В теплице жарко. Особенно остро это ощущается на контрасте после небольшой прогулки снаружи — мой лёгкий жёлтый свитер явно не предназначен для пасмурного холодного октября.

Драко оглядывается и не решается двинуться вглубь.

— Только ничего не трогай, — мягко прошу я и первой ступаю между стройными рядами растений.

Я точно знаю, куда иду. В дальнем углу находится мой любимый участок с молодыми цветами-зонтами. Они предпочитают свет, поэтому ночью над яркими цветами летают небольшие искрящиеся шары. Их мягкий свет озаряет и пол вокруг. Обычно я сижу прямо под ним и читаю.

Внутри разливается приятное тепло. К сожалению, я редко приходила в теплицы в последнюю неделю — боялась наткнуться на кого-то из пуффендуйцев и услышать неудобные вопросы о Малфое. Теперь же ощущаю себя по-настоящему счастливой.

— Иди сюда, — машу Драко. Следом тянусь к одной из коробок с различными инструментами, достаю пару мягких рабочих фартуков и складываю из них на полу своеобразное покрывало для меня и Малфоя.

— Ночью здесь лучше, чем днём, — резюмирует Малфой.

Драко вольготно располагается рядом. Спиной он облокачивается о ближайшую тяжёлую коробку, и его правое плечо упирается в меня. Я хочу отодвинуться, но почему-то этого не делаю.

— И вас действительно никто ни разу не ловил в теплице ночью? — Драко недоверчиво смотрит на меня.

Я пожимаю плечами:

— Ни разу. Пуффендуйцам повезло: преподаватели больше нам доверяют. Ведь обычно мы такие хорошие и покладистые. Не то, что ученики со Слизерина и Гриффиндора, — при упоминании Слизерина и Гриффиндора рядом Драко морщится. — Пожалуй, в умении остаться незамеченными с нами могли бы сравниться лишь когтевранцы. Но не думаю, что они когда-либо нарушают правила.

Вместо ответа Малфой лишь ухмыляется. Внезапно, он выглядит задумчивее меня. Хотя изначально именно я искала уединённое место для размышлений.

— Ты похож на визгопёрку, — замечаю я. Сидеть вот так вместе в тишине мне почему-то некомфортно.

Малфой пялится на меня, а я продолжаю:

— Поначалу кажешься не очень, визжишь и мешаешься. Но если к тебе привыкнуть и найти подход, то ты… норм. Можно даже в теплицу привести.

Понятия не имею, с чего это я вдруг такая милая с ним. Подозреваю, во мне всё ещё бурлят те три коктейля и требуют немного суеты. Я подтягиваю к себе колени и упираюсь в них подбородком. Пытаюсь не смотреть на Малфоя и всё же украдкой время от времени бросаю на него любопытные взгляды.

— Только не говори, что втюрилась в меня на самом деле, — он издаёт смешок.

Вздрагиваю от такого предположения. На самом деле я не могу представить себя втюренной в Малфоя. Да я даже приятелями не могу нас представить! Мы словно существуем в разных вселенных, что соприкасаются раз в сто лет на три недели.

— Ещё чего! Я просто стараюсь найти плюсы в нашем затянувшемся общении, — я нервно хихикаю, — и в тебе.

— Ладно, если я визгопёрка, то ты… — Малфой осматривается в поисках подсказки, — корень мандрагоры. У тебя постоянно глаза влажные, будто ты вот-вот заревёшь. Прям как они.

Шумно вдыхаю воздух. Подразумевалось, что мы обменяемся любезностями. Наверное, Драко и не знает, что такое «любезности».

— Дурак, — бурчу я и замолкаю.

Прислушиваюсь к звукам вокруг. Снаружи шумят деревья, через два ряда от нас доносится довольное урчание от одного из болтливых растений, а рядом ровно дышит Драко.

— Почему тебе нравится Уизли? — неожиданно интересуется Малфой после небольшой паузы. Вопрос звучит буднично, словно мы обсуждаем ужин или домашку по трансфигурации.

Я моментально теряюсь. Меньше всего я ожидала, что Драко спросит подобное. Да и зачем ему эта информация?

— А почему он должен мне не нравиться? — говорю осторожно, взвешивая каждое слово. Невольно замечаю, что свет от искрящихся шаров красиво оттеняет бледное лицо Малфоя.

— Он Уизли, этого достаточно. У него шутки пятилетки, — Малфой красноречиво закатывает глаза и без стеснения следит за моей реакцией.

