– Он мне в харю тычет! Он мне в харю тычет!
Вскоре, как бы там ни было, он заметил, что на его стороне нет никого. Леха беспомощно пошмыгал носом и утихомирился.
Горе-пассажир – буркнул Петр себе под нос.
Наконец все было готово. Последние чувалы закинуты и встали прямо в проходе, вдоль окон. Купе забиты настолько плотно, что спать челнокам придется прижавшись друг к дружке, в длинных мешочных норах, не имея возможности встать во весь рост. Поезд, тем временем тронулся и теперь можно с легким сердцем отдохнуть, вытереть пот с лиц и тел, и расположившись в новоиспеченных берлогах, перекусить и поговорить на отвлеченные темы.
Петр очутился в купе с Сашей и с двумя ребятами-студентами. Они тоже везли кожу поэтому также не имели большого количества чувалов. На этой почве компания и объединилась. Под убаюкивающий стук колес набирающего скорость состава, Саша покинул купе и куда-то исчез. Петр, оценив ситуацию, предложил соседям слегка подкрепиться и выпить. Благо – запасов хватало.
– Все хорошо, но нет в нашем тесном мужском коллективе девчонок стоящих, – бросил реплику Петр.
– Что нет? Вон иди, в других купе полно их. Чувалами, правда, придавлены. Ты только скажи, что нуждаешься в их обществе – сразу прибегут. Им ведь, там, даже толком и лечь негде, – весело вставил студент-блондин.
– А то, и чувалов своих принесут к нам, – подхватил студент-шатен.
– Это вы верно подметили. Но они мне и не нравятся. Если б понравились, согласился бы не разогнувшись ехать, придавленным ею и ее чувалами.
– Это уже без нас, – отозвался блондин. Мне этого добра не надо, а Денис, он кивнул в сторону приятеля, вообще – Ромео. Занят, своей любовью.
– Серьезно? А мне показалось, что он уже вышел из столь нежного возраста. Денис,
колись! Почему тебя Слава так обозвал?
Немного смутившись, тот, кого назвали Денисом, ответил:
– Ну, Ромео не Ромео, а то что не смогу не думать о девчонке своей и часу, это как пить дать. Наваждение какое-то. И пусть Славка подкалывает – мне все равно. – С этими словами шатен, гордо тряхнув шевелюрой, хлопнул рюмку водки.
– Давайте, ребята, присоединяйтесь.
Петр и Слава пригубили по маленькой. Дениса не надо было уговаривать продолжить тему. Он отрешенно смотрел в окно, с грустной мечтательностью погрузился в раздумья и говорил уже как будто сам с собой:
– Нет, ну кто я такой? Студент занюханого техвуза, да и то в академке… Езжу наполовину в долг… Ничего особенного. Пустое место, можно сказать. Она…. Она – красавица, дочка профессора, МГУ закончила. С дядей со своим, на двоих, магазин в центре имеет. Какие мужики к ней приходят! Стоят, а у самих слюни текут. Не мне чета. А она им – ноль внимания, фунт презрения. Сам видел. И не поверите… И сам-то не верю – говорит, что кроме меня, ей никто и не нужен.
– И что ты смурной, тогда такой? Радоваться надо, – бесцеремонно оборвал Петр транс товарища.
Денис немного замялся, выдержал паузу:
– Да как тебе объяснить. Что я могу ей дать? Она вся в шике. Народ вокруг нее – все крутые. Я по турциям и вагонам, она же по парижам, нью-йоркам, римам. Пятизвездочные отели, люксовые апартаменты, шмотки занебесных цен, банкеты, фуршеты, рауты, лощеные кавалеры и госчины не мелкого ранга – ее среда. Вот так…
Блондин закатил глаза:
– Нашел причину переживать. В чем проблема? Зятем станешь, может и тебе перепадет.
– Дутая проблема, по-моему, тоже. Но я тебя понимаю, – сочувствующе покачал Петр головой. – Она, как ты считаешь, тебя любит?
– Не знаю… Да, да конечно, любит. Она так рада, когда я прихожу. Ждет меня. Матери моей звонит. Удивительно. Я же говорю.
– Отлично. Ты ее любишь?
– Да. Но не знаю, что делать.
– Ничего не надо делать. Любишь, – люби. Или ты думаешь, это – не самое главное?
– Может быть и главное, но как все обернется? Не хочется оказаться в положении бедного родственника. Мужем хотел бы быть.
