– Вы можете сами отправить лодку под воду. Если вдруг почувствуете опасность.
Еще не хватало.
Он пошевелил пальцами в воздухе, подбирая подходящие примеры:
– Увидите что-нибудь, я не знаю. У вас что же, не бывает чувства опасности?
– От вас с помощью банального погружения не отделаешься. А другой опасности я не вижу.
– Как раз меня бояться не нужно. Впрочем, забудьте. Это все так… просто. Перестраховка. Если захотите понырять, запасная маска под сиденьем рулевого. Там же снаряжение для рыбалки. Выше нос, офицер. Жалкие два дня, и вы отправитесь домой.
– Удачи, – пожелала я его спине, но кажется, он не услышал.
Угнать лодку, как я наполовину в шутку пообещала Нордвеллу, не удалось. Он, видимо параноик – заменил нормальный блок искусственного интеллекта судна какой-то кустарной ерундой, такого опасного вида, что я побоялась что-либо предпринимать.
Зато подключилась к ленте новостного канала – разумеется, только на прием, но этого хватило, чтобы надолго отбить у меня аппетит.
Я как раз собралась поужинать – добыла из холодильника парочку спелых аю-аку. Это фрукты такие. Они когда спелые, вообще-то считаются деликатесом, а когда не спелые – овощем.
Мои были спелые и сочные, и вообще мне показалось, что два дня на лодке, может, как-то получится пережить… как вдруг на меня вывалилось из новостей такое, что я чуть не подавилась.
Среди большой политики и международных соревнований по спортивному дайвингу, внезапно мелькнула местная компания со значком «экстренно».
Заслоняя своей рыбьей физиономией знакомый пляж и причалы эсков над водой, на меня смотрел мой шеф береговой полиции Гонзо Ларди.
Выглядел он печально, даже растерянно. Уголки мягких губ под тонкими усами были опущены особенно сильно. Шеф в своих круглых декоративных очках похож на синюю рыбу из глубин океана.
– Что сказать… следствие продолжается, мы не можем исключать никаких вариантов. Ремедайос Родригес работает в нашем отделе не слишком давно, но успела зарекомендовать себя с лучшей стороны. Разумеется, мы сделаем все, чтобы разобраться с этим происшествием.
Встревоженный голос дикторши за кадром прокомментировал:
– Полицейский скутер класса «эск» с бортовым номером двести восемьдесят перестал отвечать на запросы автоматических систем в десять часов утра. Тогда же в районе Пахарос де ля Рока навигационная станция зафиксировала сильный выброс энергии, квалифицированный как взрыв. Что могло взорваться на борту супернадежного гравитационного скутера, полицейским выяснить только предстоит…
Тут я чуть не подавилась второй раз, и врубила громкость.
–…но наш источник, который имеет доступ к полицейской информации, сообщает, что примерно за полчаса до этого стажер Родригес доложила об обнаружении некоего международного преступника по его биометрическим данным. Еще спустя несколько минут она уже докладывала, что у нее неполадки со скутером и выполнить задержание по всем правилам протокола она не может. Наконец, еще через четверть часа судно взорвалось над океаном в нескольких десятках километров от Западной бухты. Нам остается только гадать, что же случилось. Возможно, неопытная сотрудница полиции подверглась нападению. А может, причиной взрыва послужили те самые неполадки. Была ли она на борту скутера, предстоит узнать экспертам, которые как раз сейчас поднимают со дна обломки. Следите за нашими новостями! С вами была Элеонора Лейн! Всегда свежие вести с пляжа.
Вот как, значит! Это не шутки и не игра. Это все на самом деле. Мой маленький слегка обшарпанный, но еще бодрый скутер, к которому я только начала привыкать, сегодня не просто сбежал от меня по воле наглого средневекового пирата или его подельника, какая разница.
Он пал жертвой каких-то неведомых врагов. Причем, даже не моих!
Вот это почему-то задело особенно сильно.
У них, значит, какие-то преступные терки. А страдает кто? Совершенно невинная скотина, патрульный скутер. А могло ведь и меня долбануть!