Но мне есть чем ответить.

— Хорошо, что твоё зрелое чувство юмора лучше шуток пятилеток. Особенно мне «понравилась» та часть, где ты говорил, что Джипси Кармайкл стоит превратить в корову — настолько её голос похож на тупое мычание, — ядовито замечаю я.

Это было позавчера. Драко еле слышно бросил это небрежное замечание Нотту, я случайно услышала. Те слизеринцы, с кем общается Малфой, оказались вообще… остры на язык.

— И не соврал же, — Драко не отпирается.

Кажется, ему ни капельки не стыдно. Его спокойная реакция заставляет меня разгорячиться.

— Оскорбление других не делает тебя лучше, — назидательно замечаю. Интонации у меня сейчас точь-в-точь как у Макгонагалл.

— Скажешь это своему Уизли, когда он снова будет проводить эксперименты над первокурсниками.

Шах и мат. Морщусь. Я слышала на собрании старост, что Уизли экспериментируют над учениками. Эксперименты как-то связаны с их вредилками. Конечно, глубоко внутри я это не одобряю. Но из-за своей симпатии к близнецам уже давно придумала им сто оправданий, поэтому сказать мне на выпад Малфоя нечего.

Я старательно изучаю торчащую нитку на рукаве и на Малфоя не оглядываюсь. Видимо, он решает сжалиться надо мной и меняет тему:

— Ты не ответила на вопрос. Почему именно Уизли?

Сдались ему Уизли. И всё же я осторожно отвечаю:

— Мне нравится Фред, потому что он забавный и рядом с ним всё кажется простым.

Копать глубже я не планирую. Признать перед кем-то свою симпатию — для меня уже подвиг. На самоанализ сил не остаётся.

— Странно, — Малфой растягивает гласные и явно дразнит меня. — Ведь ты точно из тех зануд, что любят сложности.

Он одаривает меня широкой улыбкой. В это мгновение я не рада сидеть с ним здесь.

— С чего ты взял?

Дурацкий Малфой. Мы общаемся всего неделю, а он уже решил, что знает меня. Ещё бы психологический портрет составил. К счастью, скорее всего, он даже и не слышал о психологах — в магическом мире они не в почёте. Совершенно напрасно, кстати. В Хогвартсе многим бы пригодилась консультация специалиста.

— Будь иначе, ты не согласилась бы участвовать в идиотском споре, — Драко пожимает плечами. — Ты даже ничего взамен не получишь.

— Я получу спокойствие этой школы! И свободу от тебя до Рождества! — готова захлебнуться возмущением. Мне-то цена унижения кажется достойной.

— Скорее ты получишь возможность почувствовать себя значимой, почесать самолюбие и обзавестись историей, которой и с внуками не стыдно поделиться. Грязнокровка Баттерс спасает учеников от злого Малфоя на целых два месяца. Признайся, ты просто кайфуешь от своей роли спасительницы.

Малфой явно доволен собой своей речью.

— Я же сто раз просила…

— Не произноси при мне слово на букву «г»! — эту фразу мы заканчиваем хором. Стоит признать, Малфой вполне достоверно передразнивает мои интонации.

Мне хочется возразить. Хочется сказать, что я не кайфую от какой-то там роли, от присутствия Драко и тем более от всего происходящего. Хочется назвать его злобным мелочным засранцем. Хочется надеть на его белобрысую голову ближайший цветочный горшок и бить по нему тяжёлой ложкой. Либо, на худой конец, превратить самого Малфоя в цветочный горшок. Однако я умею держать себя в руках (и да, немного всё же побаиваюсь слизеринской мести), поэтому я лишь награждаю его самым презрительным взглядом из своего арсенала и отворачиваюсь.

Ладно, с вами я могу быть честна. Вероятно, доля истины в словах Малфоя есть. Мне правда периодически нравится играть в спасительницу. Я прихожу на помощь даже тогда, когда меня об этом не просят. Чужое одобрение и искреннее «спасибо» — мой наркотик.

Вы можете заметить, что конкретно в этой ситуации одобрительную «дозу» я не получу — никто не будет в курсе, что роман с Драко я разыгрывала из лучших побуждений и заботе о школе. И вы неправы. Я получу одобрение от самой себя! Человеку, который восемьдесят процентов времени себя не любит и мысленно ругает за всё на свете, этого достаточно.