– Все от тебя зависит, дружок. Как сам себя ты ценишь, по каким критериям, и что ей нужно от тебя. Удивляешь ты меня, Денис. Ты – молодой красавец, не дурак какой, ни не бог весть что. Не видал я твоей принцессы, но скажу без ханжеской лести, гвардейца вроде тебя не должны страшить подобные пошлости. Она сама тебя желает, и если тебя одолевает оторопь, перед столь незначительным препятствием, – ты, и впрямь, можешь оказаться недостойным ее. Но. Подумай трезво, ты живешь собственным умом и трудом. А это совсем не мало. У тебя нет волосатых рук, которые прокладывают тебе путь распихивая других и ты поэтому ни одной из них не обязан. Ты – свободный мужчина, а это, – чего-то да стоит. Или думаешь, она этого не понимает?
Шатен, теперь, не выглядел потерянным, и даже улыбнулся в ответ на Петину ободряющую лесть.
– Это его больное место. Буду премного благодарен если тебе удастся его исцелить, – вздохнув, молвил Слава.
Петр подосадовал внутри себя. Конечно, и ему были знакомы взгляды свысока, которые так любят бросать люди определенного сорта на неприметного человека. Оценка по имущественному принципу. К этим явлениям природы он питал сильнейшее отвращение. Именно в таких снобах Петр распознавал плебея. Плебея духа. Именно под такими взглядами, ему казалось, он чувствовал то, что должен был чувствовать, по его мнению, разорившийся аристократ среди новоиспеченных нуворишей. Он презирал, со всей пылкостью своего нрава, их мелкие, припудренные рафинированностью души. Как известно, после некоторой дозы спиртного, амплитуда реакции на происходящее возрастает, поэтому, в этот момент, Петр ощутил, чуть ли не на физическом уровне, неприязнь к совсем неизвестной ему девушке. Безусловно, он понимал, что скорей всего, она не виновата в страданиях Дениса. Что тот сам, своей зажатостью, доставляет ей хлопоты. Но видно, комплекс парня из бедной семьи тяготел не только над Денисом.
– Что поделаешь. Всем нам, обделенным птенцам скудных гнезд не дает покоя сознание собственной неполноценности. И пока мы не вытравим этот душок из себя до конца, таким принцессам как твоя, придется с нами туго.
– Наша скованность – не красит нас, но еще хуже, когда вчерашние наши дворовые
друзья-приятели становятся жлобами.
– Да. Пожалуй. – Петр понимающе покачал головой.
Дениса поддержка, видимо, воодушевила, он мало-помалу оживился, и разговор перешел на тему взятого товара и подарков для родных.
В то же время, в соседнем со студентами купе расположился Андрюха Коробов с подругой Леной и с толстой, еще не старой, но очень похожей на жабу, дамой в очках. Андрюха как-то тоже проживал с Петром в Стамбуле в одном номере. Зарекомендовал себя мужиком неунывающим, шумным и вечно желающим женщин. Ему было немногим за тридцать, но когда дело касалось баб, он представлялся не иначе, как старый солдат. В эту поездку на его крючок попалась Ленка, девица с льняной косой и, судя по физиономии и поведению, ужасно глупая. Последнее обстоятельство, впрочем, отнюдь не смущало Андрюху. Напротив – облегчало задачу. В этот раз, в Стамбуле, Андрюха ввалился в Сашин с Петром номер, где последний мирно возлегал, поедая фисташки и заливая их пивом. С места в карьер, старый солдат пошел в наступление. Мол, выручай Петруха. Ленка живет со страшилой – синим чулком, а его сосед мертвецки пьяный заснул. Петр был человеком понятливым и покладистым, поэтому номер, без лишних уговоров, предоставил в распоряжение жаждущей соития паре. Таким образом, ему хочешь – не хочешь, пришлось проболтаться по улицам битый час. По истечении, этого часа он посчитал, что время, выделенное на любовные радости, прошло, и он честно отдал долг мужской солидарности. Поднявшись к своему номеру, Петр был встречен не на шутку рассерженным Сашей. Тот разумеется ничего не знал о благородном жесте соседа и когда увидел приближающегося Петра, даже изменился в лице.
– Здорово Петро. А кто это там нам кровати ломает? Уже минут пятнадцать стучу безответно, – Саша переминался с ноги на ногу. – Вышибить что ли, эту фанеру?