-- Этого только не хватало! -- Контагин посмотрел вдаль, в его угольного цвета зрачках отразилась надвигающаяся гроза, но чернее они не стали. Просто некуда было больше чернеть. -- Так мы туда или сюда?

   -- Туда, туда. -- Косинов первым шагнул в проем двери.

   -- Вундер, остаешься за старшего, -- Зомби скрылся в полумраке мягко, почти беззвучно, как и полагалось нечисти.

   -- Вундер, пока нас не будет, сторожи лес. Что б никто не спер. -- Квашников зашел последним, осторожно закрыв за собой дверь.

   Вялое полумертвое освещение поначалу даже показалось полным мраком -- некой субстанцией, где одновременно отсутствует свет и отсутствует тьма. Но контуры предметов быстро обросли массой и объемом, черно-белая развертка перед глазами настроилась на цвета, и не долее чем через две-три секунды завершилась полная аккомодация органов чувств. Вон бетонная лестница, вон стены прокрашенные ровно наполовину, вон двери квартир. Еще сухой пыльный воздух с запахом вечности и цемента. Контагин от всей души чихнул. Зайди они в один из подъездов в своем городе -- те же самые ощущения, ни больше ни меньше. Быт, суровый и лишенный вычурности, даже где-то скучный... Прямо над дверью было прикручено болтами местное светило -- стеклянный лампион с шафрановым покрытием. Именно из-за него все вокруг приобретало болезненно-желтоватый оттенок. Светило, казалось, вот-вот потухнет... только дунь на него. Да... напыщенная самыми примитивными линиями простота могла быть присуща только хрущевкам шестидесятых, когда экономили даже на воздухе.

   -- Сразу вопрос: откуда здесь электричество? Я видел... да все видели, что провода, идущие из здания, обрываются через метров пятьдесят и тупо завязаны на ветках дерева. Откуда вообще в тайге электричество?

   -- Косинус, успокойся, просто где-нибудь под землей работает генератор... -- Квашников задумчиво почесал свою щетину и принялся тщательно изучать каждый уголок: -- Три двери и все мертвецки-железные -- во всяком случае на первом этаже...

   -- Генератор бы сейчас гудел!

   -- Слышь, Зомби, погуди ему под ухо, чтобы не задавал глупых вопросов.

   Но вместо этого Контагин мелодично присвистнул и нагнулся к ступеням:

   -- Это судьба! Еще две доминошки! Целехоньки-прицелехоньки. -- С этими словами в его карман направились маленькие черные пластинки достоинством 2:3 и 6:6. -- Баян, однако!

   -- Каких чертей, каких сволочей ты их подбираешь?! Зомби, твой имидж умнейшего из покойников под ударом, -- Иваноид совершенно искренне покрутил пальцем возле виска.

   А тот и не спорил:

   -- Согласен, это превращается в манию.

   На первом этаже располагались три квартиры (что являлось обычным раскладом), несколько необычно выглядели мощные железные двери грязно-серебристой окраски. Кто-то от кого-то надежно прятался? Готовились к нападению? Мало наглухо закрытых ставней? Вопросы витали совсем рядом, в области виртуальности, но задавать вслух их не имело смысла... Кому?? Кстати, во всем остальном -- двери как двери, подъезд как подъезд. Они даже были пронумерованы: красивые филигранные цифры 1, 2, 3 приклеенными висели на своих местах, как полагается. В квартире N2 даже глазок имелся. Косинов подошел к нему вплотную и долго сматривался в потусторонний мир увеличительного стекла.

   -- Ни хрена не видно. Живет кто или нет? Если уж развивать идею военного объекта -- может, за этими дверями склады боеприпасов?

   -- А если развивать идею санатория-профилактория -- там могут быть расчлененные трупы людей. Тех, кого неудачно вылечили. -- Квашников хотел было рассмеяться, но вовремя понял, что его прокисшая шутка совсем не к месту и не ко времени. А смех бы сейчас выглядел хуже траурной музыки.

   -- Дурень ты, Иваноид, -- после этих наставительных слов Косинов поочередно постучал в каждую из трех дверей.

   Тишина нервно вздрогнула, а сам стук, отразившись от металла, неряшливо прогромыхал по лестничному пролету и даже ни на дюйм не проник внутрь квартир. Еще с минуту молчание продолжалось, только теперь его характер изменился: из меланхолично-настороженного оно стало настороженно-меланхоличным. Да что елозить словами: короче -- не произошло абсолютно ничего. Контрольный стук в те же двери уже ожидаемо остался без ответа.

   -- И у кого ты, Косинус, собирался спрашивать дорогу? Тут все вымерли давно. -- В призрачном освещении лампиона, который не светил, а скорее чадил неким подобием сумрака, веснушки на лице Квашникова совершенно исчезли. Даже его некогда радужная улыбка стала похожа на мучительное кривляние. Остальные лица, впрочем, выглядели немногим веселее. -- По сравнению с этим местом, в крематории и то жизнь бьет ключом.

   С Контагиным полумрак выкинул еще более зловещую шутку -- он реально стал похож на зомби: мертвецки-бледная кожа лица и рук, растрепанные, точно слипшиеся от вытекшего мозга, волосы, еще эти адски-черные зрачки в глазницах... Ну хоть фильм ужасов снимай. Нижняя половина вьющейся к пятому этажу стены была окрашена в прозаический зеленый цвет, верхняя осталась побеленной, а на самом деле выглядела серовато-задымленной. Далеко не итальянская роспись, конечно... некая оратория летаргических красок. Зато есть одна определенность: выдумать что-то более примитивное уже невозможно.

   -- Ба, почтовый ящик! И как мы сразу не заметили? Он что, один на весь подъезд? -- Косинов потеребил хлипкую дверцу и тут же язвительно оскалился. -- Надо же, здесь какие-то юмористы поработали... читайте что написано.

   Сперва, как и полагается, на ящике крупными буквами белела надпись: "ДЛЯ ПОЧТЫ", а внизу помельче перл тех самых юмористов: "если вы не знаете куда вложить свои деньги, то ложите их прямо сюда". Косинов уже сильнее дергал дверцу, сопровождая это действо словами:

   -- Да ладно, мы же воровать ничего не собираемся... так, глянем, -- его рука уже проникла внутрь и тотчас отстранилась, как после удара током. -- Да еш ваша мамаша!!

   -- Что еще?

   -- Укололся чем-то острым!

   На свет, который стыдно назвать "божьим", показался медицинский шприц, пустой и грязный, и тут же отправился в дальний угол, звякнув о пол.