Денис, Слава и Петр сидели молча. Зрелище, хоть и забавное, заставляло их чувствовать дискомфорт. Они охотно оставили бы приятеля наедине с обольстительницей, но пойти было некуда и им ничего не оставалось, как сидеть и молчать.

– Так. Юля, все. Иди к себе. Я сейчас приду. Буквально 5 минут.

– Честно?

– Честно. Иди-иди. Куда я денусь?

– Ну, я тебя жду, – мягко, выкатилось ее обильное тело из купе и скрылось за створкой двери.

– Пожалуй, пойду, поищу себе убежища. А то ведь эта прошмандовка покоя не даст. Надо поторапливаться, – чтоб не успела вернуться. – Саша поднялся со своего ложа.

– Везунок, от своего счастья бежишь! – Петр не смог не подколоть друга.

– Хочешь, я тебе подарю это счастье?– тут же нашелся Саша.– Это будет совсем не трудно. Дай только знак, и я вас благословлю.

– Это было бы нечестно и не благородно по отношению к тебе.

– Я побег. Скажите, что пошел в сортир, – с этими словами Саша скрылся.

Возвращения Юлии долго ждать не пришлось. Ее глубоко не задело исчезновение Саши, но недовольство капризного ребенка все-таки читалось на ее лице. Она с завидным упорством пустилась на поиски сбежавшего любовника.

– Вот она – невинная порочность! – театрально воскликнул Слава, как только мужчины вновь остались одни.

– Именно, – поддержал Петр. – Она ведь абсолютно не ощущает себя развратной. Не чувствует какого-либо неудобства или обиды. Просто ищет того, что хочет. Natura pura. Чистая природа.

Спустя час, круглая личина Саши вновь возникла в дверном проеме купе.

– Петя, пошли со мной через вагон. Там благодать – никого нет. Нам с тобой целое купе выделили. Что ты замер? Пошли! Почитаем спокойно. Спать ляжем как белые люди.

– С какой это радости нам купе предоставили пустое?

– Проводника помнишь, с которым я базарил в Русе?

– Ну?

– Вот он. Слава Бизон поспособствовал.

Упоминание о Бизоне резко убавило, вдруг было вспыхнувший, энтузиазм Петра. Ехать два дня в обществе столь одиозной личности вовсе не улыбалось.

– Что-то не очень хочется вместе с этим людоедом.

– Да перестань! Нормальный мужик. Ты с ним и не поедешь. У него свои дела. Вдвоем будем. Только давай поторапливайся, а то прибежит эта маньячка.

Петр, неуверенно собрав свои пожитки, последовал за другом. В вагоне зловещего проводника оказалось, и в самом деле, на удивление пусто. Ребята, усевшись на одинокие диванные полки, умиротворенно выдохнули. В такой обстановке даже можно забыть, что едешь из Турции навьюченный как ишак, и представить себе, что путь твой лежит из Петербурга в Москву. Саша извлек откуда-то томик Довлатова и объявил, что час чтения наступил.

– Люблю Довлатова. Легко, приятно пишет. А у тебя что?

– Да вот Куприна взял. Не привык еще, если честно, ко многим из тех кто сейчас на волне. Имею в виду Набокова, Бердяева, Бродского, Пастернака, Аксенова и т.д. Вкус мой, наверное, устаревший еще. Булгакова люблю, Куприна, Мэриме, Моэма.

– Ну, это ты зря. Почитай-ка Довлатова, Веллера… Я, знаешь, и стихи люблю.. Даже сам кое-что сочинил.

– Да-а?! Ну, не томи. Выдай что-нибудь из последнего, неизданного. Для Петра стало откровением то, что за этим грубым обличьем бывшего курсанта, могла скрываться любовь к поэзии и литературе.

Саша, выдержав небольшую паузу, начал:

Зима, проснулся медленно Босфор,

Наутро все окутало туманом.

Лишь едва слышно, как поет мотор

С рыбачьей лодки турка оттомана.

Вставая лениво с постели,

Откинул я створку окна.

Питерской нет здесь метели –

Только лишь сырость одна.

Здесь рыбу жарят и каштаны.

И воздух это подтвердит.

