– Вот это, что ли, твой завтрак? – Продолжал ржать мой новоиспеченный знакомый, пытаясь отдышаться между приступами смеха.

Я поднял обросшую пылью и волосами сосиску и сглотнул. После такого развития событий голод, конечно, притупился, но не настолько. Под ложечкой до сих пор сосало.

– Тема. – Я протянул ему руку с разбитыми костяшками. В ответ получил крепкое рукопожатие смуглой руки.

– Тоха.

Вышло, что Тоха на курс меня старше, но на том же факультете, что и я. Мне показалось это клевым, потому что у него можно было бы потом брать лабы, контрольные и шпоры. Он по-дружески одолжил мне макарон, и мы выкурили сигарету мира. Контакт был чертовски хорошо налажен.

Когда я вернулся домой, нашел там Пашу. Он чистил зубы в ванной, и когда увидел меня, тоже долго ржал.

– Фига се, ты пошпилился с Юлькой. Решили сменить приоритеты?

Я оперся плечом о косяк и сказал.

– Так-то она меня бросила.

Он прыснул, оставив на зеркале брызги зубной пасты.

– Из окна что ли?

Тут я и сам засмеялся.

– Не, по телефону. А это я познакомился со старшекурсником. Из-за сосиски.

Паша прополоскал рот и выпрямился. Кинул на меня долгий, пристальный взгляд.

– Покурил что ли, нарк чертов?

– Достал блин. – Я треснул его полотенцем по голове и зашел в комнату. – Ну что, как тяночки?

– О*ительно, восхитительно. – Ответил анимешник, заходя следом. – Просили рассказать о хентае. Ну я рассказал. В лицах.

Хентай это на их языке рисованное порно. Примечание переводчика, так сказать. Я представил Пашу в процессе изображения хентая. Как-то с трудом представлялось. В следующий раз буду требовать фотки.

Паша направился к своей кровати и тут запнулся о бутылку. Опять выпрямился и повторил свой долгий, изучающий взгляд.

– Ты ее напоследок решил ограбить, что ли?

Мне было лень объяснять, где я достал деньги на кучу пива, поэтому я сказал:

– Да. – И сел за комп.

– Ну ты альфа-самец. – Он сел за свой соседний комп. – Ладно, надо мне фоток залить новых в портал. Обещал сделать.

Я тоскливо открыл практикум по переводу. Домашки не избежать, как ни крути.

Я парился с Лонгфелло битый час, но в итоге все равно вышла какая-то ерунда. Паша, как извечный дегустатор моих переводов, надолго завис, пытаясь понять, что же я имел в виду. Потом уверенно сказал:

– Херня. – И обратился к своему порталу.

Я устало вздохнул. Во всяком случае, я заслужил отдых. Мне еще надо было аудирование слушать. Захотелось выть от такой безысходности.

В этот момент к нам заглянул мой новоиспеченный быстрознакомый.

– Темыч, – сказал он, – сиги есть? В ломы идти до ларька.

Я обернулся и полетел к нему на крыльях радости и минутного освобождения от рутины. Я бежал навстречу Тохе по белоснежному пляжу, а с боку на нас светило огромное красное солнце, садящееся в море. Я кричал «Тооооохааааа! Я люблю тебяяяяя!», а он бежал ко мне и орал: «Теееемыыыыч! Дай сигуууу!».

Нет, прав все-таки Паша. Я по ходу нарк.

Короче я очень обрадовался его приходу, потому что можно было уйти курить и провести еще полчаса в болтовне о ерунде, вдалеке от моих низменных попыток переделать на адекватный русский язык пару строчек из Лонгфелло.

– И в общем как ни крути, а получается ересь. – Так я и закончил свои жалобы на проклятого американского поэта. – Ну, не получается у меня с поэзией. Дерьмо какое-то.

– Так ты чего тупишь-то. – Он облокотился о перила и затянулся. – Нашел перевод, прочитал, понял, о чем, и написал то же самое, но другими словами.

Я воззрился на него, как на Иисуса, идущего по воде.

– Точняк! Блин, как мне это в голову не пришло!

– Я до этого еще на втором курсе додумался, как у нас практикумы пошли. – Он глянул на меня. – Но я не советую так со всем поступать. Если ты, конечно, по специальности планируешь потом.

Да, тут он задел меня за живое. Я мечтал стать переводчиком, вернуться на юг, и снова там жить. Для этого я должен был быть хорошим переводчиком, чтобы не застрять тут на заводе или в офис-компании.

