- Посмотри, всё везде в порядке? – Сказано это было тоном первоклассника, готовящегося к линейке, и Ие на мгновение стало даже смешно, хотя весёлость эта улетучилась очень быстро.
- Да, в порядке… - неуверенно произнесла она, оглядев отца с ног до головы. Привыкшая видеть его в тёмно-сером будничном костюме Средних (хотя плащ осенью он и носил иногда комендантского цвета), теперь девушка была потрясена, каким статным и помолодевшим лет на пять может, оказывается, выглядеть её отец, - галстук только поправь… - она потянулась помочь ему и почему-то слегка смутилась того, как близко к нему находится. - А что за торжество?
- Сегодня слушание, - отозвался Грегор Мессель, собирая со стола какие-то мелочи в барсетку, - в Высоком Секторе. Все говорили, что это невозможно, но я попробовал подать апелляцию – и меня согласились принять. Ия, - выдохнул он, очень серьезно и прямо взглянув в глаза девушки, - я хочу – пытаюсь, - поправился он, - вернуться в Высокий. Прошло восемнадцать лет, как я здесь. Это почти половина моей жизни, всё время которой я беспрекословно подчинялся тому, что от меня требовали, каждому слову, с которым я часто бывал не согласен внутри себя. Ты выросла, Ия, я уже давно не несу за тебя ответственности. Я выполнил всё, что касалось тебя – даже больше, чем требовалось, - и теперь я хочу попробовать вернуться.
- А слушание… когда ты узнаешь ответ? – Смысл слов, сказанных отцом, с каким-то мучительным трудом укладывался в голове, хотя, наверное, ничего невероятного на деле в нем не было.
- Когда меня введут в курс дела, - холодно развел руками Грегор, - Ия, я не знаю, сколько времени может потребоваться на рассмотрение и окончательное решение.
- Но я… ведь останусь здесь, да? – Неуверенно произнесла девушка, изо всех сил стараясь не хмуриться, потрясённая всем услышанным.
- Если меня восстановят? Полагаю, что да, но, повторюсь, шанс того, что это произойдет, крайне мал. Слишком много времени прошло… Сейчас от меня уже ничего не зависит, и я не хочу загадывать невесть что.
- Но ведь квартира… Я же не могу одна… - и не может же он забрать её туда. Ни он не может, ни она не пойдет. Ни за что. Провалиться Империи, что же происходит?..
- Выйдешь замуж, - пожал плечами Грегор, направляясь в прихожую обуваться, - Не проблема, подходящих молодых людей несложно найти. Но, повторяю, загадывать слишком рано.
«Выйдешь замуж»… Как всё просто.
Ия стояла в прихожей, прислонившись плечом и виском к стене, провожая невидящим взглядом темных глаз каждое движение отца, пытаясь привести мысли в порядок и унять едва уловимую дрожь пальцев.
- Всё, до вечера, - быстро кивнул Высокий, застегнув последнюю пуговицу на толстом пальто и отворяя входную дверь.
- Да… удачи, пап. - Едва слышно прошептала Ия как-то очень напряженно. Грегор бросил на девушку чуть удивленный взгляд, словно ожидая, что она скажет что-то еще, и, не дождавшись, вышел за порог.
Странный осадок остался на душе Ии, когда дверь затворилась за её отцом, и сама она в задумчивости вернулась на кухню допивать остывающий чай. С одной стороны, новость, такая внезапная, обескуражила её, заставив подумать о том, что привычному ходу жизни – её и их, о чём она никогда особенно не задумывалась, - в любой момент, оказывается, может прийти конец, и вовсе не по той причине, откуда девушке казалось логичным его ожидать. С другой стороны, Ия почувствовала какие-то странные смущение и неловкость за собственное ребячество, за неожиданную детскость своих представлений о неизменности и «вечности» жизни в отчем доме. Мысль о том, что рано или поздно этот день должен был бы настать, застигла Ию врасплох. Мысль о том, что всё это время она не представляла, как в данной реальности, а не в своих мечтах, где они всегда были с Ладой вместе, жить без отца, которого всю жизнь почти презирала, и к которому, оказывается, так невозможно привыкла, показалась ей нелепой и легла на её щеки теплом стыда. А с третьей стороны, которая сейчас, несомненно, занимала, и даже задевала девушку больше всех прочих, в сознании Ии происходило теперь постепенное осмысление сказанных отцом слов, и странное чувство сродни состраданию закрадывалось в её сердце.
