На борту "Розеллы", корабля, "реквизированного" ими на космодроме, их было пятеро: Фелис, Лейф, Эстер, сотрудник консульства Альбедо по имени Диаль и Сеймур Кент, бортинженер "Розеллы". Последний единственный из всех пятерых взирал на происходящее с завидным спокойствием – впрочем, в том не было его заслуги, просто действие нейромодулятора ещё не выветрилось до конца.

Остальные же пребывали в состоянии различной степени шока. У Эстер вообще был такой вид, словно она вот-вот отключится. То, что все они чудом остались в живых, избежав страшной участи, было непросто осознать и ещё сложнее – принять.

События последних часов смазались, слились в одно аляповатое, неряшливое пятно, будто неосторожный живописец с размаху провёл кистью по ещё влажной акварели. Как они добирались до космопорта, торопливо пересказывая новым спутникам последние события, как прорывались через четыре блок-поста к ангарам – без нейромодулятора об этом не стоило и помышлять, как обнаружили корабль, уже зажёгший предстартовые огни, как Лейф, кусая губы в кровь, переводил его на ручное управление, – на автопилот не было времени.

Разумеется, они оказались не единственными, кто успел улететь с гибнущей планеты. Сейчас над останками Лаймы, напоминающей перезрелое яблоко, порядком изъеденное плодовыми вредителями, кружили с полсотни кораблей самых разных размеров и типов: несколько пассажирских лайнеров (счастливчики, умудрившиеся взлететь по расписанию до начала апокалипсиса), несколько почтовых грузовиков и три военных крейсера, дежурившие на орбите. Все остальные были маломерными частными катерами.

– Внимание всем экипажам, говорит командор "Альманзора", – зашуршали динамики. – Нам неизвестны количественные пределы аннигиляции, вполне вероятно, что ареал действия не ограничивается атмосферой планеты, но и распространяется на окружающее пространство. Поэтому сейчас самое важное – отойти на безопасное расстояние. Всё остальное позже. Держимся рядом, курс на созвездие Водолея, отклонение не более трёх градусов.

– И какое, интересно, расстояние можно считать безопасным? – нервно поинтересовался Сеймур Кент. И в тот же миг, будто вторя его словам, орбитальная станция Лаймы лопнула как перезрелый помидор.

Фелис сдавленно охнула. Альбин посмотрел на неё так, будто их "Розелла" тоже уже начала распадаться на субатомные частицы. Решив не дожидаться, когда их постигнет та же участь, Лейф, сидевший за штурвалом, защёлкал кнопками, активировал пару тумблеров, и катер, развернувшись, рванул вперёд.

"Альманзор" шёл впереди, задавая курс, двое других военных кораблей держались в арьергарде. Стихийная эскадрилья стайкой заплутавших птиц двигалась между ними.

Фелис посмотрела на Лейфа с невольным уважением, наблюдая, как ловко он управляется с катером. Впрочем, ничего удивительного, учитывая, что в своём мире он был принцем, – положение, как говорится, обязывает.

Какими же виражами прихотливой судьбы, какими поворотами колеса Сансары занесло его в наш мир? Чья-то хитроумная воля тому причиной – или же виной всему банальное стечение обстоятельств? Сознательное действие лежит в корне или никем не предусмотренная случайность?

– Вот так живёшь себе – а тебя берут и вышвыривают в другой мир, – задумчиво пробормотала Фелис. – А там никому нет до тебя дела.

Из динамиков доносились взволнованные голоса: "Альманзор", взявший на себя руководство, производил перекличку. Учитывая, что добрая половина кораблей оказались поднятыми на крыло случайным образом и случайными людьми, в эфире сейчас царила полнейшая сумятица, в которой "Альманзор" безуспешно пытался навести порядок. Некоторое подобие переклички быстро скатилось в импровизированное обсуждение катастрофы, произошедшей на их глазах, высказывание версий и поиск "виноватых". Всплывали забытые обиды, вспоминались старые грехи. А учитывая, что среди них присутствовали представители доброй половины рас Юнивёрса, ситуация складывалась довольно скользкая.

Фелис отцепила ремни безопасности, перебирая руками, пробралась к иллюминатору – такой роскоши, как искусственная гравитация, на "Розелле" не имелось. Прислушиваться к какофонии голосов не хотелось: в эфире как раз бурно обсуждались вероятные виновники произошедшей трагедии.

– Эй, ты как? – Фелис приблизилась к Эстер. Положила руку на плечо – универсальный ободряющий жест.

– Всё нормально, – соврала Эстер, с трудом фокусируя взгляд – из-за невесомости слезам некуда было стекать, и они застили глаза, заставляя близоруко щуриться.

Ничего не нормально, сердито подумала Фелис. Но ответ Эстер слегка её успокоил: кажется, она справилась с собой.

– Нас не должно здесь быть, – еле слышно прошептал альбин на родном языке. – Мы не должны были спастись, мы не должны были остаться в живых. Это вмешательство в волю небес, и небеса покарают нас за это. Мы пошли против судьбы, бросили ей вызов... Но – как знать? – возможно, всё это – часть высших планов. Наши жизни теперь под прицелом копий небесного воинства...

Фелис деликатно промолчала. Ксенорелигиовед, вероятно, отыскал бы нужные слова, но она не была сильна в верованиях иных рас и знала лишь самые основы, азы.

Отвернувшись, она уставилась в иллюминатор, на тускло мерцающее газопылевое облако – останки несчастной Лаймы. Хотелось есть, ещё сильнее – пить. Но и голод, и жажда, и нестерпимая усталость отступали перед самым первобытным и самым сильным чувством – страхом. Страх сейчас держал их всех на привязи, крепко натягивая путы, не позволяя забыть о себе ни на миг.

Но было ещё кое-что, о чём забывать не следовало.

Не таясь – на неё всё равно никто не смотрел, Фелис сунула руку в рюкзак, нащупала холодный металл кейса. Открыть его она не решилась.

Ей не давала покоя одна мысль. И мысль эту было необходимо с кем-либо обсудить.

Может ли крошечный шарик быть причиной гибели двух планет? Логика отказывалась утвердительно отвечать на этот вопрос, но внутренний голос не унимался, упрямо ссылаясь на причинно-следственную связь.

Но ведь она даже не знает, что это и как это включить!

А вдруг прибор уже включен, пронзила её внезапная догадка. Она ведь открывала контейнер на Лайме! Что, если этого оказалось достаточно, чтобы запустить процесс аннигиляции?..

– О чём задумалась? – Лейф повернулся к ней, не вылезая из кресла и даже не расстёгивая ремней. Впрочем, с его худощавым телосложением это было не так уж и трудно. – Всё в порядке, мы на автопилоте, – добавил он, поймав её испуганный взгляд, направленный на брошенный штурвал.

– Лейф, я не всё тебе рассказала, – Фелис помялась, собираясь с духом. – Для чего, как ты думаешь, я пришла в полицейское отделение?

Лейф выслушал её не перебивая, однако рассказ девушки на него особого впечатления не произвёл. Тем более он не спешил разделять её опасения.

– Очень сомнительно, – скептически протянул он. – Я видел, что из себя представляют стационарные аннигиляторы материи – это бандура размером с бетономешалку. Уместить сложнейший механизм в шарик для пинг-понга – невыполнимая задача. Не льсти себе. В гибели планеты ты не виновата.

Фелис медленно кивнула. Ей всей душой хотелось поверить Лейфу, но...

– Всё равно кейс нужно отдать. Чем бы он ни был, он может быть опасен. И вот ещё: я вспомнила, что на Альбедо, незадолго до того, как я нашла того минора, мне встретились какие-то орнитты. И они явно кого-то искали, – Фелис перевела дух. – Вполне возможно, они минора и искали.

– Точнее, кейс, который он спёр, – мрачно уточнил Лейф.

– Почему обязательно "спёр"? Мы же не знаем, как всё было на самом деле.

– Недолюбливаю я миноров, – неохотно признался Лейф. – В войне за независимость Монтаны они выступали на стороне наших врагов.

– Это у вас, – возразила Фелис, – а у нас...

– Хочешь сказать, у вас другие миноры? – мальчишка колко усмехнулся. – Может, и люди у вас другие? Более качественные? Высшего сорта?