И тут он позвонил и сказал, что она поступила правильно.

Ее любимый сказал, что она приняла верное решение, и обоим от этого будет только лучше. Интонация его соответствовала словам. Лена поняла, что он испытал облегчение от того, что она ушла сама, и никаких унылых чижовских песен не будет. И главное, он ни за что не позовет ее обратно.

Она бы и так не вернулась, я думаю. Просто с удовлетворением бы отметила, что все сделала как надо, а он мучается, что потерял такое сокровище. Самолюбие не было бы задето, грусть о проведенных вместе днях медленно, но рассеялась бы.

Слава все перевернул с ног на голову своим звонком. Он дал ей понять, что не жалеет, что она ушла. Он дал ей повод думать, что если бы Лена так не сделала, он бы сам оставил ее. Тут-то Леночку и накрыло. И ей вдруг стало нестерпимо горько от того, что они расстались.

Вот по этому поводу я и выслушала десятиминутную тираду слезливых слов и плаксивых обвинений в адрес бывшего Лениного бойфренда. Потом мы договорились встретиться на следующий день сразу же после работы и распрощались.

Да, жалко, что я прохожу не курс подготовки молодых психологов. Мне бы это пригодилось. Ленку придется поддерживать в ее горе еще долго.

Все оставшееся до следующих выходных время я провела в томительном ожидании. Марина решила, что нечего тянуть, раз уж я об их пристанище знаю, и пообещала в субботу взять меня в Дом. Я практически ни о чем больше не могла думать и жила предвкушением того, что увижу волшебное здание. Все пыталась занять себя плетением кнотена, но мысли вертелись вокруг предстоящей поездки, и кнотен не плелся. Вернее, навязать-то можно было что угодно, но тогда бы получилось бесформенное скопление обычных, ничего не значащих узлов.

На следующий день после разговора с Леной, мы с ней встретились в нашем любимом баре на станции «Кузнецкий Мост». Хотя сказать о нем «любимый» скорее всего неправильно, вернее будет «привычный». Еще на первом курсе института, гуляя по центру и прячась от осенней непогоды, мы с однокурсницей забежали в ближайшую кафешку. Она не поражала ни уютом, ни хорошим меню, ни демократичными ценами. Там чересчур громко играла музыка. Мы просто переждали там дождь, выпив по чашке капучино. Это было единственное, что там меня поразило. Больше нигде и никогда я не пробовала такой вкусный кофе. Этим мне кафе и запомнилось. И когда хотелось куда-нибудь пойти, но не приходило ничего в голову, я всегда звала друзей в это местечко.

С Ленкой мы просидели там часа полтора. Все это время она цедила через трубку рекомендованный мной капучино, бездумно блуждала глазами по стенам и, собрав все усилия воедино, сдерживала слезы.

– Поплачь, Лен. Зачем ты крепишься, во имя чего? Легче станет, – безнадежно советовала я, уже уразумев, что она меня не послушает. Сегодня она уже не жаловалась мне на бывшего. Она просто предавалась грусти-тоске. Я даже не понимала, зачем я ей сегодня была нужна. Как жилетку она меня не использовала, как советчика тоже. И поддержки никакой не хотела.

* * *

Наконец настал долгожданный день. Я всю ночь ворочалась, боясь проспать, проваливалась в неглубокий сон, потом опять просыпалась и по полчаса лежала, уставившись в потолок. Я и сама не могла бы объяснить, почему меня так волновала предстоящая поездка в Дом. Я ведь ехала просто посмотреть его. Наверное, для меня все, что мы делали, и все, что нас связывало, на самом деле очень много значило.

Мы решили выехать пораньше. Дорога предстояла долгая, а очень хотелось зацепить еще сегодняшний день. Сначала надо было добраться до Павелецкого вокзала, затем еще полтора часа томиться в электричке, потом минут сорок на автобусе и еще какое-то время пешком. В общей сложности, не так долго, только время прибытия электричек не совпадало с расписанием автобусов. Приходилось еще тратить время на ожидание.

