Молодой мужчина, черноволосый, с голубыми глазами, с доброй улыбкой смотрел прямо на неё. Лицо ей было не знакомо.

– Насколько я понял, вы – Лена? – улыбнулся парень.

– Да, – немного смутилась девушка. – А что?

Она продолжала заниматься кофе.

– Капитан Маликов, – достал из кармана красную корочку Костя.

– Слишком молоды для капитана, – поставила кофе на стойку Лена.

– Я просто хорошо сохранился, на самом деле я древний, как мамонт.

Девушка заулыбалась.

– Чем могу быть полезна?

– Знаете, Лена, мы занимаемся расследованием взрыва здесь, на Первомайской. Ваш бар находится примерно в двухстах метрах от того места, где произошел взрыв. За домом явно велось наблюдение. В ваше заведение наверняка кто-нибудь мог из них заходить погреться, выпить чего-нибудь горячительного.

– Вы представляете, сколько тут бывает незнакомых лиц, любителей выпить?

– Вы знаете, Лена, напиваться таким людям, так сказать, на рабочем месте, нельзя, – он сделал глоток кофе, – а вот погреться и выпить горячего… – он показал на кофе. – Предположительно … недели две – три наблюдение могло вестись. Если вы работаете, сутки на третьи, то у вас была возможность предположительно пять-семь суток, в течение которых могли появиться люди… – он вопросительно взглянул на Лену.

Лена стала как никогда серьёзной и напряжённо пыталась перемотать назад прошедшие смены

– Вы знаете…

– Константин, – улыбнулся Маликов.

– Хорошо, Константин, работать по суткам тяжело, в смысле того, что столько лиц…

– Лена, на некоторые часы суток не стоит особо напрягать память…

– Я примерно поняла, – сообразила догадливая Лена. – Днём можно не напрягаться, – Лена оголила в улыбке свои ровные зубки.

– Так точно, – расплылся в улыбке Костя. – Ваша смекалка вызывает восторг.

– Это…было, наверное, смены три-четыре назад, – сосредоточилась Лена. – Часа два ночи. Парень лет тридцати.… На улице ветер и холод, метель, а он без шапки, весь в чёрном и синий свитер до самого горла… Заказал раза два кофе, бутерброды, потом чай двойной взял с собой и вышел на улицу.

– Какие-нибудь особые приметы запомнили?

– Глаза. Они горели,…прожигали, что ли…

– А вы его описать сможете, фоторобот составить?

– Пожалуй, да.

– Лена, вы золото. Я пришлю к вам человека для составления фоторобота. Хорошо?

– Хорошо.

– Больше никого не можете вспомнить?

– Да нет, больше нет.

– Кавказцы?

– Пожалуй, нет.

– Ну хорошо. Я в этих местах буду бывать часто. Буду вас навещать.

– Буду ждать, – источая лучезарную улыбку, флиртовала Лена.

– Счастливо. Да, ещё, Лена, в какой период вас навещает патруль…

Константина ждал напряжённый изматывающий день. Он постоянно должен был докладывать в «штаб» Чеснокову. Штабом являлся мобильник Чеснокова, а сам полковник мог находиться где угодно… Планы за день и расписание могли меняться, и он понятия не имел, когда закончиться его рабочий день.

Подполковник Лоза был человеком с округлым лицом, с залысиной, с распухшими губами, рыхлого телосложения. Он принял Вяземского очень приветливо. Присутствие следователя прокуратуры, хоть и младше по званию, но из Москвы, вызывало в нём трепет.

– Кофе хотите?

– Да, пожалуй, можно. Сергей Сергеевич, мне хотелось бы узнать о последнем визите полконика Васютина к вам.

– Ах да, какой был человек! Редкий. Вообще среди начальства очень мало интеллигентных людей, как-то всё ближе к народу – мат, перемат. А вот Сергей Алексаныч… царство ему небесное… был интеллигент. Ну, а насчет визитов ко мне, он интересовался бандитской разборкой вблизи Матырского. Обещал забрать дело в Липецк. Вы знаете, хоть это и Грязинский район, но по расстоянию это место ближе к Липецку, да дело не в этом. А вот без Васютина, не знаю, заберут теперь это дело или нет, тут и так завал, а ещё эти «четыре трупа возле танка».

