-- В чем проблема-то? -- с точностью до буквы повторил вопрос Косинов.
-- У меня Мутный денег занял, полторы тысячи рублей, а отдавать как видно не собирается. Ребята, вы б поговорили с ним, мне деньги ой-как...
-- Стоп! Стоп! -- Квашников выставил руку вперед, создавая заслон словесному потоку. -- Какой еще "мутный"?? Вам что, денег надо? У нас есть немного...
-- Мутогин Дмитрий, я его Мутным зову, да и характер у него соответствующий... Он в одиннадцатой квартире обитает, вот зараза такая, денег занимал на два дня, а...
-- Стоп еше раз! -- уже обе руки Квашникова оказались выкинутыми вперед. -- Здесь кроме вас еще кто-то живет?! Мы же стучали во все квартиры, готовы были...
-- Не-е-е-е-е-е, ребята! -- опять эта привычка до бесконечности тянуть гласные, -- он просто так чужакам не откроет. Скажите, что вы от меня, от Анатолия Гаврилова.
Странноватый одноногий собеседник совершил столь же странное действие: вынул из подмышек костыли, поменял их местами, левый -- на правый, затем снова сунул их подмышки. И что изменилось? Потом дверь сама собой принялась медленно закрываться, издавая протяжный ворчливый скрип. Щелчок замка выглядел тонким намеком, что они не такие уж желанные гости в этом доме. Компания переглянулась в общем поиске нужной эмоции или хотя бы нужного слова, за которое можно зацепиться для продолжения беседы. Ведь самое простое дело: несчастный человек попросил вернуть долг -- вежливо так попросил. Косинов вдруг поймал себя на мысли, что наматывает уже пятнадцатый виток волос вокруг указательного пальца.
-- Квартира одиннадцать... квар... а, там еще звонок -- типа птичка поет.
Никто не мог объяснить, почему они так медленно и так нехотя поднимаются на четвертый этаж. Справа по борту вспыхивали и медленно угасали электрические лампочки, слева буквой Z вилась балюстрада неряшливой лестницы. Когда уже все трое недоверчиво пялились на цифру 11, Квашников вдруг произнес совершенно не в текущую тему:
-- Я же Ленке, сеструхе, забыл SMS-ку отослать, а ведь обещал!
Как ни оттягивали момент, а кнопка звонка была-таки нажата.
-- Мы от Анатолия Гаврилова, соседа вашего! -- авторство реплики принадлежало Косинову, он же и исполнитель.
Ждали минуту, ждали две... Механическая птичка еще неоднократно выдавала свои однотипные рулады из нескольких нот, пока с обратной стороны двери наконец не послышалась возня.
-- Да неужели, -- прошептал Контагин.
В русской классической литературе прежде, чем знакомить читателя с новым героем романа, обязательно описывали его внешний вид. Ну например: "у господина Такого-то были такие-то усы, такой-то сюртук, такие-то черты лица", еще как правило походка -- "или уверенная, или неряшливая или в меру застенчивая". Считалось, что портрет завуалировано подчеркивает характер. Современные литераторы часто отступают от этого правила либо попросту ленятся. В данном случае, если упустить описание внешнего вида, станет бессмысленным все дальнейшее повествование. Итак...
ИТАК.
Человек, появившийся в дверном проеме, словно только что сошел с палубы корабля, шагнул прямо оттуда в серый коридор вечного уныния: его бугристое тело плотно обтягивала тельняшка, черные брюки-клеш почти подметали собою пол, на голове -- матросская бескозырка с двумя ленточками, как и полагается. Из-под бескозырки вздымались рыжие вихри волос. Его первые фразы быстро рассеяли все многоточия недосказанности и поставили жирный восклицательный знак полной ясности:
-- Привет, юнги! Это вы здесь шумите-гремите-грохочите? -- моряк (или выдающий себя за моряка) уперся огромными ручищами в оба косяка и вытянул вперед голову: вроде как внимательнее рассмотреть незваных гостей. -- Юнги! Непорядок в нашем форте! Надо бы тише себя вести. Вас Двуликий ко мне послал? Так? Чего надо?
-- Вас Дмитрий зовут? -- неуверенно начал Косинов.
-- Ну Дмитрий, ну зовут, ну меня... Надо чего?
Сразу говорить о деньгах было как-то неуместно, поэтому Косинов окольными путями пытался сделать беседу более дружественной. Слегка нагловатый тон обитателя одиннадцатой квартиры обескураживал и ставил под большое сомнение успех выполняемого поручения.
-- У ваших соседей, -- он указал на дверь с номером 10, -- праздник какой? Мы несколько раз стучали...
-- Даже не пытайтесь, -- грубо оборвал матрос и скривил физиономию в брезгливой ухмылке. -- Запой у них. Вечный. Они никогда не откроют.
-- А вы не знаете, как открыть дверь подъезда?
-- Не знаю и знать не хочу... Поймите, юнги, когда-то я был отличным моряком, бороздил вдоль и поперек просторы Ледовитого океана, даже на атомном крейсере ходил. Эх, времечко было! Знаете, как мы называли умеренный северо-восточный ветер? Малые зубки Большого Дракона. А если ветер штормовой -- большие зубки Большого Дракона! Романтика! Но вот сейчас... как бы... я не совсем в ладах с представителями закона, скрываюсь я тут, поэтому чем меньше людей будут знать об этом месте, тем лучше. И уж точно никакие двери открывать я не нанимаюсь.
Квашников осторожно посторонил Косинова, решив сам продолжить беседу:
-- Ваш сосед снизу говорит, что вы ему полтора косаря должны.
Смех, взорвавший тишину вокруг, оказался неприлично громким и раскатистым, в нем противоречиво сочетались и детская непосредственность, и неприкрытое нахальство и нечто личное, непонятное. В широченной да, в общем-то, красивой улыбке не хватало ровно одного зуба. Моряк передернул могучими плечами, а со стороны показалось будто он поколебал ими само небо. Огромные бугры мускул не спеша, с некой ленцой перекатывались под тельняшкой.
-- А вы типа вышибалы, да? -- и снова звуковые всполохи смеха.
-- Не понимаю, чего здесь веселого? И еще не понимаю: почему бы старому искалеченному человеку не вернуть его законные деньги? -- Квашников резко изменился во взгляде, но Дмитрию было чихать на все это.
