Первое, что бросилось в глаза Пану, стоило ему зайти внутрь, был страшный беспорядок, словно бы все помещение перетрясли, уронив в довершение картины пару раз на бок, словно кукольный домик. Антон обернулся, заслышав шаги соседа, и, кивнув в знак приветствия, продолжил приводить в порядок вещи в своем шкафу.
- Что… что здесь случилось? – Пан замер на пороге, судорожно перебирая в голове варианты, что и кому могло потребоваться искать в вещах кадетов.
- ВПЖ, - бесцветно ответил Антон, не отвлекаясь от своего занятия.
- Но… разве ВПЖ проводят не только в Среднем Секторе? – Мальчишке удалось быстро справиться с захлестнувшими его изумлением и отчасти так же испугом, хотя он и был уверен, что ничего запрещенного среди его немногочисленного имущества не хранилось. Голос его быстро выровнялся и зазвучал как всегда уверенно.
- Нет, здесь, в кадетском общежитии, скидок никто делать не собирается. В конце концов, здесь же тоже полно Средних.
Пану послышалось в его тоне едва уловимое презрение, словно «Средний» прозвучало в его устах сродни «неблагонадежный», если не что-то еще хуже: еще бы, сам он, Антон, по рождению чистокровный Высокий, и хвала Уставу, запрещающему ему в честь сего факта задирать нос перед окружающими его уроженцами Среднего. «Интересно, знает ли он, что я как раз из них?» - пронеслось в голове кадета. Несмотря на совместное проживание в одной комнате, молодые люди почти совсем не общались, да и вообще не так-то часто оказывались дома в одно и тоже время – их расписания были схожи лишь пару дней в неделю, а на выходные Антон предпочитал возвращаться домой (или уезжать куда-то, Пан не имел желания вникать в подробности жизни парня), однако ж разве это означало, что нет иных путей получить интересующую тебя информацию о конкретном человеке? Особенно будучи уже не новичком-первокурсником, да еще и урожденным Высоким… «Ненавижу Высоких»,- в очередной раз подумал Пан и тут же словно бы одёрнул сам себя.
- Разумеется, найти им было нечего? – Наполовину спросил, наполовину констатировал он, обращаясь к Штофу.
- А ты полагаешь, кому-то из нас есть, что скрывать?
«А мало ли, к чему они могут придраться», - хмуро ответит внутренний голос мальчишки на прозвучавшее недвусмысленное высказывание, однако вслух Пан ответил лишь холодное «разумеется, нет» и отправился на свою половину комнаты разбирать разбросанные вещи.
- Пан Вайнке, тебе не стоило бы сомневаться в Системе. - Голос Антона прозвучал на удивление мягко, словно он говорил с неразумным ребенком.
- Что? – Пан обернулся к нему, выжидающе глядя на молодого человека.
- Мне кажется, тебе стоило бы оставить позади свои прошлые предрассудки, понимаешь? В конце концов, после получения совершеннолетия ты родился заново – для общества, Империи и Системы… А такой вопрос из уст взрослого в Высоком Секторе… Это совершенно недопустимо, Пан. И будь на моем месте кто-то другой, тебе могло бы здорово влететь, узнай руководство о таких высказываниях.
«Он меня шантажирует?» - Пан пристально смотрел на соседа, размышляя, какого ответа тот ждет от него.
- Да, Антон, - просто и бесцветно кивнул он, отворачиваясь к своей кровати, - да, ты прав, что-то я и правда сегодня устал, что голова не работает совсем…
Гнев и возмущение кипели в нем словно раскаленное масло на закрытой крышкой сковороде, глубоко запертые и не имеющие ни малейшего шанса быть выпущенными наружу. Всё же Алексис Брант («просто Алексис» - почему-то с недовольством поправил внутренний голос мысли мальчишки) был прав, надо быть еще осторожнее с этим парнем. Или это действительно сам Пан так расслабился и слюни распустил, что все никак не может влиться в новые условия игры, забывая даже следить за собственным языком, безголовый он безумец?
Вдох-выдох. Он отлично умел гасить пламя гордыни и гнева, едва ли они вообще знакомы ему. Надо быть стойким. Сейчас это отчего-то совсем не казалось сложным.