За шашлыки, что дарят нам бараны

Аллах изжогой наградит.

А впереди нас ждут дороги,

Паромы, самолеты, поезда.

Таможен жадных вереницы,

И разных континентов города.

На горизонте Мраморного моря,

В душе, вот также одинок,

Мой тезка и собрат по доле,

Качается товарищ мой – челнок.

– Душевно.. Не намного хуже лермонтовского паруса. Только гораздо актуальнее.

Нечего и добавить.. И, все же, что это ты Санек так от Юли ускакал? Не мила? Дорога – длинная, может, пригодилась бы еще?

– Нее. Мне агрессора дома хватает – Маринки. Если и здесь допекать будут – совсем вешалка.

– А Маринка, тоже горяча?

– Еще как! Удовольствие, конечно, может доставить. Но когда чересчур, сам понимаешь. Я, человек спокойный. Дома люблю уют, тишину. Посидеть, как сейчас, почитать, покалякать с пацанами за кружкой пива. Мне драматизм, там всякий, не по нутру. Сейчас Маринка, скажу по секрету, забеременела. Вроде как, месяц должен быть. Ну что? Родит. Морока конечно. Но хочу. Помогать буду. С детьми привык, слава богу. Троих младших братьев выходил. А за нее переживаю, – сможет ли? Ей все глупости всякие интересны. Подружки вечно шляются домой. А когда и парень какой зайдет. То бывший друг, то бывший одноклассник. Да, я нормально отношусь, в общем. Хоть и знаю точно, один – бывший хахаль ее.

– Эко! – удивился Петр.

– Да-а-а. А что? Мне – по барабану. Посидим, попьем чайку, за жизнь потолкуем. Он, кстати, – бандит, тоже. На день рождения придет, поздравит и т.д. У меня с ним отношения еще лучше, чем у нее. Ну, если, конечно, что-нибудь произошло бы там между ней и кем-нибудь, я бы, конечно, возразил. – Саша придал своим шаровидным серым глазам возмущенное выражение. – А так, – все нормально. Думаю только, – как она будет с ребенком? Ей все чего-то не хватает, дома не сидится ей. И меня допекает: что ты мол все лежишь да лежишь? Я, должен с ее дурами трепаться что ли? Не нравится мне все это. А что делать? За то – живу относительно спокойно. В плане, что квартира есть, работа тоже. Со сбытом товара – сеть магазинов государственных. Через свекра все схвачено – только наличку получаю. – Саша ненадолго задумался. – Я детей люблю. По своим братьям скучаю. Жду, когда Маринка родит. Обязательно пацана. В последнее время, не очень то у нас с ней гладко.. Придирается постоянно ко мне… Мудаки какие-то – ее знакомые приходят. Типа с работы, по делу, папины друзья и т.п. Знаю я этих друзей-знакомых!

– И ты терпишь?

– Да, мне до балды, говорю же. Я ребенка хочу и нормальной жизни. Она мне, вполне откровенно, иногда намекает, что мол, вон, какие хорошие – пригожие другие и какой я – раздолбай. У меня на это, для нее, ответ заготовлен. Как начнет свою старую песню, я ей сразу: не хочешь в Турцию за меня? Замолкает на раз. Хороший ход нашел. Для нее Турция – пугало настоящее. Намеки, попреки – одно. А расстаться – ей слабо… А я уходить не собираюсь, пусть не мечтает! Я дома сам все своими руками прибивал, ремонтировал, да и, тут, пашу, как проклятый. Фигус два! Выкуси! Никуда просто так не уйду!

– Что так плохо дело?

