-- Разве ты не помнишь?! Это я... Я тебя нарисовал! На бумаге!
Сквалиолиус вновь посмотрел вниз, пошевелил гигантскими усами и нагнул свою якобы заячью морду. От этого движения подул сильный ветер, голова монстра затмила собой добрую четверть обозреваемой вселенной, а его глаза, нос, рот выросли в размерах раз в двадцать. И Лединеев, прощаясь с жизнью, невесело подумал: "это конец, он нас просто сожрет!"
-- А ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ДОРИСОВАЛ МНЕ ОДНО УХО? -- Голос гиганта превращался в бурю, громогласным эхом он прокатывался над миром и, казалось, звучал отовсюду одновременно.
-- Прости! Прости! Прости! -- скороговоркой залебезил Зомби. -- Ты и так очень-очень красивый! Ты ведь не сделаешь нам ничего плохого?
Сквалиолиус медленно разогнулся и пошевелил лопастями своих четырех бесконечных ушей.
-- Я -- НЕТ. ЕСТЬ ДРУГОЙ, КТО ОЧЕНЬ СЕРДИТ НА ТЕБЯ.
Контагин уже чувствовал себя полноправным участником диалога и даже чуточку осмелел:
-- Кто же это, можно уз...
Его смелость длилась ровно четыре секунды. По загустелому воздуху вновь раздался знакомый скрежет, и другая часть неба, со стороны противоположного горизонта, медленно отошла в сторону. В мире Прекрасного появился тот, которого мигом узнали и Контагин, и Косинов, и Квашников. Чучело из мешковины, столь же громадных размеров как Сквалиолиус, сделало шаг и наступило на одно солнце, сделало другой -- наступив на второе. Оба солнца погасли шипя и пуская в небо черный дым. На чучеле имелась широкая шляпа, из-под которой свисали красные растрепанные волосы. Зеленые нарисованные глаза шевелились, вместо зрачков в них зияли две свастики, которые постоянно вращались. Изо рта у гиганта выглядывали острые фиолетовые зубы. Кое-где солома торчала из грубой мешковины, создавая эффект волосатости. Только надо учесть, что каждая соломинка размером минимум с бревно. Пальцев у чучела не имелось -- лишь округленные культи рук да ног. Но он довольно устойчиво стоял на ногах.
-- Злой Хихтимендр... -- Контагин в ужасе схватился за голову.
Хихтимендр протопал еще несколько шагов и преодолел тем самым территорию нескольких воображаемых стран. Он гневно посмотрел в сторону Контагина. Зрачки-свастики стали вращаться быстрее, потом тембром сотен небесных громов разразился его голос:
-- ТЫ УКРАЛ МОИ ПОГОНЫ! ВОР! -- Гигантская культя левой руки указала на место, где находились все четверо. Чучелу достаточно было лишь двух шагов и хорошенько топнуть при этом, чтобы оно превратилось в большой кратер.
Квашников, находясь, кажется, уже на грани невменяемости, испугано посмотрел на Зомби:
-- Ты что, украл его погоны?!!
Тот, бледный как мел, пару раз кивнул и попятился назад. Чучело сделало еще один шаг, ломая кафель, ломая прекрасные деревья, сотрясая непрочную, как оказалось, землю. Косинов закрыл глаза и непрерывной мантрой повторял набор из нескольких фраз: "это не с нами... это не всерьез... этого нет... это не с нами... это не всерьез... этого нет..." В душе разгорался пожар отчаяния, жгущий кончики нервов, поражая безволием тело, которое по ощущениям стало словно деревянным. Академический мозг Лединеева деградировал до животных инстинктов, последняя из оставшихся в живых мыслей кричала изнутри головы: "бежать!"
Нога Хихтимендра уже была занесена для свершения гнева, перекрывая собою добрую четверть неба. Спасение пришло откуда не ожидали.
-- НЕ ТРОГАЙ ИХ!
Сквалиолиус в гигантском прыжке выставил лапу вперед и двумя когтями, некогда нарисованными Контагиным, царапнул чучело вдоль живота. "Что же я ему пять когтей не нарисовал?" -- запоздалая мысль и запоздалое сожаление беззвучной молнией мелькнули в сознании Зомби, тут же угаснув. Но и этого оказалось достаточным. Мешковатое тело Хихтимендра кое-где разошлось по швам, и из него посыпалась солома толщиной с бревна. Монстр покачнулся, не устоял на ногах и рухнул наземь. Оглушительный звук, созданный падением массивной туши, на некоторое время заложил оба уха. Вся земля, вздрогнув, как бы резко опустилась на пару метров вниз. Миллиарды кафельных плиток поотрывались и повзлетали в воздух, долгую секунду паря точно в невесомости. Четверых странников подкинуло над поверхностью и вновь об нее ударило. Лединеев не успел вовремя сгруппироваться и испытал дикую боль, шлепнувшись вниз в крайне неудобном положении. Но хуже другое: Хихтимендр неуклюже принялся подниматься.
-- БЕГИТЕ К ДВЕРИ! -- приказал Сквалиолиус, затем прижал к голове все четыре заячьих уха и оскалил пасть на врага.
Ни о какой тропинке уже не могло быть и речи: плитки беспорядочно валялись по всей поверхности Прекрасного и, кажется, изрядно поломанного мира, а под ними оказалась простая черная почва. Благо, отсюда был уже виден забор: такой же деревянный, из длинных бревен, переплетенных железной проволокой, -- туда и рванули. Спринтер любых дистанций Косинов, разумеется, бежал первым. Квашников с Лединеевым чуть отставали и шли почти вровень. Ну а Контагину, обремененному весом алмазов, рассованных по всем карманам, досталось заслуженное четвертое место. Никто из них так и не осмелился ни разу оглянуться. А сзади опять разразились оглушающие вселенную голоса:
-- ЗАЧЕМ ТЫ ИМ ПОМОГАЕШЬ?
-- ТАМ МОЙ СОЗДАТЕЛЬ! А ТЫ -- ЛИШЬ ПОРОЖДЕНИЕ СОЛОМЕННОГО БОГА. РАЗВЕ ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ТВОЙ БОГ НЕДАВНО СГОРЕЛ ОТ ПРОСТОЙ СПИЧКИ?
Потом донесся умопомрачительный рев, и снова дрогнула в конвульсиях земля. Вновь все мигом оказались в воздухе, беспомощно побултыхались там и попадали как попало вниз. Поверхность планеты словно играла ими как теннисными шариками, подбрасывая вверх, но тут же хватая силой своей гравитации. И так несколько раз.
Вот он, забор! Очередная граница между шизанутыми реальностями.
Он выглядел таким же как возле пятиэтажного дома или в царстве темноты -- бесконечный ряд прижатых друг к другу бревен тянулся от горизонта к горизонту. Краев не видать, да в них и не было никакого смысла. Главное -- здесь имелась дверь, точь-в-точь копия двери предыдущей, не отличалась от нее ни цветом, ни размерами. Косинов подумал: "если вдруг не откроется, я повешусь на выпускной ленточке". С этой безрадостной мыслью он дернул на себя увесистый лист железа.
