Ники Даниш… С фотографии в личном деле на Алексиса смотрел белокурый подросток, выглядевший немного старше своих лет, примерно на шестнадцать, не по-среднему красивый, с детской наивностью в голубых глазах. Мастеру вспомнились отчего-то те совсем мертвые глаза Кира в день Посвящения, и он невольно повел плечами словно от холода. Да уж, на внешность полагаться никогда не стоит.

Возраст: 15 лет (д.р. 17.08)

Рост: 166 см.

Вес: 67 кг.

Образование: с.ш. №3 шестнадцатого кв. С.С.

Средний балл: 9.2

Родители: Яков Даниш (33 года) электрик. Арина Даниш (32 года) учитель, тех. колледж №.1

Братья, сёстры: нет.

Примечания по учебному процессу: первый в рейтинге класса по успеваемости.

Примечания по общению в коллективе: немногословен, но в высказываниях категоричен и язвителен, нередко выступает в роли провокатора.

Примечания по работе: опыт работы отсутствует.

Примечания по быту: за нарушением комендантского часа замечен не был. В семье обстановка благоприятная. Дважды внесен в табель молодежных дружин за уличную агрессию, в одном из случаев выступал инициатором драки. В быту небрежен.

Примечания по здоровью: особых указаний нет.

Мда, Ивлич хотя бы морды на улице никому не бил… Ладно, поживем – увидим. Даниш так Даниш, его-то какое дело?.. Такое ощущение, что в этом году весь Средний Сектор в возрасте Посвящения как с цепи сорвался.

Наставник Байн вызвал молодого Мастера в свой кабинет уже во второй половине дня, после занятий, едва лишь тот успел переодеться в чистую форму после физкультурной тренировки. День был какой-то мутный, Алексис в меру возможностей был погружен в собственные мысли, был скучен и чувствовал себя на редкость уставшим. Нового, по сравнению с Белланом Аккерсоном, Наставник Байн сказал крайне мало, и Алексис невольно злился, чувствуя себя вызванным к директору школьником, и окончательно убеждался, что кольца наставника к апрелю ему не видать, а принять это оказалось отнюдь не так просто, как хотелось бы. Ему бы радоваться, что вообще место не потерял в связи со всем происходящим, а он все никак тщеславие не смирит…

Когда Алексис отправился, наконец, домой, уже почти совсем стемнело, и за окном машины проплывали яркими огнями фонарей и витрин улицы Высокого Сектора. Это странно умиротворяло Мастера, и он вдруг задумался о том, видел ли когда-нибудь Пан Высокий Сектор таким, и тотчас, отчего-то смутившись этой мыслью, прогнал ее прочь. Наверняка видел, и наверняка ничего особенного в этом нет, вот и всё. И зачем только он снова думает не о том, о чем надо, почему всё еще не может достать эту глупую занозу, зудящую комариным укусом так долго?

Что-то происходило в Академии и, более того, имело к нему самое прямое отношение, а он не то в упор этого не видит, не то его попросту изолировали. Действительно, словно все что-то между собой решили, а ему не говорят, как сюрприз готовят, чтоб им пусто было… Или Аккерсон сказал правду, и ему, Алексису Бранту, действительно хотят собрать группу каких-то «особенных» ребят, которые оказались в Высоком Секторе волей нелепого стечения обстоятельств?.. С другой стороны, Виктору же с ними не справиться, а они теперь напарники. Даниел справился бы, но это уже невозможно, так чего гадать? А Виктора они сожрут с потрохами, тот ни оглянуться, ни поставить их на место не успеет, это даже не вопрос, только очередная головная боль. А всё же надо бы послушать, что мальчишки такого особенного о нем говорят, да и кто говорит. Да, давненько он такими глупостями не маялся, последние года полтора своего преподавания как минимум…

Алексис понял внезапно, что уже несколько минут назад зашел в продовольственный супермаркет с намерением купить еды домой, а теперь едва плетется вдоль стеллажа молочных продуктов, которые он, кстати, всю жизнь терпеть не мог, и глядит на них стеклянными глазами. Молодой человек покосился украдкой в свою корзину, словно стесняясь признаться себе, что даже мог успеть положить туда какого-нибудь, упаси Империя, творогу, и с облегчением выдохнул, увидев ее пустой. Нет, крыша едет, конечно, нещадно, но все же пока лучше, чем могло бы быть. Да пропади оно пропадом, приедет домой и по-человечески закажет доставку, собравшись с мыслями.