– А что конкретнее по разборке?

– Да не наши, заезжие, один, кстати, чеченец, Абдулгамидов. При себе наркотики, но мало, доз пять, не больше. Следы.… А… Я сейчас дело достану.

Вяземский беглым взглядом пробежал страницы дела. В это время Лоза пытался что-то комментировать, но Вяземский только кивал и не отводил бегающего взгляда. Тогда Лоза успокоился и принялся молчаливо ждать, ерзая по стулу.

– Сергей Сергеевич, судя по материалам, это дело действительно у вас заберут, уж можете не волноваться.

Как рядом с прогрессом, заводами-гигантами, крупными городами, ютится живая природа – птицы, растения, а где-то совсем не далеко от дома существует водный мир, со своими представителями, микроорганизмами, попадающими к нам по трубам водоснабжения, о которых мы даже не догадываемся, так и в жизни есть разные миры. Рядом с нами живет уголовный мир со своими законами – «понятиями», жизненными идеалами и принципами. Люди, как и мы, утром открывая глаза, видят этот мир, дышат его воздухом, хотя могут жить в другом. Есть мир бомжей, бродяг, люди которого, открывая глаза, видят именно его, хотя людей этого мира от нашего не разделяют сотни километров.

Существа бесконечным муравейником движутся в ограниченном пространстве. Их движения отличаются от привычных нам: некоторые сгорбились, опустив руки вниз и не сгибая ног, волокут их по полу. У иных руки сводили судороги, как при ударе электрическим током, что больше напоминает недоделанных роботов двадцать первого века, создатель которых либо напился, либо наглотался наркотиков. А для тех, кто производит слишком сильные звуки, и не понимает команду «заткнись», пытаясь запеть какую-нибудь песню, есть специальное средство. Дефектный продукт человеческого труда заводится в процедурную и получает внутримышечную инъекцию. После такого косметического ремонта данный субъект не может произнести ни звука, и даже не может раскрыть рот, так как оттуда сразу вываливается язык, и брызжут слюни. Зато индивидуум теперь имеет достойное своего разума занятие – пытается зажать губы руками, чтобы не вываливалось содержимое рта, а если всё-таки так происходит, то пальцами рук запихивает язык со всем прочим обратно.

Здесь нет зеркал, и люди могут видеть себя только с наступлением сумерек в отражениях тёмных окон, где за стеклянной гладью наступает ночь, и в свете люминесцентных ламп вырисовываются фигуры и очертания.

Он смотрел на мёртвое, холодное стекло уже долгое время, оставаясь без движений, пытающийся что-то увидеть, разглядеть, понять в том человеке за окном, как бы из другого мира, затерявшегося на границе сознания. Суровое напряжённое лицо, думы, сдвигающие морщины, и взгляд, пылающий от переживаний. Глаза, блеск которых был ярче блеска новорожденного месяца за запредельной гранью окна.

«Зачем я здесь? – Мой ли это мир? Или я просто заблудился в лабиринтах судьбы? Кто ты, человек из другого мира? Ответь мне».

Уж в этот вечер Константин точно не мог усидеть в гостинице перед телевизором. Молодая кровь этого просто не позволяла. Он сначала не знал, куда пойдет, всё решил тот трамвай, в который он запрыгнул. В громыхании колес за окном он стал узнавать знакомую улицу, ту самую, Первомайскую. «Ну что ж, это судьба». Ноги его принесли к бару, название которого идёт от лошадиного инвентаря, – «Подкова».

Лёгкий полумрак, музыка от двухкассетного магнитофона, и всё та же знакомая девушка за стойкой бара, черноволосая Лена.

За столиком сидели двое уже «тёплых» мужчин и клялись друг другу в вечной дружбе и огромном уважении. Их диалог немного зациклился, и каждая вновь начатая фраза сводилась к одному:

– Ты меня уважаешь…?

Разгорячённые лица в этот момент излучали такую любовь к ближнему, что аж прошибало слезу.

Появление Константина разбавило это унылое однообразие. Лена сразу расплылась в улыбке:

– Товарищ капитан.

– Ну что ты, Лена. Ты всех клиентов распугаешь.