– Да, нет…Иногда бывает. Клинит ее. Сам тоже, случается, заверну налево. Кстати,

она уже на это спокойно смотрит. Гляди, – говорит, – если узнаю что, или другие мне расскажут! Грозит. А так, – все тихо. Любовь горячая на сон грядущий. Да кому она нужна, кроме меня, на самом деле?! Мал помалу, заработаю капусты, и кто будет бояться развода больше – неизвестно. Петр вспомнил Сашину жену, девушку хоть, и как говорится, из хорошей семьи, но отнюдь не симпатичную. Полная, в очках. Взгляд, всегда, как будто оценивающий, надменный. Возможно, и правда, что ей не так-то просто было найти более выгодную партию, чем Саша. Сказать, что Петр понимал схему подобных браков нельзя. Для него, отношения с женщинами всегда подразумевали нечто романтичное, яркое, страстное, томящее, захватывающее, дающее силы жить, быть счастливым. Не будет преувеличением сказать, что смысл жизни скрывался, для него, в этих отношениях. И, конечно, отношения эти должны были быть искренними, лишенными какого бы то ни было налета меркантильности. Во все времена, широко распространенное представление, среди молодых и пламенных юношей. Любое проявление чего-то чуждого идеалу коробило его. Да, он признавал за людьми различные манеры любить, но за любовь принимал всегда только чувство, а не рациональный подход. Он, как молодой романтик, был бескомпромиссен и не допускал никакого смешения жанров. И он, Петр, был женат. История его женитьбы – может быть, банальная история любви идеалиста, попавшегося в собственный капкан. Он долго не осознавал этого. И тогда, слушая Сашу, он не понимал его переживаний. Не понимал, так называемой, его любви, как и всякий раз не понимал прозу жизни. В своем браке, имея 4 –х годовалого сына, он уже выдохся в чувствах к жене. Он уже тяготился своим семейным положением. Ему казалось, что жена его вовсе и не любит, и что вообще их брак поспешен и нелеп. Да, она, вроде бы, получила то, чего хотела. Но он-то, ведь, в свое время, не имел, начисто, желания жениться. Как возвышенная натура, он отодвигал, в своем воображении, эту торжественную церемонию на недостижимо отдаленный срок. Но хитроватая девчонка закрутила этого простофилю, певца чувств, а в данном случае, просто лопуха, и женила на себе, используя добрый верный бабушкин метод. Надавила на слабое место парня, его жалостливое сердце и ветхозаветные идеалы – объявила о беременности и категорическом отказе от аборта. И, разумеется, Петр счел за долг соединить их судьбы. Ни угроз, ни иного давления, Боже упаси! Смиренный вид, дрожащий голос – и он, юный болван, разве мог бросить беременное чудо? Ха-ха. Над ним посмеивались, его отговаривали, у него самого не лежало сердце, но раз будет ребенок – он обязан, по принятым им самим законам чести, взять ее в жены. Его пробивал холодный пот от надвигающейся перспективы, но он был тверд. Вероятно, он полагал, что любит ее. Но, сейчас уже, говорить об этом всерьез слишком сложно. С уверенностью, лишь можно утверждать, что связать себя с ней узами Гименея, он не имел ни малейшего желания. Только чувство долга. Неосознанные чувства и незрелые убеждения обманули его ожидания. Природа его противилась сделанному выбору, но природное же упорство одолело все остальное. Но что теперь? Он уже досадовал сам на себя. Для него – очевидно, что жена не питала к нему того, что он называл любовью. Воспользовавшись ситуацией, она овладела им, как материалом для построения собственной жизни. Разве такой он видел свою судьбу несколько лет назад? Певец личной свободы и неисправимый идеалист томился ярмом, которое он сам на себя водрузил. Цепкая девчонка впилась в него как пиявка. А эфемерно-прекрасная птица-любовь, на поиски которой пустился Петр, была умело использована, словно козырная карта. Девушка из провинции приняла правила Петра, разыграла эту карту, и тем самым, казалось бы, выиграла, заполучив то, к чему стремилась. Ее первые амбициозные цели удовлетворены. Она добилась лучшего, о чем могла бы мечтать на тот момент. Задел для будущего счастья есть. И теперь, есть силы для достижения новых вершин. Прагматичный не по годам подход. Петр долго не хотел видеть правды. Он видел то, что хотел и как всякий слепец получал пощечины от жизни. И сейчас, сидя в несущемся на север поезде, он все еще не отдает себе отчет в том, что происходит в его жизни. Что есть для него его дом и семья? Что с ними станет несколько лет спустя? Он, как и прежде, имеет идеалы и мечты. Сложнее только с их воплощением. Может быть, поэтому, он до сих пор верит в благородство жены и свое собственное благородство, рисует розовыми красками непростые их отношения.