— То есть как? — Ахнул маркиз.

— А так, — усмехнулась. — Всех, кого видела здесь, должна убить. И не уйду, пока не прикончу осьминога, русалок и всех кото— обезьян. Поэтому, дорогой мой друг, подумай на счёт инструмента для плота уже сейчас.

— Ты сумасшедшая, — заключил маркиз.

Я хотела сказать, что рассудок мой был потерян ещё в ранней юности, но промолчала.

Коварный Дэсад, похоже, решил залезть мне в душу.

Но даже думать о нём меня сейчас тошнило. Я ждала… я очень надеялась на то, что делаю всё правильно.

Когда наступила ночь, отказалась от предложения Дэсада дежурить посменно. Всю ночь на плотину пытались пробраться кото — обезьяны. Они, видиморешили, что тьма скроет их от моих глаз. Твари сделали только хуже себе, ибо я постаралась чтобы никто не ушёл. С каждой новой попыткой монстров появлялось всё меньше, они приходили неорганизованно, разрозненно. Иногда даже по одному. Это говорило о том, что осьминог в панике. Он не знает, что делать.

Но я ошибалась.

Под утро, ещё до рассвета, я заметила первых щелкунов. Они были мелкие, размером с собак. Видимо осьминог ослаб настолько, что крупных ему не удалось подчинить.

От вида гигантской саранчи с лапами кинжалами маркиз пришёл в ужас.

А я размяла шею, потянулась и, взяв два меча найденных в лагере, пошла рубить первых, пока их не набежала толпа.

Когда солнце взошло и озарило полсотни трупов, я услышала бульканья в озере! От которого парило так, что белесой мутью окутало всю водную гладь.

Щелкуны продолжили атаковать десятками, выходя из города со всех сторон. Тем временем показался и главный злодей. Его бледно — кожанного цвета башка стала медленно выходить из озера, стараясь не шуметь.

Гигантская тварь кралась, и это выглядело забавно. У бедолаги всё — таки вытек подбитый глаз, на его месте зияла кроваво — чёрная дырень.

— Он выходит! — Взвизгнул Дэсад, про которого я и забыла.

Лучше бы его сожрали, ибо осьминог, услышав маркиза, насторожился ещё больше.

Продолжая рубить мелкоту, я не спускала глаз с гиганта. И вскоре уловила его медлительность и вялость. Резкое похолодание в озере и морская соль доканали его. У плотины он вылез почти полностью и стал с усилием восстанавливать плотину. Достал со дна озера большой валун и, пыхтя и булькая, начал почти всеми щупальцами заталкивать им главную дыру. Силы оставили бедного, он еле — еле поднял его из воды. Конечности одеревенели, что видно стало невооружённым глазом. Далее урод начал насыпать песок, дабы укрепить свою баррикаду.

Пока он возился, я подбиралась ближе.

Прошла до плотины с боем, срубая уродов уставшей рукой… расчёт, видимо, и был на то, что я отвлекусь, устану, завалюсь, и меня растащат по кусочкам.

Но я привлекла все резервы, и делала вид, что вот — вот упаду.

А потом вдруг рванула, уходя от атаки щелкунов, и прыгнула, прямо на голову гиганту!

Осьминог не то чтобы этого не ожидал, он был поражён случившимся. Будто совсем ослеп и не видел, что творится.

Я легко вынула клинок из шеи и вогнала его снова. Осьминог дёрнулся, но продолжил восстанавливать плотину. За минуту я истыкала его так, что живого места не осталось. Но гиганту хоть бы что.

Тогда я извернулась и в прыжке вогнала мечь в уцелевший глаз. Сперва клинок вошёл лишь наполовину, тогда — то монстр и не смог остаться равнодушным. Взревел и отшатнулся, по инерции клинок вошёл сильнее, я повисла на рукояти, едва удержавшись. Ухватила другой рукой за глазницу и вогнала меч по самую рукоять. Гигант булькнул два раза и осел.

Я собиралась уже взобраться на башку, чтобы благополучно спрыгнуть на берег. И никак не ожидала, что мне перепадёт какая — то сила. Ведь монстр не был возбужден до своей кончины. Но что — то пошло не так. Радужная сила душ ударила в меня, как грозовая молния!

