой тонкий нос, открытая улыбка, светлая кожа, длинные вьющиеся темные волосы.

— Удачное фото! — оценила Эллис, — но эмигрантка из тебя плохая, средняя европейка. Мусульманки и африканки стонут от зависти!

Подруги сидели в кафе, пили чай с бисквитами. Анна долго держала перед глазами журнал, потом вздохнула:

— Ты права. Только я не виновата, что не родилась мулаткой или цыганкой. Думаешь, все замешано на расизме?

— В самом глубинном смысле. Аня, — сказала Эллис грустно, и многозначительно глянула на подругу. — Модель Доминика Гуана, чернокожая дива обвиняет Кевина в расизме.

— Это преувеличение, — беззаботно заверила ее Анна. — Повод для скандала. Белый мальчик называл ее «негром», детские игры!

— Этим не играют, особенно в Европе, — приглушенно зашептала Эллис, бросая на подругу строгий взгляд. — Не слишком ли много скандалов вокруг этого слишком белого мальчика?

— На что ты намекаешь?! Не надо встречаться с расистом, — подхватила Анна, — не перегибай палку, Эллис! Кевин не из этой песни…

— Ты тоже будь осторожнее, — предупредила ее Эллис, — не пей много, когда идешь с ним на party…

Эллис боялась за свою подружку. Последний месяц Анна, видимо, плохо соображала, что делала. С виду все по-прежнему, — обязанности няни, статьи для Паркера и его организации, которая платила хорошо и «давила» на Аннино тщеславие, размещая ее статьи в самых престижных изданиях. Еще бы немного и она подцепила бы какую-нибудь должность на ТВ или что-то в этом роде. А потом вдруг Сохо, ночной клуб, какая-то безумная вечеринка и она с Кевином Фоксом, правда, стоит в сторонке, пока он позирует для модных изданий.

Впечатление такое, словно серое лондонское небо, свернулось в трубочку, превратилось в хлопушку, оглушительно рвануло, осыпав Эллис острыми осколками. Кто-то подумает, зависть. Нет, скорее, предчувствие чего-то нехорошего. Все эти богемные персонажи были похожи на цыган, на их пляски и оргии можно смотреть со стороны. Изнутри? Да кто же знает, что там внутри. Работодатель не станет терпеть в своем доме, рядом со своими детьми подружку порочного, чокнутого парня-модели, пишущую статьи для не более нормального Паркера. Придется выбирать, — или, или…

А скандалы сыпались на голову Кевина, как из рога изобилия. В начале осени история с Prada, в начале зимы интервью мисс Гуана, которая рассказала, каким на самом деле плохим был ее бывший бойфренд. Она, конечно, встречалась с ним, даже была влюблена в него, но счастья ей это не принесло.

— Бог мой! — закричал Кевин, швырнув журнал с интервью Доминики через плечо. Его худое бледное лицо сковала злость, взгляд заледенел. — Черт! Она дрянь самая последняя! Шлюха…

— Кевин, — Анне пришлось подняться на цыпочки, чтобы положить ему руку на плечо. — Не переживай так… Оно того не стоит. Доминика хочет тебя вернуть, это очевидно…

Он резко обернулся. Посмотрел на нее тяжелым взглядом, хотел назвать Анну дурой. Потом вспомнил, что она единственная, кто сейчас поддерживает его, и смягчился, стал милым мальчиком. Постановочно и лениво присел на стул, широко расставив длинные ноги.

— Аня, ты очень хорошая, я думал, мне будет с тобой скучно, но нет, мне с тобой здорово, — жалобно выговорил он, обнял ее за талию худыми бледными руками и прижал к себе. — Может проведем Рождество вместе? Пусть все сдохнут от зависти!

Она обхватила его голову руками, склонила ее на один бок, на другой, играя с самой любимой и опасной игрушкой в своей жизни. Его длинные руки

Кевин не противился, начал сам склонять голову, как маятник, — туда-сюда.

Ему нравились их редкие игры, такие простые и нежные. Нравились ее короткие, целомудренные поцелуи. Он не скрывал, что нравились:

— О, черт! Как круто, когда ты так делаешь…!

— Скромное обаяние женщины pret-a-porter! — рассмеялась Анна, выскользнув из его красивых рук.

— Со съемок каталога Gucci я привезу тебе отличные тряпки, — пообещал он, разглядывая ее брючный костюм, сшитый хоть и добротно, но без всякого шика. — Доверься мне, и станешь красоткой, мышка!

— Да я бы не против, — улыбнулась Анна. Проверяя, все ли взяла на встречу с Паркером, она копалась в своем кейсе. — Но, думаю, это для меня слишком. Путь в таких платьях ходят знаменитости…

— Перестань, у тебя хорошая фигура! — сказал Кевин, продолжая разглядывать ее, — Красивые ноги, особенно, когда ты в юбке и на каблуках…

— Я это учту! — подмигнула Анна, приложив к губам пальцы, она сдула с них воздушный поцелуй и ушла, прихватив легкое серое пальто.

До станции метро она не дошла. К ней подкатил Паркер на своей черной машине, открыл дверь со стороны пассажира и тряхнул головой:

— Садись. Надо поговорить…

Анна села. Машина покатилась вдоль тротуара, а Паркер серьезно заговорил:

— Все секреты я храню на сайте «Компромат». Кое-что можно найти в открытом доступе, но это малая часть того, что мне удалось собрать за десять лет работы. Сбор идет по принципу; осведомитель называет мне свое имя и должность, я в свою очередь обещаю ему не раскрывать его даже под страхом смерти. Если меня убьют «закрытые файлы», защищенные сложными паролями, должны будут попасть в публичный доступ…

— Энтони, тебе не страшно так жить? — взволнованно спросила Анна.

— Нет. Страшнее быть «овощем» и бояться сквозняков, дующих из правительственных и банковских кабинетов, — ответил он нервно.

— Можно жить без страха, презирать все системы, и не подвергать свою жизнь опасности, — настаивала Анна. — Жить особняком никто не запрещает…

— Если бы ты захотела, — Паркер метнул в ее сторону выразительный взгляд, напомнивший Анне о его влюбленности. — Мы жили бы так где-нибудь на островах, в бунгало. Занимались бы целыми днями любовью и плевали бы на всех…

Анна сделала скептический жест рукой и недоверчиво улыбнулась:

— Тебя ничто не исправит. Бунгало ты превратишь в форпост своей борьбы. А любовью мы занимались бы под присмотром спецслужб, которые накрыли бы нас в самый важный момент…

— Ты права, меня не исправишь, — засмеялся Паркер, потом велел открыть бардачок. Анна открыла. Там среди пачек сигарет, салфеток и карамели лежал заклеенный конверт. — Возьми его. Там часть пароля от «закрытых файлов». Пароль поделен между тремя самыми близкими мне людьми. Вы незнакомы. Но в нужный момент вам на e-mail придут письма, вы узнаете друг друга и соедините знаки пароля…