– Убирайся, – холодно процедил он и вышел в коридор, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась взбухшая от сырости штукатурка.
Рим, апрель 1959 г.
Вселенная внезапно проявила к Поль благосклонность: Шварц сказал Рудольфу, что добраться до виллы им предстоит самостоятельно, его же дела вынуждали немного задержаться в Риме. Поэтому количество неловкости в дороге сократилось хотя бы в половину, но не исчезло совсем из-за присутствия француза. Рудольф по-прежнему бросал на мужчину многозначительные взгляды, а этот мерзавец, как будто получал от этого удовольствие и еще больше провоцировал бедного, сжигаемого ревностью банкира.
Паскаль где-то раздобыл новенький блестящий свежим красным лаком кадиллак «Eldorado Biarritz», на котором триумфально возник возле дверей отеля. Поль хотелось провалиться под землю от того, какой насыщенной краской залился Рудольф при виде машины, сделавшись с ней практически одного цвета, когда француз выскочил, чтобы открыть дверцы перед пассажирами. Вероятно, правительство США хорошо спонсировало миссию бывшего сопротивленца и позволяло ему разбрасываться деньгами на такие излишества.
Чертов пижон! Хотя бы что-то в этом переменчивом мире оставалось стабильным – любовь Паскаля к красивой жизни.
Беседа не завязалась сразу, и Поль предпочла молча наслаждаться живописной дорогой и теплым весенним солнцем. В ушах свистел игривый ветерок, приятно щекотавший кожу и все время норовивший сорвать с головы девушки шляпу и утащить за собой легкий газовый шарфик.
Со всех сторон трассу окружали высокие пинии в маленьких шишечках и курчавые кипарисы. За ними скрывались маленькие аккуратные дома с красивыми садами, апельсиновыми и гранатовыми деревьями.
Фреджене был относительно молодым городом, поскольку начал более-менее обживаться после войны, когда в Италию нахлынули туристы; большую часть города занимала стройка возводившихся на побережье шикарных отелей, но чуть дальше, в противоположной от аэропорта стороне, сохранились и старые виллы, отстроенные здесь еще в конце прошлого века. Одна из них и принадлежала Лоренцо, знакомому Шварца. Красивое здание в венецианском стиле с колоннами, деревянными ставнями и балконом стояло немного особняком от остального поселка, спрятанное за глухим забором из природного камня. Приусадебная территория была достаточно большой. По крайней мере, от ворот до парадного входа в здание пришлось проехать еще около десяти минут на автомобиле по шуршащей гравием дорожке.
Лоренцо встречал гостей в дверях, только заслышав звук мотора. Это был молодой, дорого одетый итальянец, такой смуглый, что его можно было принять за мавра. Он весело помахал и обнажил красивые ровные зубы в улыбке.
– Бонжорно! – крикнул он и бросился помогать открывать дверцы автомобиля и вытаскивать багаж, – давненько у меня не было гостей!
Он за руку поздоровался с Рудольфом и Паскалем, галантно поклонился Поль, заставив ее испытать явную симпатию к новому знакомому за отсутствие попыток облизать ей руки. Задолго до того, как она стала сторониться человеческих прикосновений, девушка определила подобное проявление вежливости, как устаревшее и неуместное.
В ее представлении руки можно было целовать аристократкам или оперным дивам, но никак не нищей девчонке из колонии. И хоть со временем внешне она стала более женственной и отказалась от прежних привычек в одежде, вытравить из себя аскетичную жительницу пустыни было невозможным даже после всего пережитого за годы вдали от Алжира.
А ведь однажды Поль даже приехала туда и искала старика Гловача, чтобы отблагодарить за его своеобразную заботу. Но поселок опустел и оказался занесен песком, оборвав последние ее связи с этим местом.
Лоренцо провел короткую экскурсию по огромному дому, которая закончилась на открытой веранде, с видом на морской берег. Неразговорчивая и диковатая служанка Клара успела накрыть роскошный стол для прибывших гостей.