Почему-то сразу захотелось перевести лодку на ночь в режим погружения. Чтобы не нашли. И пропало всякое желание налаживать связь с кем бы то ни было. Мало ли, вдруг она, по закону подлости, наладится с кем-нибудь не тем. Лучше уж дождаться Нордвелла. Он хоть сразу сказал, что топить меня не будет…
Солнце нырнуло в дымку у горизонта, вспыхнуло алым шаром, а потом – утонуло во мгле вместе со всем миром. Закат не принес прохладу, только тьму.
Я сидела на баке с кульком Нордвелловских конфет и вином. Терпкое, красное, вино назывлось «Кровь амазонки» и производилось на одном из крупных островов Коста-Кристалл. Вкусное!
У меня на шее пляжным ожерельем болталась «удача бродяги». Надо же было как-то скрасить деловой стиль полицейской формы. Кроме того, синие кораллы весьма неплохо сочетались с цветом моих – ах, некому увидеть! – глаз, а ракушки загадочно переливались в свете палубных огней. И можно сделать вид, что я аристократка на отдыхе.
Вода к ночи стала черно-прозрачной и удивительно спокойной. Догорали последние закатные лучи, когда бортовые системы лодки проявили легкое беспокойство – мягкий женский голос внезапно предложил мне вернуться в каюту и приготовиться к погружению.
Звезды надо мною перемигивались, тишина казалась полной.
Может, ложная тревога, и дело в каком-нибудь круизном судне, проходящем поблизости, а может прогноз погоды сообщил о предстоящем усилении ветра.
В свете недавних событий я предпочла послушаться и уковыляла в рубку рулевого.
Лодка герметизировалась и начала погружение, послышался ровный гул насосов.
Я подключилась к судовой локалке, и контрольная панель расцветилась важной информацией – на ней замерцала морская гладь с белой точкой посередине. Надо думать точка, это моя тюремная лодка. К ней от угла монитора бодро двигались три темные точки, обведенные красным. Там, где по идее должны высвечиваться основные данные о встречных кораблях, красовались жирные знаки вопроса. Внятной оставалась лишь информация о курсе. Курсы их сходились, и без расчетов видно, туда, где я сейчас медленно погружаюсь.
Ничем хорошим это кончиться не могло.
Раз уж непонятные «они» не побоялись уничтожить полицейский скутер, то уж никому не известную лодку раздолбают и не поморщатся.
На всякий случай я вытащила ногу из лангеты, хотя по инструкции мне еще оставалось терпеть ее около двух часов, достала из-под Нордвелловского сидения снаряжение для дайвинга и рванула к нижнему шлюзу.
И только пристроив маску и баллон на голову, поняла, что забыла раздеться. Едва я принялась стягивать рубашку, лодку и тряхнуло. Сильно!
Верней, в первый раз ее резко качнуло и повело в сторону, но этого хватило, чтобы мягкий женский голос потребовал немедленно принять горизонтальное положение и пристегнуться. Подстегнув себя судьбой «взорвавшегося» скутера, я залезла в шлюз, не раздеваясь, и тут же подала воду. Максимальная глубина погружения таких лодок небольшая – метров десять. Чисто экскурсионный вариант. Физически они могут и глубже, и на тысячу могут, но эти функции автомат не выполнит.
Я половину дня потратила на то, чтобы заставить лодку меня слушаться, и не преуспела. Так неужели же справлюсь за те секунды, что у меня еще оставались?
Чувствуя, что пятки печет, я открыла внешний люк шлюза и тут же оказалась в глухой, полной темноте. Прохладная соленая вода обняла тело, и показалось, что потянула куда-то. Куда?
Ориентиров не было.
Мимо скользнуло что-то большое – меня качнуло потоком, потянуло следом.
Уже не понимая, где лодка, где небо, где дно, я забарахталась, в надежде, что каким-то образом дотянусь до борта и смогу вернуться обратно.
Вдруг вверху слева увидела тусклую из-за толщи воды вспышку! Потом еще одну. Еще. На фоне этих вспышек чернело днище моей лодки. Наверное, надо было всплывать, но я, что есть сил, поплыла в сторону от места событий.
