С первыми выстрелами из камышей сорвалась вся утиная стая, но не улетела, а беспокойно крича, как и хотелось охотнику, закружилась прямо над головой. Виктор, не сходя с места, расстреливал мечущихся птиц. Он быстро отбрасывал в сторону дымящиеся гильзы, забивал в стволы новые патроны и стрелял, стрелял. Доступность добычи заводило его все больше и больше. Вскоре кусты и берег вокруг были усеяны тушками убитых птиц. В воздухе, то опускаясь, то поднимаясь вверх от ветра, летали перья несчастных. Виктор остановился, беспокойными глазами обшарил все вокруг. Тот же берег, кусты, ничего нового. Только бестолковые птицы кружат, истошно крича. Надоело. Легкая добыча уже не устраивала его. Незнакомая доныне жажда крови требовала большего - встречи с настоящим противником, вкусить радость победы над ним.
Справа затрещали кусты. Охотник обернулся. "Кабан!" - Радостно запрыгало сердце. Повинуясь его желанию, ломая ветки, из кустов медленно вышел огромный седой секач. Виктор судорожно перезарядил ружье оставшимися патронами, и тут вспомнил, что в них мелкая дробь, для охоты на уток. Картечь осталась в домике, в рюкзаке. Сколько раз он приезжал сюда, но ни разу не видел крупных животных и потому перестал брать картечь с собой. Виктор не испугался, а наоборот, опасность возбуждала, взвинчивая охотничий азарт. Он яростно желал схватки. Игра со смертью. Как в средние века. Один на один. Без правил и ограничений, где цена боя - жизнь.
Кабан подобрался, готовясь к броску. Виктор опередил его. Два выстрела слились воедино. Зверь замотал окровавленной мордой. Дробь выбила ему глаза, порвала ухо. "И-а!" - дико заорал охотник. Отбросив бесполезное ружье, он выхватил нож. Секач прислушался, определяя, где враг, и ринулся на голос. Желтые клыки зверя торчали как пики. Виктор стоял на пути кабана до последнего и отпрыгнул в последний момент. В воздухе он изогнулся и успел сам полоснуть ножом в пролетавшее мимо тело. Словно волной пахнуло запахом немытой щетины. От этой вони его чуть не вырвало. Но Виктор быстро справился с неприятным ощущением. Сейчас недосуг быть излишне брезгливым. Он и так стоял почти безоружный перед разъяренным зверем. Что такое охотничий нож перед кабаном!
На его счастье, нож оказался прочным. Виктор сам смастерил его из хорошей стали. Лезвие от удара не сломалось, но сам нож вылетел из руки. Охотник едва успел поднять его и приготовиться к новой атаке. Секач развернулся. На его боку появилась широкая рана, истекающая густой кровью. Виктор закричал, вновь привлекая внимание зверя. Кабан помотал окровавленной мордой и снова бросился вперед. Охотник ловко увернулся и опять ударил ножом. В этот раз ему удалось удержать оружие. Коррида с кабаном захватила его. Атака! Еще атака! Виктор не замечал ничего вокруг. Для него существовал только яростный зверь, хотя и ослепленный, но по-прежнему опасный.
Виктор взмок от напряжения, тяжело дышал. Всякий раз ему удавалось уходить от страшных клыков кабана. Казалось чуть-чуть, сантиметром ближе и зверь достанет его. Ноги обожжет болью вспарываемых мышц. Они подломятся от удара стремительно налетевшего животного, и охотник останется лежать, беспомощный перед слепым орудием убийства. Мгновения риска пробирали все его естество, оставляя след замирающего наслаждения после каждого удачно проведенного отхода. Его же удары достигали цели. Трава на поляне окрасилась кровью животного. Виктор опасался одного - поскользнуться на мокрой траве.