========== Глава 22 В работе ==========
В суете школьных уроков, домашних заданий и одиноких ужинов дома день сменялся новым днем, а новостей от Лады снова не было. Ие было боязно, что девушка, не столько убитая горем, сколько сама его себе придумавшая, выкинет что-нибудь недопустимое, что ее погубит, сделает только хуже, но вместе с этим что-то, однако, останавливало ее, требуя пока не вмешиваться, даже если это решение ей самой и представлялось неверным.
Вечерами Ие не хотелось возвращаться домой, и всё чаще после уроков она бродила бесцельно по улицам, погружённая в собственные мысли – совсем как в детстве, чего не было, признаться, уже очень давно. На работе сказали, что последние штрихи – камеры да сигнализации – поставят в бомбоубежище двадцать восьмого августа, через неделю, и мысль эта повергала Среднюю в уныние. Честно говоря, даже сейчас уже идти туда снова было страшновато: не зная точно, где девушки еще могут скрыться от глаз вечно подсматривающих камер, да и не будучи уверенной, в каком состоянии пребывает сейчас Лада, столь сильно встревожившая и напугавшая Ию своей истерикой в последний раз. Признаться, Ия уже не представляла, где и как теперь сможет хоть сколько-то спокойно встретиться с девушкой, поговорить – нет, не «так, как говорили они в бомбоубежище», об этом и думать смешно и нелепо, - но просто нормально поговорить, обнять её… Поцеловать? О нет, поцелуй был бы сейчас полным безумием. Хотя разве эта дикость уже сама по себе не есть безумие? Разве эта близость, такая странная и неестественная для гражданина Святой Империи, пробуждающая столько чувств и ощущений, не есть чудовищное безрассудство, после которого шанс вернуться назад и попытаться сделать вид, что ничего не было, так стремительно мчится к нулю?.. Теперь, лишенные своего тайного укрытия, где они и зародились, их взаимная симпатия и привязанность казались девушке почти что невозможными, выдуманными так опрометчиво.
Мысли о Ладе и ее молчании опускали руки, и Ия с головой ушла в работу. Уроков у нее было достаточно много, хотя одну из параллелей второгодок ей так и не дали, пусть и грозились этим летом; двух орд первоклашек и классного руководства в 2\3 было вполне достаточно, чтобы закопаться в оценки, табели, домашние задания, отчётность и электронные письма по самый нос, сбежав от проблем реальности, занозой ноющих где-то внутри девушки. Кажется, в школу по утрам самой первой приходила именно она – и самой последней она же уходила. Кроме того, Ия взяла на себя два факультатива для четвертого класса, что было ей в новинку, отчего на подготовку уроков уходила уйма времени, часами она зависала в сети за чтением статей по экологии и защите окружающей среды – той немногочисленной, что еще осталась после всех легендарных доимперских катаклизмов, - разрабатывала для ребят с факультатива программу по поддержке и восстановлению школьного сада (вернее, двора, ибо от сада за последние годы остался от силы пяток деревьев да одна грядка), строила какие-то графики и таблицы с таким остервенением, что даже заместитель директора, покачав головой, отметил ее похвальное усердие.
Четвероклассники, мальчишки и девчонки лет тринадцати-четырнадцати, входящие в наиболее беспокойный период своей жизни, считавшиеся негласно самым сложным классом из всех школьных лет, и те, кажется, удивлялись рвению учителя Мессель донести до них весь ужас озоновых дыр, опустынивания, гибели лесов и последствий не столь давно минувших войн, сровнявших с землей едва ли не весь доимперский мир. Однако не то её пример и впрямь оказался достаточно заразительным, не то факультативность занятия сделала свое дело, но ребята, посещавшие курс, воспринимали её идеи с энтузиазмом и тщательно выполняли задания – наверняка в ущерб основной учебе, догадывалась девушка, но ей это не было сейчас важно. А намного важнее было то, что ребята здорово заряжали ее энергией, и этот возврат, который она получала теперь от них, был, кажется, в разы больше, чем сама она изначально вкладывала в этот спонтанный факультативный проект – более, наверное, для себя, нежели для них. Подростки, однако же, оказались заинтересованы происходящим и вполне симпатизировали новому учителю, бывшему немногим старше них самих, а оттого частенько понимавшим их куда лучше, чем старшее поколение. Ия погрузилась с головой в кутерьму докладов, для подготовки которых приходилось перерывать адаптированные для Среднего Сектора статьи по ботанике и даже основам химии, в составлении недельных расписаний на дежурство и работы на школьном дворе, и дни проходили за днями всё быстрее.
