— Господин два татя ужо отшукал и положил, — ответил хитропопый бандинт, демонстрируя, что он чуть ли не сразу был на моей стороне.

— Пораненый кто? — спросил громко я, направляясь к саням, чтобы соорудить факел.

— Вот скотство! — прорычал я и ускорился, но не к саням, а коням. Я так расстрелялся, что забыл про животину, мог и попасть.

Но пронесло. Кони с аппетитом уминали оставшуюся смесь овса и сена. Как будто они тут перенервничали и глушат беспокойство едой.

Быстро соорудив факел, благо заготовка была еще с похода, нужно было только поджечь, я огляделся. Ужаснулся ли? На удивление — нет! Кровь, возле саней лежал здоровеный мужик с рваной раной на шее. Это так Шах его? Мой щеночек догодок. Хорошо, что мы с ним друзья, наверное. Хорошо же пса кинологи 21 века натоскали — советовали, мол, лучший. Ага, сейчас верю. И это после раны от волка.

— Силен ты братец, — сказал я в том направлении, где, как казалось, был Шах. Пес следил за работой Шиноры, тем самым стимулируя пронырливого бандита.

Так, что дальше? Нужно было бы спросить с раненных, кто навел их, узнать кто такая Затетеха. Я думаю на хозяйку Милу. Странно, а хозяина так и не видел. Почему они на меня напали, хотели ли убить? Грабить то можно было по-тихому. Хотя как по-тихому? Убить. Может еще что интересное вскроется. Шинора расскажет все, что знает, или даже не знает, но много ли такого товарища посвящали в дела ватаги.

— Кто такие? — спросил я, подойдя к лежавшим раненным. Один был стрелок, вроде Бзыря, второй был без руки, пришедший в себя и сейчас шипел от боли.

Стрелок-снайпер был ранен в правую ключицу, закрыл глаза и что-то шептал под нос. Молится что ли? Безрукий, скорее всего, не выживет — крови потерял много, да и остановить ему кровь некому.

— Так ты, — обратился я к безрукому. — Кто таков?

Тать посмотрел на меня жестко из-под лобья и сплюнул.

Ага! Как там называется мероприятие — экспресс-допрос. Я достал нож и… Ничего не сделал. Замешательство и меня вырвало. Как представить человеку 21 века — нормальному человеку — пытки? Так, вытереть слюни, — это игра, это игра. Я взял воткнутый факел и резко прижал его к культе татя.

— А-А! Чужеяд! — проорал бандит. — Я княжий ратник, не смей!

Опачки — княжий ратник. Вот и все. Коррупционная схема в сговоре с властьимущими. Пипец мне. Кто я — изверг по-здешнему, рода за мной нет? Или есть? Войсил защитит? Где этот паразит-сотник? Не его же здесь люди!? Если бы он хотел, то на заимке бы спокойно все сделал и уже рассматривал свою наглую рожу в мое зеркальце.

— Кто сотник? — прокричал я и направил факел в лицо тати, слегка подпалив его бороду.

— Лука Фомич сотник городской стражи, — не успел допрашиваемый ответить, как его доклад дополнил услужливый Шинора.

— Не с тобой говорю, — прорычал я проныре. — Ты, ратник, кто навел на меня?

— Мила сказала, что в санях много скарба и кони добрые. Мы не убивать шли, а только взять. Ты мил человек не серчай, мы и виру добрую дадим, и людишек найдем холопьих, — заискивающе стал блеять тать.

Я не увидел, как мне прямо в лицо полетел ком земли, заставив зажмуриться. Но моя рука с факелом дернулась к лицу бандита.

— А-А! — заорал тот.

Борода, длинные, неухоженные в колтунах волосы вспыхнули моментально, а факел жег лицо человека.

Опомнился я только тогда, когда запахло жареным мясом. Еле сдержавшись от рвотного позыва, я убрал факел. Тать, чье имя так и узнал — лежал бездыханно, но думается, что еще жив.

— Так, теперь ты, — обратился я к лучнику. — Говори, а то сожгу заживо.

— Дак я что, я ништо, я скажу — новик я в сотне Луки, а енто, — он показал на лежавшего безрукого. — Ратник, а астатние туташния. Шинора вот тут у Милы живе, да грабить усих во хмели.

Я посмотрел на вора-карманника, который сжался и закрыл глаза, ожидая толи удара, толи кары небесной.

— Ну, далей! — крикнул я и поднес факел ближе к лучнику.