Наконец кабан остановился. Было заметно, что он ослабел, тяжело дышал. Бока животного сильно раздувались и опадали. Всклокоченная морда перепачкана хлопьями кровавой пены. Из пасти до самой земли повисла красная слюна. Виктор осторожно подошел к зверю, поднял большой камень и с силой обрушил ему на голову. Ноги кабана подкосились, и он упал. Охотник с криком вонзил нож в брюхо животному. Распростертое тело секача неожиданно напомнило Виктору фигуру Ивонина, того самого заказчика, что приезжал на завод и посмеивался над ним. Виктор с наслаждением еще раз вонзил нож в волосатое брюхо. Точно также он выпустил бы кишки из настоящего Ивонина, с чавканьем, проворачивая нож. "Вот так! ... В подонка!... В щенка!... Богатой!... Сучки!..."
Голова животного в судороге приподнялась. Охотник увидел перед собой не морду зверя, а обезображенное болью лицо Ивонина. Виктор радостно заорал. Именно этого ему хотелось. Крови врага. Мести. Почему вместо кабана вдруг оказался бывший клиент, он не удивился и не задумывался. Он бил и бил ножом, упиваясь кровавой вседозволенностью силы. Было блаженством ощущать, как под лезвием рвется живая ткань и как чужая боль отдается внизу живота сладостными толчками.
Вскоре из разорванного бока жертвы вывалились внутренности. Свободной рукой Виктор схватил теплые, скользкие на ощупь кишки и сильно рванул на себя. Зверь задергался в конвульсиях и замер.
Коновалов-старший устало выпрямился. Он почувствовал, что плечи налились приятной тяжестью, как после трудной, но успешной работы. Поверженный кабан лежал неподвижно. Виктор зачем-то пнул его и оглядел себя. Руки перепачканы кровью. Одежда тоже сплошь в алых капельках. Не вытирая, он вложил нож в ножны, сорвал пучок травы, обтер кое-как руки, затем подобрал ружье, машинально пару убитых птиц, и пошел, не оглядываясь, прочь.
Чем дальше он уходил от места схватки, тем больше радость распирала его. Из горла рвался ввысь победный рык. Хотелось бить себя в грудь, как Тарзан. Но он сдерживался, настороженно вглядываясь по сторонам. Усталость с каждым шагом проходила. Запах крови на руках настойчиво давил в ноздрях, беспокоил и звал к новым схваткам. Ноги по кошачьи ступали по земле, плечи чуть сутулились. Со стороны могло показаться, что шел не сам Коновалов, а его первобытный предок.
В ельнике слева мелькнул огонек. " Кто это там? В округе других туристов нет. Кто может быть в его владениях? " - в мозгу вспыхивали отрывистые сухие вопросы. Как будто в голове засел кто-то чужой, жесткий и, управляя им, трезво просчитывал ситуацию. "Скорее всего, малолетки на своих ревущих мотоциклах, - решил тот, чужой, - Этих можно встретить где угодно. Вывезли на природу своих немытых шлюшек. Борзые юнцы. Стоит надеть кожанки с клепками и цепями, оторвать глушители с мотоциклов, и круче их уже нет". Ноги Виктора сами направились в сторону огонька. "Повеселимся. Погоняем юнцов", - вслух ухмыльнулся он. Но тут он вспомнил, что деревянный мостик через протоку неделю как завалился и из города посуху сюда не добраться. Он даже замедлил шаг. "Кто там?" Надежда на встречу с рокерами, к неудовольствию его, испарилась. Он осторожнее стал приближаться к ельнику. Действительно, там кто-то был. Между молоденькими елочками виднелся огонек костра. Потянуло жареным шашлыком. Заинтересованный, Виктор бесшумно заскользил среди колючих веток. Впереди, совсем рядом послышался смех.
Осторожно раздвинув ветки, он увидел поляну и сидящих у костра двух мужчин и женщину. Несмотря на то, что вечерело и от реки тянуло свежестью, на них были раздеты. Они давно уже сидели здесь. Вокруг костра валялись бутылки, пустые и непочатые, мусорными кучками лежали зелень и хлеб. Мужчины, блондин и брюнет, были незнакомы Виктору, а в женщине он узнал жену. Блондин без стеснения лапал и целовал ее. Наташа не отстранялась. Было видно, что это, наоборот, нравилось ей. Виктору даже почудилось, что он слышал, как щелкнула застежка ее купальника. Аппетитные груди Наташи, немного опустились не поддерживаемые лифчиком. Она сама помогла блондину снять его.
