–Закурить найдется?

Чёрная одежда, осатаневшие горящие глаза, улыбающийся оскал, пожалуй, последнее, что успели разглядеть в нём.

– Найдется.

Он сунул руку в карман и решительно приблизился. Удар головой в нос встретил первого, проникающий удар ногой в пах заставил согнуться в три погибели второго. Третий успел вытащить кастет, но нанести удар в голову, как хотел, ему не удалось, человек в чёрном увернулся и кастет чесанул ему по левому плечу, но в горячке боя он этого не почувствовал. Он ответил вертушкой: удар с разворота в голову ногой. Такой точный он не получался даже в спортзале, а здесь ещё и в прыжке. Кровь третьего брызнула на снег. Незнакомец дрожал от приступа адреналина, его переполняло возбуждение, он контролировал каждое движение противников, которые казались ему замедленными. Он контролировал каждый шорох, и кровь буквально закипала в венах. Один из лежавших поднял голову. Разбежавшись в три прыжка, как футболист навешивает мяч над полем, ботинком звякнул по голове, – наверное, это хрустнула челюсть. Не останавливаясь, он пошел дальше. Спустя пять минут боль в плече стала ощущаться, сильное сердцебиение утихало, но это не то событие, которое сможет дать настоящее возбуждение. И он чувствовал приближение. … Вот оно! Он обернулся…

Черный ротвейлер бежал навстречу, глаза горели, изо рта бежала слюна. Пёс, покусавший в этом районе уже десятки человек, приближался. Раз, два, три… Ужасное собачье скуление разнеслось по микрорайону.

Маликов, в спортивном костюме, щёлкал пультом телевизора, развалившись в кресле. В душе лилась вода, там, что-то бурча под нос, расслаблялся Вяземский. Он вышел в махровом халате, кривые волосатые ноги в тапочках зашагали по ковру.

– Валентин, тебе надо чаще голову мочить.

– Почему? – спросил Вяземский

– Да волос хорошо лежит, – усмехнулся Маликов.

Вяземский бухнулся в кресло рядом:

– Ну что, набегался, капитан?

– Да ничего, работа есть работа. Вот только в чужом городе еще не адаптировался.

– А что тебе адаптироваться, не насовсем же сюда приехал.

– Слушай, – сменил тему Маликов. – А ты с Чесноковым раньше работал?

– Да как тебе сказать, Костик. И да, и нет. Соприкасались. Были, конечно, совместные операции. А что?

– Да так. У меня-то с ним первое дело, знаю постольку-поскольку, да и слухи всякие.

– Да нет, брось. Бывает, конечно, крут, спрашивает строго, разгильдяйства не любит, сам роет как собака, но зато всегда отвечает за всех сам. С начальством надменен. Некоторые его избегают, некоторые побаиваются.

– Может, в гости зайдем?

– Ты сейчас не в гости попадешь, а на оперативку, будешь отчет давать за весь день. Ну, её, эту работу, находился, наболтался за целый день. Ты знаешь, Чесноков для построения схем раскрытия использует интегральное исчисление и высшую математику как газету читает. Так, говорит, чтоб мозги не прокисли. А потом оскалит рожу, уставится в одну точку и думает. Вот и поговори с ним. Захочет видеть, сам зайдет. Скоро вообще футбол.

Вяземский взял со стола кипу газет и стал штудировать:

– Читал?

– Ага, – зевнул Костя.

– Смотри, что пишут: …Липецкий ОМОН оказал в Чечне жёсткое сопротивление боевикам во второй чеченской… Боевики понесли серьёзные потери. Свою месть террористы решили исполнить в День защитника Отечества… Террористический акт был направлен против заместителя начальника УВД г. Липецка Васютина. Террористический акт…

– Да, я читал, – ещё раз зевнул Костя.

Утреннее совещание начал Чесноков без всяких предварительных диалогов, как только в кабинете покойного полковника уселась вся бригада:

– Что с обходом?

Первым начал Маликов:

– Опрошены практически все жильцы. Осталось несколько квартир, в которых нет жильцов: один коммерсант постоянно в разъездах, другой тоже постоянно в разъездах, и соседи утверждают, что в длительных. Причем из их окон люк просматривается и подъезд тоже. Сегодня, я думаю, мы туда попадем, проверим.