Я выскочила из подъезда около восьми утра и бодрым шагом с сумкой наперевес направилась к метро. С Марой мы договорились встретиться уже на Павелецком у пригородных касс. Никто из нас не опоздал, Марина приехала минут на десять раньше и уже обзавелась билетами туда-обратно для нас обеих. Ехать надо было до станции Михнево. Мы купили в дорогу бутылку зеленого чая и несколько слоек с сыром. Подкрепиться дома с утра у меня не получилось: при раннем подъеме аппетита никогда не было. Ближайшая электричка отправлялась через пятнадцать минут. Мы не торопясь отправились на посадку.

Народу было не много, несмотря на субботний день. Может быть, потому что наш поезд следовал до какого-то дальнего Узуново и очень много остановок пропускал. В Михнево же все электрички обязательно останавливаются, поэтому нам подходил любой маршрут.

Марина в пути дремала, я читала одну из ее учебных книжек «Чужие мысли» Ласта. В «Белых облаках» такую книгу купить невозможно. Подобная литература доступна только в самых узких кругах и в продажу не поступает. Такими книгами обмениваются, их дарят, выдают при обучении. Когда отдаешь такого рода книгу, необходимо быть полностью уверенным в читателе. Мне Марина доверяла, и теперь я пыталась постичь таинственное мастерство. Вообще, если никакой предрасположенности к этому нет, то можно сразу захлопнуть эту книжку и забыть о ее существовании. У меня все-таки что-то в этой сфере оказалось, и сейчас я, слепо уставившись в печатные строчки, изо всех сил пыталась вычислить, о чем думает сидящая рядом со мной женщина средних лет. Излишне сосредоточившись, я вдруг начинала «слышать» мысли – целые фразы про то, как она сейчас приедет в деревню, пойдет в лес за ягодами, а потом купаться. Мысли были такими четкими, что это заставило меня усомниться в их подлинности. В книге написано, что чужие мысли в моей голове должны как-то сразу себя идентифицировать как чужаков. Я сразу пойму, что это не я думаю, а кто-то еще. Такого я не ощущала, стало быть, просто придумала себе все теткины мысли.

Вдруг я заметила, как Марина через щелочки век наблюдает за мной и слегка улыбается. Когда она мне давала эту книгу, то сказала, что полностью и с легкостью читать мысли у меня не получится никогда. Нужно родиться с этим, а затем развивать. А у меня ведь к другим вещам предрасположенность. И если кто-то не захочет, чтобы я вмешивалась в то, что он там себе думает, он легко защитит себя от моего вторжения. Пусть это даже будет обычный человек. У него просто на подсознании сработает самозащита, о которой он даже не подозревает.

Марина слегка кивнула мне, это означало руководство к действию. Я снова напряглась. «Завтра… сколько готовки… свадьба… наконец-то дочка…» – словно зазвенели слова в голове. Они сопровождались гулом, шипением, словно я слушала старую затертую магнитофонную запись. Больше не получалось. Но и так мне было понятно, что у этой женщины завтра большое событие – свадьба дочери. Причем мне показалось, что этой свадьбы женщина ждет давно. А может, и не именно этой, а просто наконец она дочь замуж выдает, может, та засиделась в девках, по теткиному мнению. Да впрочем, и не важно совсем. Главное, что получилось все-таки.

Я захлопнула книгу и, перебравшись на место рядом с Мариной, шепотом передала ей то, что услышала. Мара молча улыбнулась и пожала плечами. Даже не в моей сфере деятельности я была кое на что способна. С одной стороны, это было очень хорошо, так как означало, что у меня необычайные способности. С другой стороны, не стоило размениваться по пустякам. Если что-то не дано, не стоит вымучивать это из себя. Можно растратить свои силы, не использовав их в главном для себя направлении.

– Наша через одну, – вдруг сказала Марина, и я прильнула к окну. Время пролетело незаметно благодаря моим попыткам прочесть чужие мысли. За окном мелькали деревенские домики. Изредка между ними попадались здоровенные богатые домищи, но слишком мало. Мы ехали не мимо дачных поселков, а мимо обычных подмосковных деревень. Большущие коттеджи смотрелись как-то нелепо среди стареньких деревянных строений. Хотя хозяин барин. Есть участок, почему бы не построить просторный удобный дом…