— Дак, вон той, — стрелок указал на один из трупов. Того, кого я подстрелил последним. — Хозяин он двора, Насупа кличуть, Евлампием. Вон былой ратник, а хозяйка та Мила. Дык, Затетеха — Мила казала, што малы ты, пришел з абозом Войсила, да скарб твой, а ты без роду, да не купец. Дык мы и порадели. А тут так.

Пошевелился однорукий и я, даже не совсем осознав, что делаю, рубанул ему саблей на отмаш, снеся полчерепа. И ничего — ничего не почувствовал. Это я становлюсь маньячиной. Сколько на мне уже смертей? Четыре, Шах мой пес, наверное, и грех мой. Ладно, нужно отвлечься. Что же действующие ратники делают в этой ватаге? Сами, или все сложно и тут задействованы силы сотника городской сотни? А кто в этом городе Войсил и станет ли за меня просить, или требовать? Во влип. Надежда только на то, что все обойдется и сам городской сотник откажется от своих подопечных.

Глава 10. Сидящий в неволе орел молодой…

— А сотник ведает, што вы робите? — задал я очередной вопрос стрелку.

— Дак, невместно мне ведать то, — сказал снайпер.

— Да ведаешь ты, чую, ведаешь, — сказал я и решил поиграть в колдуна. Суеверия в этом времени столь сильны, что какого проклятия больше боятся, чем смерти.

Только я собирался с мыслями изречь «проклятия» и «заклинания», как у дверей послышался быстрый, нарастающий топот копыт. А через десять секунд в сарай ввалились восемь человек с мечами и топорами наперевес и двое лучников, разошедшихся по сторонам и взявших меня в прицел.

Ну, вот и все…

— Што робите? Кто таки? И ты Шинора тута? — начал задавать вопросы седобородый, но еще молодцеватый мужик. — А ну зброю брось!

Я кинул саблю, но пистолет просто спрятал сзади под ремень.

— Никола, ты штоль? — крикнул удивлённо, видимо десятник.

— Так, дядька Лавр — я, — тихо отозвался лучник и потупил взгляд.

— А што такое, поранены? — спросил Лавр.

— Так, дядька, — все еще не подымая глаз, ответил раненный.

— Так, а кто тебя — тати енти? — сотник показал на убитых разбойников.

— Дядька ты Федору скажи, что тут так вот, а? — проблеял Бзыря. — И про отрока скажи, а я пойду, дядька, в бега уйду, к извергам в марийском лесе.

— Во как! Дак ты с татями ентими? — десятник опустил меч и почесал бороду. — Не буде табе добре с отступниками и затворниками. Ты погодь, разбярэмся, — десятник поднял меч и громогласно заявил. — Так, Никола — ты до дому и батьке поклон ат меня. Ты новик, вяди до сотника ентого отрока. Митька, Демка — вы тута за скарбам погляд, да попытайте Милу што да как. Вон Евлампий ляжит, чаго он з татями, али как. Неуж-то отрак усих так. Да не — Евлампий был добрым воем, на мечах добре бился.

Под руки меня не брали, осмотрели и просто велели идти за десятком, двое из которых остались возле моих саней рассматривать все. Надеюсь, что ничего не возьмут.

А ситуация. Десятник городской стражи не знает, что ратники из другого десятка делают. Вон как удивился, знакомого увидав, даже домой отправил. Интриги. Но радует, что не все в коррупции погрязли. Осталось узнать как поведет себя городской сотник, да Войсил. Кто из них важнее городской сотник или сотник сторожи?

Проводили меня в детинец, где возле главных ворот по правую сторону от входа был зиндан. Вряд ли местные знали это слово, но зиндан был. Глубокая яма метра в четыре в глубину, которая закрывалась плетнем. Хорошо еще, что не раздели, и в куртке было не так зябко, да и подымалось уже солнце и днем мороза не должно быть. Выдержим. Оставалось только ждать.

Ожидания были долгими как морально, так и физически. С психологическими проблемами пытался разобраться уходом от проблемы. Декларировал стихи, даже пел песни. Может поэтом-сказителем заделаться? Нет, а что? Что-нибудь придумаю. Там у Лукоморья дуб зеленый, или вставай страна огромная…

Еще сотни тысяч русских ратников будут маршировать по улицам Берлина. Тьфу ты на кой ляд этот Берлин, а вот Ригу да Мемель можно, да еще пока Крым их, а надо наш, или не надо?