– Составлен фоторобот – за день до этого возле детской площадки околачивался человек с какой-то коробкой, а днём раньше ещё парочка, – он выложил перед Чесноковым три листа с рисунками. На чёрно-белых рисунках все получались мрачными, чернобровыми, черноволосыми, черноглазыми, и у Чеснокова вылился из этого естественный вопрос:

– Они что, все – кавказцы?

– Один точно, – Маликов ткнул пальцем, – а остальные – может быть. Они явно кого-то или чего-то ждали. Сегодня должны будем сделать ещё несколько фотороботов, вчера не успели. Подозрительный мужчина звонил в квартиру к гражданке Комаровой, нёс какой-то бред, хотел попасть в квартиру, говорил, что хочет снять жильё, про какое-то объявление. И ещё один парень…

– Что по люку?

– Ничего конкретного, – ответил Сергей Карташов, – никаких подозрительных людей и движений возле люка. Есть машины на примете: красная «ауди-100» и «тойота». Номеров, конечно, нет, но наш любитель глядеть на автомобили утверждает, что если бы машины были не с липецкими номерами, то он бы это заметил. Он, видите ли, знает номера всех регионов, и у него это как бы развлечение, сам имеет убитую копейку.

– Уже что-то. Что по забегаловкам?

– В баре «Подкова» опросили двух девушек, ничего конкретного, но их там трое работает по сменам, надо опросить третью.

– Что по вдове?

– Опрашивать было трудно: куча родственников, подавленное состояние и всё такое, – начал Вяземский. – Последнее время был мрачен, раздражителен, а за день до этого даже громко с кем-то что-то выяснял по телефону, потом вызвал машину и куда-то уехал по делам. Вернулся поздно, ещё мрачней.

– Поговорить с коллегами водителя, друзьями. Может, знают, куда тот возил шефа.

Чесноков взял листок, и что-то выводил на нем гелевой ручкой. Потом начал делать выводы:

– Коллеги Васютина тоже отметили в последнее время раздражительность, напряжённость. Проявлял интерес к Грязинскому округу, ездил к начальнику подполковнику Лозе. Значит план такой: проверить оставшиеся квартиры, чердаки и подвалы. Колобов, выяснить всё по люку. Вяземский отправится к подполковнику Лозе и выяснит, что интересовало Васютина в округе. Я останусь здесь и буду изучать документы, которыми занимался в последнее время покойный. Будете звонить сюда.

– Да, и сегодня похороны полковника. Во сколько не знаю. Всё. Вопросы есть?

На молчание подчинённых он ответил:

– Все свободны, кроме Маликова.

Оставшись вдвоём, полковник достал из стола фотоаппарат.

– Пойдешь на похороны, будешь фотографировать. Снимать незаметно, я знаю, ты умеешь, и чтоб ни одну рожу не пропустил. Ну и в «Подкову» загляни, опроси работниц.

– Понятно, Владимир Иванович.

– Можешь идти.

Чесноков раскрыл сейф и стал взвешивать, рассуждая для себя, с чего начать: с первой полки, где лежали папки, или со второй, где стояли в несколько рядов дискеты от компьютера. «Ладно, пока голова свежая, займемся компьютером».

Он вынул крайний диск из стопки, уселся за компьютер и начал отстукивать по клавишам. Дверь приоткрылась, и в неё заглянул низкорослый, с морщинистым лицом подполковник

– Владимир Иванович? Мне сказали, что вы меня вчера искали, меня не было.

– Сергей Сергеевич…

– Да, Замятин.

Чесноков в кресле на колесиках отъехал от компьютера:

– Проходите.

Замятин сел.

– Вы, наверное, о Васютине хотели бы поговорить?

– Да, Сергей Сергеевич.

– Я увидел вас за компьютером и подумал: «Уж не Васютин ли». Как ни зайдешь к нему, он постоянно за этой штукой сидел. Он меня часто выручал. Асколич терпеть не может мои каракули, вот и заставлял барабанить на этой штуке, – он показал на компьютер, – я полдня буду стучать, а бывает срочно надо. Ну, прибежишь, бывало, к Алексанычу: «Саныч, выручай!». Не успеешь сигарету выкурить, как уж бумага готовая выползает. Хотел мне всё программу какую-то дать. Сам, говорит, составлял. Облегчает работу, говорит. А я ему говорю: «Да мне в жизни не разобраться».