Проклятье, нельзя быть таким рассеянным.

Когда молодой человек вошел в квартиру, часы показывали уже начало девятого, и по стенам спальни, в которой отчего-то проходило девяносто процентов времени его краткосрочного пребывания дома, ходили блики проезжающих по улице машин и тени загораживающих стеклостену деревьев. Думать ни о чем не хотелось, равно как не хотелось ничего делать, однако Мастер всё же заставил себя выбросить из головы не дающие покоя мысли и заказать на дом продукты, так и не купленные в магазине. А потом вдруг откинуться на кровати, глядя в потолок, и прислушаться к царящей в квартире тишине. Странно, но тишина эта, нарушаемая лишь шумом проезжавших время от времени машин, внезапно почти напугала его, словно спрашивая: «Что есть у тебя?..» Тишина, всегда казавшаяся такой умиротворяющей, спокойной и настоящей, теперь словно прокрадывалась на цыпочках в комнату, желая проникнуть внутрь него, разлиться по венам вместе с кровью, задушить изнутри…

Прогнал ее внезапный звонок, поступивший на лежавший на кровати подле молодого человека WARX III: «Мать».

- Вечер добрый, Алексис.

- Добрый.

- Алексис, - женщина выдержала небольшую паузу, словно выжидая, не ответит ли сын прежде, чем вопрос будет задан, - ты помнишь, какой сегодня день?

- Третье сентября.

- И?..

- Да?

- Сегодня день рождения твоего старшего брата.

- Поздравляю.

- Не меня, а его, Алексис. Ты позвонил ему?

- Нет. – Молодой человек включил функцию видеосвязи в слабой надежде, что мать, увидев его лицо сейчас, поняла бы немного больше о его “желании” продолжать и завершила бы разговор.

- Алексис, ты похудел, - безапелляционно заявила она вместо того.

- Да, мам, я устал.

- Алексис, тебе не кажется, что пора бы уже, наконец, задуматься о семье, которая хотя бы будет ждать тебя дома с работы? Ты слишком себя изматываешь.

- Мама. Я уже много раз говорил, что ни жёны, ни дети меня не интересуют. - Алексис изо всех сил старался смягчить тон своего голоса, но это, кажется, неважно ему удавалось. - Меня интересует моя работа. Получу третье кольцо - там и посмотрим, а сейчас я не желаю это снова обсуждать.

- Как дела в Академии? – Женщина на экране планшета сокрушенно покачала головой. Удивительно, с каких это пор она сдается в своих нравоучениях так быстро?

- Прекрасно. Только и делаю, что работаю вместо того, чтобы есть и спать. Слушай, все хорошо, правда, просто очень загружен. Сейчас позвоню Алберсу, пока.

И что за тупая традиция? Рождение – это у диких, а у нормальных людей это созревание плода и покидание клиники, что шуму-то наводить?.. Бредовая дикая традиция. Интересно, старшему девятого апреля она также напоминает о дате рождения брата? Святая Империя, почему он так сильно ненавидит ее, эту женщину с идеально красивым лицом, не тронутым еще ни одной морщинкой, вечно собранными в идеально ровный пучок рыжими волосами, с кукольной жестикуляцией и кукольной же жизнью? Женщину, которая всё время пытается влезть в его жизнь, просто потому что «так надо», и которой никогда не было рядом, когда это было действительно необходимо… Алексис почувствовал, что его едва не трясет и, порывисто поднявшись, направился в кухню за стаканом холодной минералки, зажимая плечом телефонную трубку. Отличное завершение дня, ничего не скажешь…

«Алло? Привет, Алберс…»

Нельзя. Нельзя этого делать. С ними нельзя портить отношений, что бы ни случилось. Они гордятся им, даже если и не знают его – не желают его узнать, – но нужно оставаться сыном этих людей. Нужно оставаться Брантом, что бы ни происходило, и нести вперед себя своё драгоценное имя, если оно станет его пропуском в сердце Империи. Оставаться с этой сияющей на лбу этикеткой, за которой никто никогда не подумает увидеть лица. Выжать её по полной.