Первый тест написали кое-как, не радуя мастеров и наставников выдающимися высокими результатами: больше всех отличился Колин с 74 баллами, Пан замыкал список, чуть-чуть не дотянув до 60, на что Первый Мастер в ультимативной форме холодно заявил своим подопечным, что оценки ниже 75 вообще недопустимы, и на экзамене всех без исключения мальчишек можно считать отчисленными, включая Колина Кое, которому тоже, между прочим, нечем гордиться. Пан почувствовал себя втоптанным в землю и жутко разозленным - ну нет уж, он еще покажет этому проклятому Бранту, на что способен.

В перерыве перед последним учебным часом, найдя на доске объявлений ссылку “общежития” в левом углу панели главного меню, Пан пробежал глазами недлинный список фамилий первокурсников:

“Вайнке, Пан - к. 4, ком. 2-06. Антон Штоф”.

Интересно, что за парень этот Антон Штоф? В корпусах парнишка ориентировался еще не очень хорошо, стоило бы сходить найти этот четвертый, да поглядеть комнату заранее, чем тащить вещи из Среднего Сектора. Да и с новообретенным соседом познакомиться заодно…

- Антон Штоф? – Брови Алексиса едва заметно скользнули наверх, но даже этого было достаточно, чтобы уловить немалое удивление на его обыкновенно непроницаемом лице. Алексис вообще был какой-то словно бы дерганый весь этот урок, не то словно опаздывая куда-то, не то нетерпеливо чего-то ждущий… Облизывал тонкие губы и постоянно поглядывал на циферблат часов на запястье, будто время подгоняя – Пан никогда не видел его столь напряженным, что это стало бы заметно стороннему наблюдателю. Однако убегать из аудитории прежде собственных учеников, когда звонок отмерил да отрезал очередной академический час, молодой человек отчего-то не спешил, словно оттягивая именно тот момент, который, казалось бы, так нетерпеливо подгонял все занятие. Делая вид, что попал сюда случайно, мальчишка догнал его на крыльце Академии.

- Знаешь его? – Пан не был уверен, что ему удалось скрыть напряженные нотки в своем голосе.

- Знаю, - кивнул тот, - весьма… ммм… способный мальчик.

Пан едва заметно нахмурился, не сводя с него глаз.

- Что? – Холодно откликнулся Мастер. - Что не так в этот раз, придира? – Алексис Брант выудил из кармана пачку сигарет и закурил этим своим непередаваемым движением, от которого почему-то решительно невозможно было оторвать глаз.

- Просто интересно, что ты знаешь о нем, - холодом на холод, вызов принят. Пан безразлично пожал плечами, - мне с ним жить еще вообще-то. Будучи не в самых лучших отношениях с законом по кое-чьей вине. - Многозначительно добавил он шёпотом.

Алексис не сдержался и громко фыркнул.

- Во-первых, мальчик, ты «по кое-чьей вине» вообще выбрался из дыры своего родного Среднего Сектора. Во-вторых, несмотря на эти твои внезапные вспышки ревности, - надо быть совсем глухим, чтобы не услышать это поганое самодовольство в его голосе! - я могу снова сообщить тебе, что ты далеко не единственный молодой человек, с которым мне доводилось иметь дело, став мастером. Хотя Антон Штоф и провел под моим руководством лишь несколько уроков, после чего был определен в другое отделение. – Алексис сделал короткую паузу, словно сомневаясь, назвать упомянутое отделение или нет, а затем продолжил. - И, наконец, в-третьих, Пан Вайнке, не имея права разглашать информацию, касающуюся других кадетов, могу сказать тебе лишь одно: будь внимательнее и осторожнее, когда дело доходит до Антона. Догадываюсь, что это может быть отнюдь не так легко, учитывая то обстоятельство, что вы будете жить с ним в одной комнате, но все же просто имей в виду. Если, конечно, ты вообще меня слушаешь, - добавил он всё тем же, ничуть не изменившим ледяного тона, голосом.

Пан оторвал залипший взгляд от сигареты в пальцах Мастера и почувствовал, как горячеют его щеки.

- Хватит ко мне придираться. - Осадил он Алексиса внезапно четко и резко, тут же получив в ответ молчаливый, но такой выразительный взгляд, что едва не запнулся. Ах, если б только самому научиться такому самообладанию! Дыхание его стало реже и глубже, словно в попытке найти гармонию души с телом, что получалось так редко. – И хватит со мной обращаться как тупым ребенком, который ничего не понимает…

- Это почему же, позволь спросить, если ты сам не считаешь нужным признавать совершенно никаких правил и так себя ведешь?