Лоренцо относился к числу тех людей, которые уже в самый первый прием пищи не брезговали парой бокалов красного вина. Он тут же рассказал кое-что и об истории особняка: что тот принадлежал его семье еще до войны, был отобран сторонниками Муссолини и возвращен уже после смерти диктатора. Именно этот период времени лишил виллу практически всего некогда роскошного внутреннего убранства (а семья Лоренцо происходила из древнего флорентийского рода и коллекционировала предметы искусства), поэтому практически вся мебель и детали интерьера были современными репликами, воссозданными по сохранившимся фотографиям. Конечно, средств у семьи было уже не так много, поэтому количество вещей сократилось как минимум вдвое, опустившись до прожиточного минимума.
После застолья Лоренцо предложил гостям самим выбрать понравившиеся комнаты. Поль сразу положила глаз на светлую спальню, окнами выходившую прямо на побережье, некогда принадлежавшую родителям хозяина дома. Девушку очаровала огромная кровать с балдахином, обилие ваз с цветами и минималистичная деревянная мебель. Рудольф со спокойным равнодушием принял выбор девушки и явно выдохнул облегченно, когда убедился, что француз расположился в другом конце дома.
Поль как раз раскладывала вещи, когда друг робко постучал в двери.
– Мне нужно уехать, – тихо сказал он и заглянул через плечо девушки в комнату, чтобы убедиться, что Рудольф не слышит их разговора, – нужно проверить ближайшие рейсы в аэропорту на случай…
– Я поняла, – перебила его Поль и приложила пальчик к губам, этим жестом приказывая другу замолчать. Ей не хотелось лишний раз будоражить разыгравшееся воображение Рудольфа и давать ему почву для новых подозрений.
Она старалась казаться невозмутимой, но порядочно уже устала от сложившейся ситуации и не могла избавиться от мыслей о том, насколько все усугубится, когда появится Шварц. Поль даже представить себе было сложно, как станет вести себя француз, вынужденно оказавшись под одной крышей с бывшим палачом своей боевой подруги, и, учитывая, его язвительность и довольно вздорный нрав, ожидать адекватных поступков явно не стоило. Как минимум – миллион шуточек и едких комментариев в адрес внешности бывшего нациста, который, если Поль не изменяла память, мгновенно взрывался от любого прикосновения к этой болезненной теме и мог выкинуть что-то не менее безумное.
Чтобы отвлечься и хоть немного занять себя чем-то другим, Поль отправилась изучать дом, в надежде отыскать какую-то информацию о самом Лоренцо. Ей нужно было знать, что представляет из себя внешне миролюбивый итальянец и как он оказался втянут в делишки военных преступников, по одному богу известной причине, обосновавшихся на алленинском полуострове. Однако, наивно было полагать, что в остановке виллы будут явные указания на политическую позицию Лоренцо и его семьи – такое не принято было выставлять напоказ. Оставалось только строить догадки.
Поль пришлось смириться с тем, что в ее окружении на ближайшие дни будет присутствовать еще и эта темная лошадка. Не стоило забывать, конечно, про мрачную горничную, ревнивого мужа, взрывного сумасбродного француза и, конечно, психопата Шварца, ход мыслей которого и вовсе невозможно было постичь даже с помощью телепатии. И где-то, вероятно, неподалеку притаился Вольф, который тот еще маньяк и невыносимый жуткий тип.
Подобный набор компаньонов мог бы вписаться в детективный роман Агаты Кристи, если бы не навевал невольные мысли о «Декамероне».
Оставив свои бессмысленные искания, Поль заглянула в комнату и нашла Рудольфа одиноко спящим на диване. Поддавшись мимолетному порыву, Поль сняла с мужчины очки и ботинки, явно не добавлявшие комфорта его и без того неудобной позе. Она переоделась в купальник, накинула хлопковое пляжное платье и решила спуститься к воде.
Официальный курортный сезон еще не начался и все пляжи, встречавшиеся им по дороге, пустовали. Температура воды пока еще держалась на достаточно низком уровне, но Поль сложно было устоять перед искушением ощутить ее нежное прикосновение к босым ступням и полюбоваться набегающими на берег волнами.
