Джиргала прислушивалась к разговору новых родственников, старавшихся говорить вполголоса, и поняла из обрывков фраз, долетавших до нее, что речь идет о какой-то поездке. Ее снова захлестнула волна тревоги.

Кто уезжает? Церен? А она? Возьмет ли он ее с собой? Или оставит приглядывать за его стареющими родителями?

Значит, точно предсказала бабка еще три года назад, что ее впереди ждет разлука с близкими из-за дальней поездки. Церен уедет далеко-далеко, а ей придется ждать его долго-долго…

Во время обеда Джиргала почувствовала в воздухе напряжение. Она ждала того момента, когда муж сообщит ей о том, что уезжает, и уже знала, как от этих слов сердце ёкнет и провалится куда-то в желудок.

Церен тоже нервничал. Несколько раз порывался начать разговор, но не решался. Наконец, когда молодая жена подала очередную пиалу с горячим молочным чаем, он взял ее за руку и посмотрел ей в глаза.

– Сегодня ночью мы уезжаем.

– Мы?! – с облегчением выдохнула Джиргала.

– Да, родители, ты, я, брат с женой и детьми. Мы покинем эти места.

– Но почему?

– Здесь опасно оставаться. Кругом идет война. Сама ведь слышала о том, что вытворяют красногвардейцы.

– Но почему они так поступают? Мы ведь мирные люди, никого не трогаем.

– Бесполезно что-то им доказывать. Они просто зверски уничтожают нас, не желая слушать какие-либо доводы. Нам нужно поскорее покинуть Россию.

– Россию?! – ахнула Джирагала. – Но куда мы поедем?

– С другими семьями попробуем пробраться к Черному морю, оттуда в Турцию, а там как получится. Так что до вечера нужно собрать вещи.

– А мои родные? Я даже не попрощаюсь с ними?!

Церен молча сделал глоток из пиалы. Его жена пристально смотрела на него. В наступившей тишине она тут же почуяла что-то нехорошее, зловещее. Сердце снова ёкнуло.

– Почему ты молчишь? Что-то случилось? Ну же, говори.

– … Я не хотел огорчать тебя, но… твои родные мертвы. Весь их хотон вырезали красногвардейцы. Сегодня утром мой брат Хонгр видел собственными глазами разворованные дома, опустевшие дворы, горы обезображенных трупов, тела молодых женщин, над которыми надругались. Среди них были и совсем маленькие девочки… Эти нелюди не пожалели ни стариков, ни детей. Даже звери не способны на такую жестокость. Теперь ты видишь, что нам нужно бежать отсюда как можно скорее.

Джиргала молча опустилась на стул, прикрыв рукой свой безмолвный крик. От ужаса и боли, сковавшей грудь, даже не было сил закричать или заплакать.

Ее родных больше нет в живых, их убили!

Теперь, кроме мужа, у нее никого нет на свете. В эту дикость – смерть близких – верилось с трудом. Может, это всего лишь кошмарный сон? Или ошибка?

Нет, глаза мужа, полные скорби, ответили ей, что всё это жестокая правда.

– Пойду собирать вещи, – тихо сказала Джиргала и отошла от стола.

Этель испытывала волнение перед встречей с месье Лораном. Для чего он решил встретиться с ней? О чем хочет поговорить? Что же такое могло случиться, что ее персона так заинтересовала звезду французского кинематографа?

Неизвестность выбивала Этель из колеи. Был бы Этьен рядом, может, он придумал бы подходящее объяснение, но ему сейчас было не до нее рядом с больной матерью, так что оставалось только гадать и предполагать. Ни одно вразумительное предположение не лезло в голову. И всё-таки Мишель почему-то была уверена, что Патрис Лоран хочет пригласить ее сняться в новом фильме с его участием. А вдруг он на самом деле решил взяться за старое и сыграть в кино?

Этель появилась в зале ресторана ровно в назначенное время. Она не любила опаздывать. К этому ее приучила работа модели. Опоздаешь на кастинг – потеряешь возможность поработать на показе или сняться в рекламе, а значит, потеряешь и деньги. Никто не любит непунктуальных.

Они с Мишель так и не поняли, почему месье Лоран выбрал русский ресторан. Любит их кухню, что ли? А может, у него русские корни?

