А теперь перенесем режиссерскую камеру с точки А в точку Б и посмотрим, как ситуация выглядела глазами Косинова и Контагина. Два парня стояли, спокойно рассуждая о смысле жизни, один из них даже зевнул от тоски. И вдруг -- вопль! Из квартиры N6 выбегает страшный демон, весь облепленный представителями класса членистоногих -- короче, муравейник на двух ногах. Демон орет и машет руками:
-- Мудр-р-рена мать!! Лядь! Ну и приключения!
Разумеется, у обоих психоделический шок.
-- Дверь закройте! Срочно! -- в истерике крикнул Квашников.
Потом он скинул с себя пиджак, скинул брюки и рубашку, и принялся топтать разбегающихся насекомых. Пауки с тараканами (обманчиво радуясь -- мол, вот она, свобода!) весело зашевелили тоненькими лапками и понеслись кто куда по просторам лестницы. Но они тотчас превращались в пятна черных и рыжих цветов. Очнувшиеся от секундного оцепенения одноклассники Иваноида теперь помогали ему в неравной борьбе с полчищами Иных -- яростно давили все, что движется. Короче, гонялись за мелкими тварями минут пятнадцать, пока площадка и часть лестницы не превратились в омерзительное месиво. А Квашников еще долгое время стоял в одних трусах, оглядывая со всех сторон свое накаченное тело и постоянно спрашивая: "гляньте, там никто не ползет?" Потом столь же долгое время он вытряхивал рубашку, брюки, пиджак.
-- Вообще-то, я не страдаю арахнофобией... -- Иваноид брезгливо принялся одеваться. -- Пауков бы я еще стерпел, но вот тараканов с детства ненавижу! Подчеркиваю -- не боюсь, а просто ненавижу.
-- Мы видели, видели, -- подтвердил Контагин, -- ты их очень отважно ненавидишь.
Косинов поглядел еще раз на изгаженный пол, на сотни рыжих и черных пятен, источающих специфические миазмы, и его чуть не стошнило:
-- Даже страшно подумать, как нам придется доставать третий ключ... Ладно, идем наверх.
Чувство паники схлынуло, биение сердца стабилизировалось, и Квашников теперь с гордостью поднимался по ступенькам. В руках он держал драгоценный ключ, добытый (реально!) в бою с целой армией. Оказавшись на самом верху, у дубовой двери, он воинственно погремел натянутыми цепями и приподнял один из замков. Угадал сразу: Ключ и Замок, как созданные друг для друга самой Судьбой, соединились и покружились в нелепом танце, состоящем всего из двух оборотов. Клац! И душка замка откинула свою железную челюсть. Еще часть цепей распалась и повисла по швам вдоль косяков двери. Квашников схватился за оставшиеся цепи и, резко дергая их на себя, импульсивно заорал:
-- ОТ-КРЫ-ВАЙ-СЯ!! Сука!
-- Иваноид, остынь! Это бестолку. -- Своим спокойным голосом Контагин попытался внести умиротворение в истерзанные души приятелей. Потом он подошел к паутине, на которой, как на шелковом троне, восседал невозмутимый паук, и укоризненно произнес: -- Ну, Аристарх Вениаминович... твои кореша доставили нам хлопот. Надеюсь, ты не из их компании?
-- А дай, я его тоже...
-- Не вздумай! Разве ты не видишь, он благородных кровей и с пауками-плебеями ничего общего не имеет.
Аристарх Вениаминович никак не отреагировал ни на первую, ни на вторую реплику, он слегка пошевелил двумя передними лапами и продолжал смотреть на суетящихся людей -- высокомерно, холодно с неким сарказмом. Именно, с сарказмом! Ведь некоторые считают, что пауки отвратительны. Совсем нет -- это милые создания. Но дело в том, что когда люди на них смотрят, они постоянно строят им в ответ страшные рожи. Вот такая экзегетика!
Контагин подошел к квартире N10 и снова приложил ухо к ее двери, потом отстранился, покачал головой, слегка выпучил глаза и, заикаясь, сказал:
-- Я ба-балдею от этой нации! Алкаши из десятой до сих пор гудят да песни распевают! -- Потом он развел руками. -- Это просто физически невозможно!
-- Пни по двери еще разок, -- посоветовал Квашников.
-- А толку-то! Уже сколько раз пи... -- Краснобайская речь Зомби резко прервалась другой темой, ворвавшейся в сознание через застывший взгляд. -- А к нам почта пришла!
На стене чуть пониже, через лестничный пролет, неведомым паразитом-художником была нарисована знакомая до боли в мозгах картина -- записка, прикрепленная медицинским шприцом. Новая! Свежая!
Квашников рванулся с места так резко, словно его запустили из катапульты: до самого первого этажа были слышны его грохочущие шаги, которые вскоре затихли вместе с приглушенным эхом. Наверх же он поднимался не спеша, раз в пять медленней.
-- Никого... -- Он удрученно вздохнул, от волнения его веснушки вновь излишне резко стали выделяться в текстуре лица. -- Ну ведь рано или поздно я эту сволочь поймаю! Ну ведь реально башку отверну! Меня сейчас даже тюрьма не испугает.
Косинов гневно смял бумажный листок, потом распрямил, затем снова смял, и так несколько раз...
-- Да читай уже!
Косинов долго-долго стоял и тупо-тупо смотрел на строчки стихотворения, потом пробурчал себе под нос:
-- Ни черта не понял...
-- Там по-русски хоть написано? Вслух прочитай! -- Квашников перевозбудился от негодования, поэтому каждый слог его речи обладал собственным оттенком раздражения.
-- Читаю:
"Чтобы весь набор ключей
По карманам разложить,
Должен кто-то из мышей
Странный подвиг совершить.
Ведь не будет путь пройден,
Пока Шторм не завершен..."
Последние две строки, не смотря на выразительную интонацию читающего, не смотря на то что знали их наизусть, заставили вздрогнуть. Больше минуты никто не проронил ни слова, и целую минуту разразившийся снаружи здания ураган чувствовала себя Победителем, пред которой покорно смирились все вокруг. Неприятное оцепенение нарушил Контагин:
