– Погоди – одергивает Кенни – ты не рассказал про то, как они здесь появились.

– Откуда мне знать, как они здесь появились?

– Ты же говорил, что нарыл что-то в интернете.

– Это все неподтвержденные данные.

– А – закатывает он глаза – ну а то, что они могли связываться с миром мертвым, это конечно же максимально достоверная информация. Говори давай все, что знаешь.

Я потираю руки, словно собираясь посвятить весь мир в суть тайного знания, и вновь игриво щерюсь в камеру:

– Итак, все что вы услышите дальше, не претендует на историческую достоверность и является лишь..

– Чел – Кенни внимательно смотрит на меня.

Спустя пару мгновений мы оба начинаем гоготать, точно чокнутые. Ничего не поделать – я уже год учусь на журналистику, язык у меня подвешен и я волей-неволей скатываюсь к пафосным речам, больше подходящим к новостям на телевидении, ежели к нескольким подписчикам в инсте у друга, которые едва ли могут прочитать больше двенадцати страниц книги с 15-ым шрифтом.

– В общем, если в двух словах – говорю – то картина обстояла следующим образом. Коммуна потомков Салема неизвестно откуда пришла в Хейдленд в период с 1997 по 1999 года.

– А точнее? Два года разрыв, ни хрена себе.

Я отмахиваюсь от друга. Не он все это гуглил ночами – едва ли может хотя бы вообразить, как сложно сейчас найти хоть какую-то информацию о Ведьмином Селе, не связанном с исчезновением 2005-го года. В сети нет почти ничего ни о самой группе, называвшихся потомками Салема, ни о том, откуда они пришли и что делали (помимо приемов). А местные жители, которые могли быть очевидцами того времени, очень неохотно разговаривают на эту тему. Чаще всего спешат ретироваться – уж я перепробовал много раз. И лишь одна старушка сказала пару слов (подозреваю оттого, что она уже чуток в маразме и не до конца отдавала себе отчет, о чем говорит, а просто предавалась воспоминаниям – потому что помимо рассказа о потомках Салема, она то и дела вставляла истории о своем муже, детях и бурной юности, не имеющих никакого отношения к интересующей меня истории). Собственно, то, что я сейчас говорю – и есть ее рассказ, а Кенни еще чем-то недоволен.

– В общем, они появились к Хейдленде в конце 20-века – возобновляю речь, вновь щедро используя свою харизму – но прожили в самом городе очень недолго. Не больше пары месяцев. По неподтвержденным данным – какая-та девушка из коммуны начала флиртовать с местным парнем, что и заставило группу спешно покинуть город.

– Что в этом такого? – искренне недоумевает Кенни.

И это-то притом, что он уже слышал от меня весь этот рассказ. Ясно, просто пытается засветиться в кадре.

– Хороший вопрос – поощряю его и тот растекается в довольной улыбке – если верить моему источнику, то у потомков Салема был своеобразный обычай: они могли строить семьи только с себе подобными. То есть людьми, обладающими неординарными способностями, дабы дар продолжал существовать в их роду. А роман члена коммуны с местным жителем стал едва ли не скандалом.

– Чокнутые.

– Попрошу без субъективных комментариев – парирую я – это непрофессионально.

После чего мы вновь смеемся и я отмахиваюсь от Кенни, как от назойливой мухи:

– Чувак, дай мне делать свое дело. Я же не мешаю тебе держать камеру, как тебе охота. Не вмешивайся в мой репортаж.

– Репортаж – гогочет Кенни – ну-ну.

– Мальчики! – кричит Лиззи – ну вы там скоро уже?

Кенни тут же собирается и быстро машет мне рукой, мол «быстрее-быстрее».

– То-то же – усмехаюсь я – в общем, к концу 20-века коммуна уезжает из Хейдленда и несколько лет о них нет никаких сведений. Но в 2002-м году потомки Салема резко начинают набирать популярность. Как и откуда непонятно, но за каких-то пару месяцев о них узнает вся Америка. Собственно, тогда и обнародуется информация о том, что переехали они не так уж далеко – а изолировано поселились в пятистах милях к югу от Хейдленда. Неизвестно, наткнулись они на заброшенное село и сформировали там собственную деревню, или же умудрились отстроить все с нуля – но к 2002-му году у потомков Салема во владении оказалась целая деревня. В скором времени именно она и обретает говорящее название «Ведьмино Село», которое сохранилось за ней и по сей день.