Святая Империя, хоть кто-то в этом мире живет счастливо, живет так, как ему того хочется? Неужто даже среди сильных, владеющих миром, нет довольных своей долей? «Я бы не вышел на работу в один из дней много лет назад». Ведь так он ответил на её вопрос, да? Что же там случилось, что столько лет он был заключён в Среднем без надежды на возвращение? Что он сделал не так, да еще и против своей воли, подчиняясь чьим-то приказам?
Ах, мама, мама, если бы только тебя увидеть… Может быть, ты знала?..
Девушка включила электрический чайник и, прибавив для виду громкость каких-то очередных новостей по телевизору, села на свое прежнее место, поджав под себя босые ноги, успевшие замёрзнуть. Всё-таки от стеклостены зимой одна мука, никак квартиру не согреть. А ведь было и что-то еще в этом разговоре, в этом странном утре, холодно светившем в окно, что не давало Ие покоя: никогда прежде в жизни девушки Грегор Мессель не представлялся ей таким живым и настоящим человеком, нормальным, а не таинственным чопорным Высоким, с которым она почему-то вынуждена делить кров. И никогда прежде он не вызывал в ней стольких чувств разом, противоречивых, но очень живых, почти осязаемых…
Представить, как можно жить в ожидании чего-то, как говорят эти загадочные «все», совершенно несбыточного и невозможного в течение восемнадцати лет, Ие решительно не удавалось – да и не мудрено, когда восемнадцать лет – это вся твоя жизнь. Но то, что она чувствовала теперь, поднимало в ее груди волну какого-то едва уловимого трепета.
Так, значит, среди Высоких тоже есть свои Высокие и свои Средние? Те, кто приказывает, и те, кто подчиняется, даже будучи не согласным с этими приказами на протяжении восемнадцати лет? Но Грегор Мессель – комендант, и только две должности, по логике вещей, должны стоять над ним и иметь право отдавать ему распоряжения, которых он не может ослушаться…
И всё-таки странно. Средние, не важно, в пятнадцатом они квартале живут, в восьмом или в третьем, знают с самого детства, что они – Средние, что они одинаковые, и эти слова звучат для них почти что синонимами. Несмотря на то, как сильно различается уровень жизни во всех этих кварталах, у всех них одна форма, одни мысли, один Устав и одна жизнь, одинаковая для всех и каждого. И в шестнадцатом, и в десятом, и в пятом квартале все знают, что теоретически имеют одинаковые права и шансы учиться девять классов вместо пяти, свободно передвигаться по всему Среднему Сектору – не только когда Империя выделяет по причине замужества квартиру, но и в любое свободное время, если ты такое найдешь, - знают, что везде одинаковое количество часов вторводы, количество школ, детских садов и больниц…
А еще знают точно так же, что в шестнадцатом квартале, как самом близком к Высокому Сектору, можно найти некоторые редкие лекарства, которых нигде больше не встретить, знают, что в третьем и в шестом находятся самые крупные заводы, так что воздух в них, а так же четвертом и пятом, наиболее отравленный и вредный, знают, что в первом, возле стены, постоянно шныряют патрульные машины (а, может, и не патрульные вовсе), знают, в каком квартале производство каких продуктов находится, и цены на какие из «местных» товаров ниже…
Но всё это не отзывается в головах Средних никаким противоречием – потому что они одинаковые, всю жизнь до самой смерти, на работе, в школе, в детском саду, в Центре Зачатия… Просто у одних есть что-то, чего нет у других, а у других – что-то, чего нет у первых. И Система держится в балансе.
А как у Высоких?
Не может того быть, чтобы им так же с первых клеток развития вдалбливали, что они одинаковые. Нелепо и подумать, «одинаковые» - синоним «Средним», а «Высокие»? Какой их синоним? Раньше Ие казалось, что это слово настолько исчерпывает само себя, что не может нуждаться и вовсе ни в каких объяснениях, теперь она поняла, что и это были мысли Средней, а Средней она себя давно уже не считала…
