- Понятно, - задумчиво кивнул головой Алексис, очевидно, улавливая перемену в его настроении, - так и думал.

- Эээй! – Гневно сверкнул глазами Пан и тотчас запнулся, понимая, что снова ведет себя глупо.

- Что?

- Ничего. - Пробурчал он, поджав губы. Алексис только невозмутимо пожал плечами.

- И я тоже ничего…

- А ты что, всерьёз об этом думаешь? – Пытливо взглянул на него Пан. Да что с ним вообще происходит такое? – С чего вдруг…

- А ты умеешь думать не всерьёз? – Вскинул брови Алексис. – Хотя ты-то, наверное, вполне умеешь…

- Угу, издевайся… - и правда, лучше уж так, чем эта ужасающая мрачная нервозность и каменная стена, оградившая его так внезапно от всего мира. Ведет себя как ребёнок…

- …Ладно, иди, - оторвав, наконец, взгляд от асфальта под ногами, Алексис поднял голову и, заметив виднеющиеся в сотне метров входные ворота и человеческие силуэты на их фоне, сбавил шаг, едва взглянув на Пана, - не знаю, когда теперь… надо подумать. И будь осторожнее.

- Ты тоже. – Голос Среднего прозвучал отчего-то куда мягче, чем он сам того ожидал. «Люблю тебя». – До встречи…

Резко ускорив шаг и оставляя Алексиса позади, мальчишка на мгновенье зажмурился и неровно выдохнул. Проклятье. Проклятье, Всеединый сохрани, как долго еще возможно протянуть эту пытку? Странный осадок остался на его сердце от этого разговора, короткого, скомканного и тревожного. Странное ощущение того, что всё это время, несмотря ни на какие безумства, всё шло слишком гладко и легко, что, несмотря ни на какие внутренние истерики, он отдал слишком мало, чтобы так много получить. Так безумно много, что порой уже начал забывать это ценить. Он мог бы отдать и больше, но разве у него осталось еще хоть что-то? Кроме жизни…

Марк был прав, он имеет полное право любить и быть счастливым, в этом весь смысл. И Система бессильна помешать ему, потому что его эмоции и чувства можно отнять только вместе со здравым рассудком, но в таком случае будет ли он прежним собой? Или с жизнью, а тогда Система окажется бессмысленна тем более.

Будь, что будет.

В первое же воскресенье после их разговора, третьего февраля, неожиданно для самого себя Пан с утра пораньше уже выходил из поезда на до боли знакомой платформе пятого квартала Среднего Сектора, на ходу набирая сообщение своему другу.

11:02 => «Ты где?»

11:04 Марк <= «В магазине возле дома».

11:05 => «Хлеб не забудь».

Какое всё-таки счастье, что Марк умеет не задавать тупых вопросов. Через пять минут после этой краткой переписки Пан подхватил на входе в супермаркет корзинку и спешно направился в хлебный отдел. Марк стоял лицом к нему по другую сторону этажерки с какими-то сушками, которые Пан тут же принялся рассматривать с невероятным интересом.

- Спасибо, что откликнулся так внезапно. - Мягко бросил он, словно ни к кому не обращаясь.

- Всегда пожалуйста, ты же знаешь. Что за дело?

- «Пункт» еще… того? - Тихо прошептал мальчишка.

- Агааа… - протянул Марк, и черные глаза его сверкнули какой-то недоброй улыбкой.

- Хотел наведаться как-нибудь. Хотя не думаю, что раньше марта удастся. – Придать тихому голосу безразличие оказалось на деле куда сложнее, чем думалось прежде.

- Только он переехал, дважды уже вообще-то. 4й, 3я «С». – Добавил его собеседник едва слышным шёпотом. – Теперь «Бункер».

Пан вытащил из кармана сотовый, усиленно делая вид, что занят чем-то срочным и важным.

- 3 коротких, 1 длинный, по четвергам, - невзначай добавил Марк, оглядывая полупустой отдел блуждающим взглядом покупателя, забывшего дома список необходимого, потом спросил значительно громче скучающим тоном, – что пишут?

- Да так… - Во взгляде Пана мелькнула благодарная искорка. - Сам-то бываешь?

- Какое там, - качнул головой Марк, - сейчас работа, учёба, времени вообще ни на что нет…

«Тем лучше», - невольно пронеслось в голове Пана, и мальчишка ощутил явный укол совести за свои мысли.

- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. – В тихом голосе Марка не было ни тени тревоги, однако что-то подобное ей едва уловимо маячило в его темных глазах. - Мне сегодня – завтра никуда не выбраться, так что не знаю, когда увидимся. Ты уж пиши в следующий раз, когда приедешь, я хоть дела перенесу. – Нотка укора едва уловимо пробилась сквозь будничное спокойствие. – И береги там себя, ладно?

- Спасибо, Марк. Правда, спасибо. И, кстати, со вчерашним шестнадцатилетием тебя.

- Спасибо. - Хмыкнул тот, явно с трудом сдержал улыбку. Всё-таки удивительно, как много решили эти несчастные два дня, отделявшие день рождения Пана от следующего года – ведь, появись он на свет чуть позже, и не сидели бы они с Марком за одной партой столько лет, и не факт, что вообще были бы знакомы…

Что ж, значит, по четвергам. Чуть расстроенный невозможностью пообщаться с Марком дольше и хоть немного более продуктивно, мальчишка, зашёл к родителям, немало удивив их своим неожиданным визитом, и засел на полдня за чистку родительского ноутбука, отмазавшись тем самым заодно и от визита в лабораторию к Клое. Простите, конечно, но ему теперь все эти лаборатории вообще только об Антоне Штофе и напоминают. Вот уж где он точно ничего не забыл…

А Марк, видать, и правда занят, раз не смог выкроить даже часа на разговор. Хотя Пан ведь действительно не предупреждал, что сорвётся так внезапно в Средний. Дома было тихо. Родители, так же не ожидавшие приезда сына, добрых полдня отсутствовали в клинике, так что мальчишка несколько часов подряд провёл один в своей комнате, неожиданно для себя поражаясь, как давно отвык от этого странного, такого умиротворяющего ощущения. Воскресенье, правда, оказалось днём вторводы, и Пан с неприятным для себя удивлением заметил так же, что успел уже совсем забыть и об этом сомнительном удовольствии, ведь в Высоком вторичной воды не было даже в общежитии Академии. Странно, но мысль эта почему-то отдалась в нем едва уловимой грустью, а не злостью, как всегда прежде. Высокие, Средние… Он ведь увяз уже так, что не выбраться.

Четверг.

Расколоться Империи, неужели они действительно в это ввяжутся?

========== Глава 54 Усталость ==========

We were the tears that passion cried

We were the sacrifice

We were the flame that wouldn’t die inside*

[*Англ. «Мы были слезами страсти,

Мы были принесенными в жертву,

Мы были пламенем, которое не погаснет внутри».

Из песни группы Red – “Who we are”.]

Февраль начался с дождя – не то мокрого снега, кто его разберет, – превратившего мёрзлую землю в грязную кашу, но в воздухе уже веял едва уловимо весенний запах, и день становился длиннее на глазах, словно давая, наконец, лёгкую надежду, что тепло однажды всё же непременно придёт. Уставшие от промозглой, бесснежной зимы, Средние словно бы искали в каждом ясном дне первые искры весны – и, кажется, даже находили, несмотря на то, что календарь обещал еще три с лишним недели февраля. Между тем, Парк постепенно наполнялся жизнью, новыми людьми и едва уловимой суетой движений: мельком познакомиться, правда, девушки успели только с тремя парнями из ботанического павильона, самого ближнего к экологическому, где располагался «Зеленый Лист», однако людей, имевших в Парке какие-то дела, с каждым днем становилось очевидно всё больше и больше. И каждый раз, когда Ия замечала это, её не покидало ощущение, сходное с подготовкой школьной постановки: усталость, смешанная с удовлетворением от проделанной работы и немного волнительным ожиданием результата.

Едва разделавшись с рабочими отчётами за январь, Ия отправилась в «Зелёный Лист», где за весь прошедший месяц появилась лишь дважды, вытащив заодно и Ладу, по которой успела соскучиться так, словно не видела её добрых полгода. Лада выглядела мрачной и напряженной, к тому же еще и наполовину простуженной, одолеваемая время от времени приступами сухого, захлёбывающегося кашля. «Совсем замучили мою девочку», - только и прошептала Ия, украдкой обнимая её в пустой подсобке.