Этель ничего о России не знала. Слышала только о том, что там очень холодная зима, медведи разгуливают по улицам и все пьют водку. Хотя русская девочка Надя из агентства сказала, что это неправильное представление об ее стране.

Пару недель назад Этель пригласили в Москву для съемок в клипе российской поп-группы «Дикари», поэтому она решила расспросить Надю об ее родине. По ее словам, Москва – такой же продвинутый город с развитой индустрией моды, шикарными небоскребами, ночными клубами и бутиками.

Правда, ни в какую Москву Этель в итоге не полетела, хотя уже успела получить визу. К ее сожалению, в связи с каким-то скандалом, разгоревшимся между участниками группы и их продюсером, съемки отложили на неопределенный срок.

Месье Лоран уже сидел за столиком. Он почтительно встал и поприветствовал Этель, такой галантный и вежливый, как истинный джентльмен, с тем же неповторимым шармом, сводившим с ума его поклонниц на протяжении вот уже нескольких десятилетий.

Этель никогда еще не находилась на таком близком расстоянии от настоящей живой легенды. Она помнила с самого детства фильмы с участием Патриса Лорана и никогда даже подумать не могла, что когда-нибудь ей доведется обедать с ним за одним столом. Под его пристальным изучающим взглядом ее щеки зарделись.

– Месье Лоран, я безумно рада познакомиться с вами. Для меня это большая честь находиться сейчас рядом с вами. Но если честно, я не пойму в чем дело.

– Милая Этель, я еще сам до конца не понял, что происходит. Это настолько невероятная история, что в нее верится с трудом. Давайте сделаем заказ, и я всё расскажу вам по порядку. Советую попробовать борщ. Тут его готовят превосходно, просто пальчики оближешь. А на второе могу порекомендовать…

Этель слушала его знаменитый хрипловатый голос, который буквально убаюкивал и словно убеждал в том, что всё будет хорошо. Ее как будто накрыло теплой волной спокойствия и умиротворения.

– Прежде чем я расскажу эту историю, позвольте узнать о вашей семье. Если не секрет, откуда такая экзотическая внешность? – поинтересовался месье Лоран.

– От моего дедушки. Правда, кто он по национальности, неизвестно. Он вырос в приюте. Его подобрали годовалым ребенком. Это было по окончанию Второй мировой. Наверное, его родители погибли во время войны.

– Скажите, у вашего дедушки случайно нет шрама на подбородке? – взволнованно спросил Патрис Лоран.

– Да, – удивленно ответила Этель. – А что?

– Всё сходится! Это невероятно! Скажите мне, вы когда-нибудь видели мой самый первый фильм?

– «Любовь Аурелии»?

– Нет, «Летний дождь». Я там совсем юнец… А слышали когда-нибудь о Жилиан Серан?

Этель отрицательно покачала головой. Она не понимала что происходит. При чем тут ее дедушка, первый фильм Патриса Лорана и какая-то Жилиан Серан?

– В сороковых годах она была очень популярной актрисой. Совсем юной, но очень талантливой. К сожалению, Жилиан снялась только в трех фильмах. Если бы не ее смерть, она стала бы великой актрисой мирового масштаба. У нее была удивительная судьба.

Ее родители – Джиргала и Церен были калмыками. Кстати, Серан – это псевдоним по имени ее отца Ceren. Они родились на юге России, но во время Гражданской войны им удалось с несколькими семьями бежать в Европу. Сначала пара обосновалась в Болгарии, там у них родился сын Мерген, а затем они перебрались во Францию и поселились в деревушке на юге. Жилиан родилась уже здесь.

Когда началась война, ее отец и брат, которому уже было двадцать, присоединились к антифашистскому движению Сопротивления. Оба погибли. Мать с дочерью перебрались в Париж. Жилиан было семнадцать. Она работала официанткой в кафе, когда ее заметил известный режиссер Николя Тромбе. Он не мог не обратить внимания на такое юное очаровательное создание с восточной внешностью. Тромбе пригласил ее сняться в его фильме о трогательной истории любви слепой тайской девушки и французского солдата.

«Летний дождь» стал и моим первым фильмом, в то время он имел ошеломительный успех. Мы с Жилиан, как это говорят, проснулись звездами. Тромбе снял ее еще в двух своих фильмах.