В мгновение все мои мышцы атрофировались, меня отшвырнуло в воду. Пульсирующим сознанием успела принять тот факт, что неминуемо погружаюсь в вонючий, вязкий омут озера. Радужная сила продолжала пронизывать меня и доставлять невыносимую боль, крик рвался, выходя из рта булькающими порциями воздуха…

Что — то рвануло меня наверх с такой силой, что затрещала шея.

Перед полным провалом в небытие я увидела черные волчьи глаза Омеги, нависшей надо мной зубастым чудовищем. И выдохнула с облегчением.

Очнулась я когда солнце стояло в зените. Осьминог сдох, и уже пованивал печёными водорослями, вся его шушера разбежалась деморализованная. Если раньше они были вместе, то теперь каждый за себя. Когда ты видишь горы трупов тебе подобных, то лезть желание напрочь отшибает.

Омега возрадовалась, увидев меня в здравии, и тут же напоила водой, как знала. Была бы волчица сейчас в боевом облике, точно завиляла бы хвостом. Я и сама очень была рада, что Омега оказалась на редкость живучей. Умница уже нанесла к озеру пальмовых веток и вбила колышки для шалаша. Всё это время Дэсад держал оборону неподалёку, морда у него облезла от загара, но тот не жаловался, бдил до самого конца.

Держал наготове лук, рядом валялась куча стрел. То, что вдвоём со мной на шее они не решились соваться в руины было вполне объяснимо. Их могли подкараулить или схватить из — за угла. Лишь волчица шныряла туда короткими вылазками, подбирая самое полезное.

Маркиз тоже был безмерно счастлив, когда я поднялась.

А я не была счастлива. Среди тысяч полученных душ, ощущала ту, что была мила мне при жизни. Когда в полной мере осознала, что Бру больше нет, горечь сдавила горло.

— Ты куда? — Спохватился Дэсад, увидев, что я поковыляла от них.

— Не ходите за мной, я вернусь, — ответила, и двинулась вдоль озера, пошатываясь.

С каждым шагом сил становилось всё больше, энергия искрилась во мне, и хотелось рвать и метать. А ещё биться в истерике.

Но я держалась. Из последних сил.

С другой стороны озера руины закрывали густые дебри, туда и зашла. То, что надо, подумала, и прошептала:

— Синяя нимфа, я хочу… я хочу, чтобы ты пришла ко мне.

Я ждала, но мир вокруг не менялся. Шелестела листва на ветру, с берега доносился шум волн, ветер поддувал мои волосы и обжигал тонкую линию от влаги на щеке.

Я присела на кирпичную кладку, осознавая, как далеко собираюсь зайти.

Нимфа присела рядом. Без голубого света, ярких вспышек, просто вышла, как обычная девочка в своём полупрозрачном платье на этот раз без сияний и пафоса.

И произнесла, глядя задумчиво в сторону моря, мелодичным девичьим голоском:

— Чего ты хочешь.

Это не звучало, как вопрос или утверждение. Скорее как маленькое торжество дьявола перед сделкой.

— Я хочу вернуть Брунгильду, — ответила ей.

Немного помолчав, нимфа ответила:

— Что ж, цену ты знаешь.

— Не знаю, говори, — сказала в ответ, не желая неопределённости.

— Одна душа взамен другой, — ответила нимфа спокойно и добавила уже с нажимом: — Решайся скорее, пока тело ещё может принять жизнь, в моих силах сделать желаемое.

— Как скоро ты пожелаешь забрать мою душу? — Выдавила я.

— Как будешь сама готова, ни раньше, ни позже.

Я дала молчаливое согласие, и нимфа всё поняла.

Она поднялась и пошла к озеру. А затем стала заходить в него, да так, будто воды и вовсе нет. Постепенно исчезла в зеленой пучине с невозмутимым видом.

Прошла примерно вечность, или те же пять минут, прежде, чем дьявол с лицом девочки показался из воды. Нимфа вышла, держа за запястья два обнажённых, уже побелевших бездыханных тела. Так легко, будто они невесомы.

Отпустив их на берегу она посмотрела на меня. Молчаливое предложение подойти, я прочитала верно.

Не сказав ни слова, без сомнений я взяла нимфу за руку, и отдала две души. Душу Брунгильды и ещё одной валькирии. Вторую забрали без спроса, но я не была против, ибо поняла зачем.