- Потому что бесит твой самовлюбленный эгоизм, Алексис, - зеленоватые глаза мальчишки, сузившись, смотрели убийственно прямо, а тихий голос, наконец, зазвучал ровно и безразлично, - потому что ты требуешь от меня – и других – соблюдать то, на что открыто плюешь сам. В конце концов, если ты действительно хочешь чего-то от меня, - мальчишка сделал ударение на это слово, - а не «кадета Вайнке», будь готов не только брать, но и давать. А если нет, то к чему… к чему это всё было? Пусть я всего-навсего Средний, но я по-прежнему человек, а не кукла - твоя, Империи или чья бы то ни было еще.

Славься, Империя, голос не дрогнул.

Не давая Мастеру ответить, Пан развернулся и двумя шагами спустился со ступеней высокого крыльца, ногти остро впивались в ладони. И почему они никогда, ни разу не могут поговорить нормально, как полноценные граждане Империи, как взрослые люди?.. Только щеки горели от чего-то, напоминающего досаду, чему мальчишка не знал названия. Вот просто один раз увидеть запись с этой камеры – и поминай как звали. Ну он и кретин. Да чтоб Алексису провалиться…

Семимильными шагами – через двор, не оборачиваясь, обогнув западное крыло, по кривой к жилым корпусам. Территория Академии занимала не очень большую площадь, однако отведенное ей пространство было использовано настолько продуманно и рационально, что вмещало в себя, кажется, куда больше, чем то физически было возможно. Разлапистые каштаны затеняли неширокие гравиевые дорожки, ветвившиеся паутиной к корпусам, и навевали тихим шелестом своих листьев удивительное умиротворение. Кажется, внутренняя дрожь, колотившая Пана после этого вновь вышедшего из-под контроля разговора, постепенно уходила, уступая место куда более любопытству, нежели тревоге. Четвертый корпус оказался почему-то вовсе не четвертым, а вторым зданием, если смотреть на жилые строения от Академии – такая же, как и прочие, крохотная, в один подъезд, башня-восьмиэтажка из бетона и стекла, еще не сочившегося в этот светлый послеобеденный час светом плафонов и экранов мониторов.

- Нечего без дела шастать, кадет, - сухо бросил консьерж в ответ на вежливый вопрос Пана, имеет ли он право найти и посмотреть отведенную ему комнату прежде перетаскивания в нее своего немногочисленного имущества, - первый и последний раз, а то в учёте числа проходов потом проблем не оберетесь.

“А сколько раз я в туалет выхожу, вы тоже будете считать?” - Зло пронеслось в голове у парня. Вдох - выдох. Не стоит это всё его лишних нервов, правда. Пан тремя шагами взлетел на свой второй этаж и, открыв дверь в общий коридор, остро пахнущий древесиной и стружками, замер, завороженный.

В корпусе шел ремонт и несколько взмокших от жары и работы строителей клали полы, каких Пану в его жизни видеть не доводилось никогда: они были деревянными. Не бетон, не плитка, не камень или стеклоплиты, но мелкие деревянные брусочки, тщательно подогнанные друг к другу, образуя хитроумный орнамент. Кажется, такой красоты мальчишка не видел даже в Доме Управления в тот единственный раз в день второго построения, когда Алексис Брант затащил его в комендантскую. Там, кажется, был цветной камень, да разве ему тогда было до полов?.. Расколоться Империи, и это - общага для второсортных Средних? С такими-то полами, когда натуральное дерево является одним из самых дорогих материалов? Проклятые мажоры… Да чтоб им пропасть, он будет здесь жить. Совладав с волнением, мальчик прошел к номеру 2-06 и, отворив дверь, тихо ступил внутрь.

- Добрый день…

Молодой человек, сидевший за ноутбуком, обернулся и посмотрел на вошедшего первокурсника внимательно, но едва ли слишком заинтересованно. Ему было, наверное, лет восемнадцать или девятнадцать, совсем светлые, еще светлей, чем у самого Пана, волосы чуть отливали рыжиной, равно как и брови, и медово-карие глаза на красивом, хоть и немного непропорционально вытянутом лице.