-- Лядь, ну и приключения! Спасибо тебе, Косинус, что завел нас в столь чудесное царство!
На свое счастье Косинов уже дрых без задних конечностей, а Контагин успел даже захрапеть. Его басистый храп разгуливал по всем четырем этажам, напрочь отпугивая слоняющихся от безделья привидений. Тайну же пятого этажа охраняли три огромных замка из монолитного чугуна. Где сейчас находился Лединеев (хотя бы гипотетически) никто не увидел даже во сне. Кстати...
Сегодня у всех троих сны были из железа и бетона, и у каждого -- индивидуальный. Квашникову например снилось, как он со здоровенной кувалдой в руках выламывает дверь подъезда. Железная дверь всячески изгибается вот-вот готовая сдаться, но кувалда вдруг ломается и соскальзывает по ноге. Потом из разных квартир понабежали врачи, наложили ему гипс, привязали к носилкам и долго-долго куда-то несли... еще мельтешили незнакомые лица, слышались длительные суетные разговоры и -- мягкая темнота... Косинов же в своем сне был с огромным букетом цветов, он то поднимался на четвертый этаж, то спускался на первый -- и так несколько раз, при этом был уверен, что именно здесь ему назначено свидание. Далее произошло вот что: цепи с чугунными замками сами собой падают, открывается загадочная дверь на пятый этаж. Оттуда выходит прекрасная незнакомка в белой фате и говорит: "Юра, спаси меня, здесь плохо..." Самый ожидаемый и самый предсказуемый сон видел Контагин. Он находился внутри компьютерной игры, где бегал по бетонной лестнице с уровня на уровень, отстреливая нечисть. Выхода в следующий этап нигде так и не наблюдалось -- всюду только закрытые двери, двери, двери... их было огромное количество.
Три совершенно различных сна, однако, имели общую черту -- ни один из них не выходил своим мнимым пространством за пределы пятиэтажного здания...
Первым проснулся Косинов: ни пестрого букета цветов, ни приятной елейной романтики, ни той девушки в свадебной фате... как только он сообразил где находится -- сразу хотелось блевануть. Субтильная ткань сновидений порвалась, обнажая жгучую пустотой реальность. Пока он бегал до подъезда в надежде, что дверь чьими-то молитвами вдруг да отварилась, проснулись и остальные. Квашников долго потягивался, собирая слова в мозаику речи:
-- Мы еще в дурдоме? -- вот и все, что получилось.
-- Пинзаданза... -- грустно-грустно выразился Контагин, нащупывая в кармане пачку "Балканской звезды". -- Короче, надо что-то делать! На Вундера надежды нет -- его это...
-- Либо съел Серый волк, либо изнасиловала Красная Шапочка, -- меланхолично подсказал Иваноид.
-- Во-во. Представим, что нет Вундера, сгинул... кстати, а сколько часов мы уже здесь?
Косинов достал свой мобильник и включил подсветку:
-- Сейчас три часа ночи... короче, считайте сами. -- Он принялся растирать пальцами виски, где невидимые чертики начали стучать маленькими молоточками недовольные повышенным давлением во всем организме.
Скудный свет убогих лампочек откровенно уже действовал на нервы. Тишина стояла как в морге, торжественная и навеки успокаивающая.
-- Надо ломать дверь -- ту, что в подъезде -- ломать любыми способами. Нужен либо ломик, либо монтировка, либо что-нибудь из этого логического ряда. -- Квашников помассировал щетину на своих скулах и покосился в сторону самой верхней лестницы. -- И все же интересно: что там, на пятом этаже?
В два прыжка он оказался около дубовой двери, от вида которой вновь поехало в голове -- вдоль и поперек опутанная цепями да еще с тремя пудовыми замками она могла преграждать вход либо в арсенал с оружием массового поражения, либо в ад населенный чертями. В раю таких дверей не делают, это точно. Иваноид обвил рукой одну из цепей -- ту, что показалась ему более "хлипкой" -- и обратился к остальным:
-- Хотя бы попытаемся! Все втроем! Ну?!
Дернули РАЗ...
Дернули ДВА...
Дернули ТРИ...
Цепи возмущенно залязгали нестройным многоголосьем, но штыри их удерживающие даже не шелохнулись. Результат у попытки все-таки был: некогда парадные выпускные костюмы теперь, вдобавок ко всему, покрылись еще огромными пятнами ржавчины. Одному только Зомби нипочем: будучи нечистью изначально, он просто ею и остался. В углу возле двери заметили большую треугольную паутину и притаившегося на ее шелковых просторах восьмилапого паука. Паук подумал, что трое великанов демонстрируют перед ним свою силу и мужество, поэтому решил первым в драку не лезть. Взял да помер понарошку.
-- Я, кстати, заметил, -- Косинов снял пиджак и несколько раз тряханул им воздух, -- на одном из окон пятого этажа нет ставней. Простое стекло.
-- Подтверждаю, -- Квашников крайне осторожно дотронулся пальцем до паутины, но ее зодчий упорно продолжал изображать из себя мертвого. -- Только не разделяю оптимизма: допустим, добрались мы до окна и что дальше? Лететь с пятого этажа на крыльях любви к свободе? Даже балконов нет, чтобы зацепиться.
Тем не менее, перетягивание цепей организм расценил в качестве физзарядки, и все трое почувствовали прилив бодрости с привычным вдобавок желанием свернуть горы, если понадобится. (Взлом дверей под категорию подвигов почему-то не попадал).
-- Надвигается другая проблема -- голод, если надолго здесь задержимся, -- произнося это, Контагин как-то недовольно поерзал на одном месте и добавил тише: -- Меня уже зовут духи дерьмосферы...
-- Чего бормочешь?
-- В туалет, говорю, захотелось! И другого места, как под лестницей на первом этаже, я не вижу. В жизнь никогда этой гадостью не занимался...
Для возражений ни у кого не нашлось аргументов. День внутри здания ничем не отличался от ночи, вечера или утра. Милостью забывчивого архитектора на лестничных площадках окна напрочь отсутствовали, и весь свет в этом мире обеспечивали полудохлые сорокаваттные лампочки -- они отрабатывали как роль утренней зари, так и вечернего заката. Небогатые до неприличия краски действительности, ее скудный интерьер, сухой коллаж и полное отсутствие каких-либо перемен создавали иллюзию вечного порядка. Ничего не меняется -- значит, ничего не меняется в том числе и в худшую сторону. В столь простой сентенции находилась крупица оптимизма, однако.
