Что говорить, картина, подсознательно ожидаемая каждым мужем. И как не обыгрывай ситуацию - реакция однозначная, и хорошо, если ружье под рукой. Тогда ты король. Виктор взвел курки и тут же вспомнил, что патроны кончились. В горячке, он чуть было не выскочил на поляну, но атлетический вид любовников жены остановил его. Мускулистые, уверенные в себе, они не походили на малолеток, храбрых кучей. Этих незаряженным ружьем не испугаешь. Каратисты, не иначе. И оружие наверняка имеют. Виктору почудилось, что он увидел позади них прислоненный к дереву карабин. Разглядеть было трудно, может это просто палка, но рисковать не хотелось. Избитый, рогатый муж - что может бать быть позорнее. Он тихонько отошел за деревья и бросился к домику за патронами.

   "Сука! Шлюха! Дрянь!" - Бранью отмечал он каждый шаг. Не прошло и нескольких минут, как он был у домика. Не замечая сидевшего на пороге сына, Виктор ворвался внутрь. Выкидывая из рюкзака вещи, он разыскал картечь. Перезарядив ружье, он сунул горсть патронов в карман и выскочил обратно. Сын, опять не замеченный им, остался сидеть неподвижно. Вид окровавленного, обезумевшего отца вселил в мальчика ужас.

   На одном дыхании Виктор добежал до ельника. Не замечая колючих ветвей, с размаха бьющих по лицу, он вломился на поляну и увидел свою жену, с охотой удовлетворяющую сразу двоих. Похотливая троица живописно гляделась в свете, отбрасываемом костром. Дрожащими от злости руками, он вскинул ружье, почти не целясь, поочередно спустил курки. Мужчины без звука повалились на землю. Уже спокойно, даже медленно, смакуя каждое движение, он выбросил из стволов, дымящиеся гильзы, вставил новые патроны.

   - Нет! Витенька, нет! - Наташа встала во весь рост, белея в сумерках обнаженным телом.

   Виктор шагнул ближе. Раз, еще раз. Наташа подалась назад. Губы ее прыгали от страха. Виктор наслаждался ее ужасом. Она обернулась назад, надеясь укрыться за дерево, но в этот момент картечь разорвала ей грудь и живот. Жена, теперь уже бывшая, рухнула наземь. Правая рука ее при этом попала в костер.

   Виктор подошел ближе. Не обращая внимания на лежащую жену, он поднял один из шампуров с шашлыком, сдул пепел с него и сорвал зубами горячий кусок мяса. "Неплохо прожарено", - отметил он, остекленело глядя перед собой. От костра пахнуло паленой кожей. Виктор поморщился и зашагал через ельник обратно к домику. Он шел, мурлыкая под нос глупую песенку, шампуром отодвигая ветки с пути. Время от времени он рвал зубами куски мяса, не слишком пережевывая, глотал их. Когда шашлык кончился, Виктор, широко размахнувшись, бросил шампур в дерево. Острый конец его глубоко вошел в кору, чем Виктор остался, очень доволен. Он был медлительно спокоен, как тракторист, шагающий с работы домой. Переходивший дорогу лесной хомяк испуганно шарахнулся в сторону, лишь заглянув в его глаза, с налитыми кровью белками и неподвижно застывшими зрачками.

   Подходя к домику, он заметил человека у дуба. Рядом с ним на качелях другого, маленького. Издалека невозможно было разглядеть кто это. Подойдя поближе, он увидел сидящего на качелях сына. Фигура стоящего рядом, была старчески сгорбленой, незнакомой Виктору. Он остановился: "Это еще кто? "

   - Принеси мне тапки, дурень, - донеслось до него. В голосе мальчишки звучали приказные нотки. Он явно издевался над стариком. Тот послушно семенил в поисках тапок для юного изверга.

   - Сколько мне ждать? Я не люблю повторять помногу. Ты живешь на моем иждивении, значит, обязан слушаться.

   Старик разыскал тапки, присел перед мальчиком, переобувая его.

   - Ты что копаешься? - раздраженно закричал Коновалов-младший и отвесил старику звонкую оплеуху. Тот дернулся, и чуть было не упал. Закрыв лицо руками, он заплакал.

   - Ну, не хнычь, - пожалел старика мальчишка. - Будь мужчиной, я же люблю тебя.

   Он покровительственно похлопал несчастного по плечу.

   Поначалу Виктора позабавила эта картина. Он даже хихикнул: "Ай да сынок. Что вытворяет стервец". Он стал вглядываться, пытаясь распознать, кем командует сынок? Черты лица старика, фигура, показались ему знакомыми. Даже то, как старик рассеяно ковырял в носу, было чем-то неуловимо близким. Виктор поймал себя на том, что точно также сам сейчас машинально потирает ноздрю. Ужасная привычка, за которую всегда себя корил. Виктор подошел совсем близко. Старик повернулся, и, в разрезе расстегнутой рубахи, мелькнуло родимое пятно над левым соском. Виктор рванул пуговицу своей рубашки и тронул место, где у него было точно такое же пятно. Лицо старика показалось ему настолько знакомым, что он вздрогнул. Совсем недавно Виктор видел его. Вчера или позавчера.

   В это время звонкий мальчишеский голос приказал: "А теперь, папаня, тащи пепси!"

   Реальность раздвоилась для Виктора. Он застыл на месте, сжимая ружье, и в тоже время был там перед мальчишкой. Тоже он, только сильно постаревший, больной и слабый, издерганный капризами сына. "Издеваешься над отцом! Гаденыш!" - взревел он.

   Услышав в стороне голос отца, Андрейка испугался и метнулся к домику. У крыльца он обернулся. Лицо его было перекошено страхом. Не помня себя, Виктор выстрелил. Мальчик упал, ударившись головой о ступеньку крыльца. Было видно, как из разорванного горла на грудь толчками полилась кровь, заливая рубашку.

   Виктор выронил ружье. Его вырвало прямо на брюки. Он вбежал в дом. На лежащего неподвижно сына он не глянул. В доме, он зажег керосиновую лампу, взял рюкзак, покопался в нем. Сразу не нащупав что искал, он психанул и вытряхнул содержимое на пол. К ногам упала бутылка водки. Виктор поднял ее, сорвал пробку и, обливаясь, выпил прямо из горлышка. Затем, он отбросил пустую бутылку в сторону, хлебнул воды из ведра и упал на кровать.

   Содеянное не трогало его. "Кругом одни предатели", - тоскливо кружилось в голове, но и то недолго. Алкоголь взял свое, хаотично раскидав мысли. Картинки прожитого дня бессвязно плыли, затем стали бледнеть и вращаться, укачивая Виктора. Усталое тело расслабилось, и он забылся сном.

   В приборе Дмитрия понемногу сели аккумуляторы. Воздействие прибора постепенно ослабевало, и, наконец, пропало совсем.

   7.