– Нет, конечно, хочу. – Быстро ответил я. – Но я явно не буду переводить поэзию. Это как-то вообще не мое.

Он засмеялся и выбросил окурок.

– У меня кстати полно фильмов без перевода. Приятное с полезным, так сказать. – Как бы между делом заметил он. – Заходи, если че.

Он покидал меня, как покидает учитель Сей-Мей своего покоренного и раздавленного ученика. Я смотрел в его спину, и понимал, как еще я далек от того, чтобы стать профессионалом. Да я вообще вошь, по сравнению с ним! С Ним! Я должен взять у него все фильмы. Сейчас же.

– Подожди, подожди, я с тобой!

Когда я вернулся к аудированию через час, вся моя прежняя жизнь казалась мне потухшей и бесцветной. Видели ли бы вы эти две огромные полки, уставленные аутентичными книгами! Видели бы вы эту коллекцию кино на съемном харде! Видели бы вы, как он, с деловитым прищуром, вдавался в рассказы о своей параллельной работе удаленного переводчика! Видели бы вы!..

Вечером мы с Пашей заспорили, что посмотреть. Он предлагал смотреть четвертый сезон Наруто, как его самый любимый сезон, я предлагал смотреть Геймера, как мой самый любимый фильм о компьютерных играх. В итоге победил я, но с началом первого диалога в фильме, Паша подскочил:

– Он че, на английском?!

– Д-да, а ты разве не понимаешь?

– Блин, это ты на переводоведческом факультете, а не я!

Мы помолчали, и я предложил:

– Ну, давай, я тебе переводить буду.

Он посмотрел на меня. Действие там закручивалось, ему стало интересно.

– Ладно, давай.

Но как только я получил возможность переводить для кого-то, я сразу забыл весь русский язык. Кровь бросилась мне в лицо, когда Паша, упорно слушая меня, вдруг сказал:

– Так-то по-русски так не говорят.

Я попытался оправдаться.

– Это вообще-то не так-то просто.

–Так кто переводчик, я или ты?

Я прищурился, и забарабанил на около-русском так отчаянно, что Паша похлопал меня по плечу.

– Да молодец, молодец, ты прям как тот гундосый мужик, который половину фильмов озвучивал.

Нет, это несправедливо. Вообще-то, я все прекрасно понимал, о чем они говорят. Просто это был какой-то неизвестный барьер, между моим пониманием и моим переводом на родной язык. Мне было так обидно, что я прям чуть не заплакал. Я представил себя рыдающим на пресс-конференции. Пытающимся перевести японских делегатов и снова рыдающим. Кто-нибудь из женщин успокаивающе похлопал бы меня по плечу и сказал на английском с мягким японским акцентом: «Ну не расстраивайся, на заводе на всех мест хватит».

– Да не расстраивайся ты так. – Паша принял на себя обличье сочувствующей японской женщины. – Ты же на третьем курсе еще. Научишься. Да и кто знает, может, устный перевод – это вообще не твое. Ну или если не научишься – иди в учителя, кто не умеет – тот всегда учит. – И ушел делать свои профессиональные, без единого изъяна, прекрасные сайты.

Я остался нем и унижен. Нет, устный перевод должен был быть моим, обязан был быть. Переводить на дому рассказики про лишение девственности двумя прекрасноволосыми людьми можно и в этом отвратительно холодном, сером городе. А я должен уехать. Я должен вернуться обратно, в солнце, в море, в счастливых людей. А для этого я должен быть отличным, суперским, офигенским переводчиком!

Нет, я сделаю так, что ты не отличишь моего перевода от официального многоголосого. Да я еще так переведу, что ты молча опустишься на колени и будешь целовать пол, по которому я ходил. Да ты еще в блогах своих напишешь, что имел честь жить с этим величайшим мировым переводчиком в одной комнате.

Короче я твердо решил подтянуть свои умения. Поэтому, когда все недалекоживущие обитатели общаги в пятницу собирались домой, я постучался в комнату Антона. Но на мое дикое удивление (!), мне открыла очень симпатичная девушка с красными волосами. Ей потребовалась всего тридцать секунд, чтобы составить в своей женской базе данных досье на меня и мою внешность, и, уверен, оно сразу же было отмечено синей печатью «негоден». Мой мозг, будучи мужским, только-только успел внести поправку «Красивые глаза. Есть сиськи», как она сказала: