Сволочь! Он снова ввёл мне эту дрянь! Он…

Он целует меня. Страстно, нежно, чертовски приятно. Принимаю ласки, отвечаю на них и закрываю глаза. Голова идёт кругом…

Он во мне – мой ласковый хозяин, мой сильный господин. Чувствую жаркие руки, влажные губы, слышу бархатный шёпот:

– Умничка, малыш. Прогни спинку.

Выполняю. Я сделаю всё, что он скажет. Абсолютно всё. Лишь бы продолжал заполнять меня, двигаться, играть со мной. Его игрушки чудесны, но ничто не может сравниться с горячим членом, проникающим внутрь, дарящим эти незабываемые ощущения. Хочу подчиняться ему. Хочу!

– Ханаки, котёнок, – дыхание обжигает, язык щекочет ухо. – Посмотри, кто к нам пришёл.

Открываю глаза. Сначала всё плывёт, но постепенно цветные пятна обретают форму, и вижу прямо перед собой…

Братик?

Сердце трепетно замирает, а потом восторженно несётся вскачь.

Братик здесь. Со мной. С нами! И руки второго хозяина ласкают его. Как же это красиво.

Завороженно смотрю на разгорячённое лицо Китори, на его грудь в объятьях господина, на плоский живот с аккуратной ямкой пупка, и взгляд замирает на члене. На гладком, налитом кровью члене, по которому гуляют пальцы господина.

Хочу. Хочу его!

Тянусь, касаюсь языком, облизываю головку, пробую эту восхитительно нежную кожу, и слышу судорожный стон брата. Он цепляется за плечи, пытается вырваться.

Почему, братик? Это же приятно. И тебе, и мне.

Но рука хозяина властно обхватывает член, и я заглатываю его, ласкаю языком. Хочу сделать братику приятно, хочу доставить ему удовольствие. Хочу получить удовольствие по полной.

Это так классно, так чудесно, просто божественно чувствовать себя максимально заполненным, ощущать в себе их твёрдость, силу, слышать стоны, ловить их ритм.

Движения Китори становятся частыми, быстрыми, он рывками входит в меня, почти кричит. А я наслаждаюсь им, наслаждаюсь теми ощущениями, которые он дарит. Протяжно застонав, он изливается в меня, и я жадно глотаю сперму. У неё особый вкус – вкус братика. Облизываюсь. Не хочу потерять ни капельки. Поэтому снова припадаю к члену и аккуратно, смакуя, вылизываю его.

Братик дрожит, братик мычит, бьётся в объятьях своего господина, а я зажмуриваю глаза от удовольствия. Глупый братик, глупый. Это же так классно, когда заботливые руки обнимают, ласкают…

Руки… Эти нежные, сильные руки касаются моего члена, и я прогибаюсь, тихо стону, пихаюсь в них. Наслаждение, острое, сладкое наслаждение захлёстывает волна за волной, пока не накрывает с головой.

Расслабленно откидываюсь на плечо хозяина и запоздало соображаю, что по бёдрам стекает его сперма. Улыбаюсь и трусь о широкую грудь головой. Хозяин поднимает меня, аккуратно укладывает на постель, гладит по лицу, ласково улыбается. Он такой нежный, такой заботливый, мой хозяин…

– Котёнку понравилось? – спрашивает он, запуская пальцы мне в волосы.

Киваю. Не хочу говорить. Хочу ещё. Хочу, чтобы это повторилось ещё. И чувствую, как кто-то раздвигает мои ноги. Отвожу взгляд от хозяина и вижу братика.

Он классен. Боже, как же он классен. Его обалденное, гибкое тело просто дышит жаром и энергией, глаза жадно пожирают меня, а руки уже вовсю ласкают мой вновь наливающийся силой член. Секунда – и губы братика касаются моей головки. Я выгибаюсь, пихаюсь ему в рот. Глубже. Ещё глубже. Эта влажная теснота, плотное колечко губ, быстрый язычок. Братик… Как же здорово он это делает. Просто невообразимо. Хочу прикоснуться к нему, погладить по спине, но руки всё ещё прикованы к лодыжкам, и остаётся только выгибаться и стонать.

Сквозь дурман страсти слышу голоса хозяев. В них столько тепла и нежности, что можно утонуть в этом океане. Но слов разобрать уже не могу. Не могу сдерживать себя, с силой пихаюсь в братика, взрываюсь, изливаюсь в него, а он пьёт, глотает.

Тяжело дышу, глядя, как Китори облизывает перепачканные губы, и чувствую его руки у себя на попке. Он гладит ягодицы, дразнит дырочку. Максимально развожу ноги, кто-то подкладывает под поясницу подушечку. Я открыт, братик, войди в меня. Войди!

И он входит, мой ласковый, мой хороший, заполняет меня, двигается. Сжимаю его и улыбаюсь, видя, как один из хозяев входит в него. На доли секунды братик даже замирает, а потом снова начинает движения. Медленные, тягучие, безумно приятные. Я выгибаюсь, запрокидываю голову, открываю рот и слышу довольный смех хозяина. Сильные руки гладят по волосам, а ещё через мгновение член касается моих губ. Лижу его, облизываю со всех сторон и только после этого заглатываю, нежно, аккуратно, неторопливо. Хочу продлить этот кайф. Хочу, чтобы он не прекращался.

Вода как рукой снимает сонливость, оставляя лишь сладкую усталость. Давненько у нас не было такой бурной ночи. Зверятки просто чудо как хороши – зажигают так, что никакой химии не нужно.

Улыбаюсь и, наскоро обтеревшись, накидываю халат, выхожу из ванны.

Тай, вытянув длинные ноги, полулежит в кресле. Глаза прикрыты, дыхание ровное, глубокое. Спит. Пусть спит. Устал ведь. Да и как тут не устать, с такими-то малышами?

А вот и они – лежат на кровати. Чистенькие, свеженькие и кажутся такими невинными. Маленькие чертята. Сколько же в них скрыто развратной похоти и запретного, запертого желания. Под конец мы с братом просто любовались их сладкими играми. Ох уж эти игры…

Возбуждение накатывает от одних только воспоминаний. Нет, таких малышей нельзя отдавать в модели. Это непростительное расточительство. Не хочу, чтобы ещё кто-то любовался ими, ласкал их, трахал эти чудные ротики и попки. Нет…

Присаживаюсь рядом, легонько касаюсь пальцами стройных ножек, скольжу вверх, глажу ягодички. Малыши тихо стонут сквозь сон и оттопыривают свои попки. Я облизываюсь и начинаю дразнить их дырочки, чуть проникая и ослабляя нажим. Мальчики сцепляются руками, льнут друг к другу. Ну не чудо ли?

Помнится, таким образом я любил будить брата. А он – любил так просыпаться. Хоть и ворчал.

– Отстань от пацанов, извращенец, – сонно хрипит за спиной Тай. – Ты, блин, на аккумуляторах работаешь? Или качнулся чем?

Успокаивающе погладив малышей, оборачиваюсь к брату.

– Ты же знаешь, какой я ненасытный, – облизываюсь и, медленно встав с кровати, направляюсь к нему. – Может, тогда мне заняться тобой?

Блефую, конечно, и он понимает. Но это своего рода тоже игра.

– Пошёл на фиг, дай поспать, – устало отвечает Тай, когда я сажусь на подлокотник кресла и запускаю пятерню в его волосы, ещё влажные, пахнущие шампунем.

– Неужто твой двигатель сдал? – поддеваю брата. – А ведь было время, мы могли дать фору этим зверяткам и без стимуляторов, возбуждаясь одним только видом и запахом друг друга.

– О да… – улыбается Тай. – Всю ночь кувыркаться, а потом на экзамен, а после – тупить, засыпать в машине и создавать аварийные ситуации на дороге. Романтика, чтоб её… Но, увы, нам уже не по восемнадцать.

– Ты говоришь как старик, – усмехаюсь я, прочёсывая волосы гребнем пальцев.

Тай пожимает плечами, мол, а куда деваться. Прищуриваюсь и в считанные секунды разлохмачиваю укладку. Брат возмущённо отстраняется и перехватывает мою руку, а я падаю ему на колени. И пока он не начал возмущаться вслух, просто затыкаю поцелуем. Тай обнимает меня, нежно и бережно. Так умеет только он – самый офигенный брат на свете.

Сколько себя помню, всегда его хотел. Не осознавал, но хотел. В детстве это выражалось в желании быть рядом, вместе, играть в одни игры, заниматься одним делом, в ревности к школьным товарищам. Думал – дружба, братская любовь. Но чем старше, тем сильнее любовь приобретала иной оттенок, иной вкус. Помню, как мастурбировал в ванной, смотрел на себя в зеркало, а представлял его. Его руки, его губы. Сколько же сил приложил, чтобы соблазнить, совратить его. Тогда я действовал мягко, нежно, боязливо, это была игра, от которой я получал острое, ни с чем не сравнимое удовольствие. Такое же удовольствие я получал, глядя на игры наших малышей. Наших…