– Быстрее – одними губами шепчет мне Кенни, то и дело поглядывая поверх моего плеча на остальных членов команды.

– В общем, коммуна прославилась своим умением проводить спиритические сеансы, связываться с миром мертвых и помогать людям, используя свои неординарные способности. Скорее всего, именно на заработанные от этого деньги они и могли позволить себе продолжать существовать обособленно от внешнего мира. К ним приезжали из всех уголков Америки, некоторые стремились даже из-за границы. Но несмотря на обнародование их места жительства и постоянной поток клиентов – жить они продолжали так же уединенно.

– Смахивает на секту – замечает Кенни.

– Очень похоже, что так оно и было – но сказав это, тут же осекаюсь – но на это нет никаких прямых доказательств. В общем, коммуна продолжала успешно существовать вплоть до лета 2005-года, когда все население Ведьминого Села просто-напросто исчезло.

Нарочно делаю театральную паузу, чтобы нагнать напряжения, после чего продолжаю:

– Никто точно не знает, что случилось с членами коммуны, но все указывает на то, что исчезли они намного раньше, чем это было обнаружено местными жителями. Во всех домах лежали сантиметровые слои пыли.

Для наглядности показываю мнимую толщину пальцами:

– Ощущение, будто село забросили не меньше, чем за год до этого. Однако, противоречиво играет тот факт, что в остальном все дома и село указывали на то, что запланировано жители уж точно никуда не перебирались. Все их вещи остались на месте. У кого-то на столе даже стоял завтрак, а в паре домов был включен телевизор. Будто бы это был обычный день, когда все члены коммуны занимались своими обычными делами, а потом.. просто взяли и испарились. Все.

Я вновь хочу сделать нагнетающую паузу, но Кенни вмешивается:

– Не все.

– А, ну да – щелкаю пальцами – спасибо. Да, в деревне был найден маленький ребенок. Неизвестно, являлся он членом коммуны, или оказался там по каким-то другим причинам. И если потомки Салема в самом деле просто переезжали – приближаюсь к камере – то почему не забрали своего ребенка с собой?

Вновь отхожу на пару шагов:

– Увы, законы о правах несовершеннолетних в нашей могучей стране слишком жесткие, потому про найденного младенца, кроме самого факта его существования, найти ничего не удалось. Ни где он, ни как его зовут, ни его пол, ни что стало с ним в дальнейшем. Впрочем, то же касается и исчезновения самой коммуны. Никто так до сих пор и не смог дать вразумительного ответа, что же все-таки случилось тем жарким летом, когда целое село просто исчезло с лица земли.

Потираю ладони, и, выждав нужную паузу, хлопаю в ладони:

– А теперь немного недостоверной, но разгоняющей кровь по жилам, информации.

– А, то есть ты все еще думаешь, что все, что ты наплел раньше – это сухие факты? – фыркает Кенни.

– А почему нет?

– Чел, ты на полном серьезе говорил про колдунов.

– Именно таким статусом они прославились в Америке, я лишь повторяю. Это факты. Были ли они колдунами или просто искусными шарлатанами – не ясно, но то, что все их считали магами – это факт.

– И про пыль в домах – тоже факт? – не угоманивается друг.

– Да об этом весь город трещал еще года два! – не говорить же ему, что мне об этом рассказала старуха в маразме – куча пыли! Поэтому и возник диссонанс: с одной стороны столько пыли могло быть только в давно заброшенных домах, но вот работающий телек или заваренный чай нет.

– А ты прям там стоял и видел, что телек работал? Чувак, ты давно слетел с фактов, не путай людей.

– Нет – выставляю палец – это были факты. Сухие факты. То, что в действительности имело место быть.

– Ой всё, уймись – отмахивается он – давай, говори уже, что там осталось, и погнали.