Тилль сидел напротив него, подперев большой ладонью щеку и устало смотрел в пол.

«Какая ужасная привычка, все время отводить глаза», думал Хайм, и за эту привычку он мучил солиста с удвоенной силой.

-Значит, была записка?- уже в третий раз спрашивал он.

-Да.

-И почему же Вы выбросили ее?

-Я же говорил, не придал значения.

-В стихах?

-Да.

-Строчки из Ваших стихов?

-Да.

-Из песен?

-Да.

-И Вы вот так, просто, выбросили ее?

-Да.

-И вам не показалось это странным?

-Нет, мне эти записки каждый день приносят, если каждой значение придавать.

-Ах, да простите меня. Вы же у нас крутой рокер, – Хайм выдержал паузу и продолжил.

-А этот человек, мужчина, расскажите мне о нем.

-Да я не знаю ничего, в первый раз я его в баре увидел. Он глазел на меня. А потом, когда мы уже из отеля выходили, то я его снова увидел.

-И он опять на Вас смотрел?

-Да.

-В упор.

-Да.

-И раньше Вы его никогда не видели, – Хайм закурил, с наслаждением отметив, что Тилль с завистью смотрит на его сигарету.

-Никогда, хотя не знаю, может и видел. Кажется, он на концерте был, или автограф брал.

-Мужчина значит, пятидесяти лет?

-Вроде того.

-Так он был на концерте, или не был?

-Да не знаю я, что я всех помнить, что ли должен. Их тысячи, и мужчин и женщин.

-И врагов у Вас тоже нет?

-Вроде нет.

-Так все же есть?

-Может быть.

-И Вы можете назвать мне их имена?

-Нет.

-Почему же?

-Я не уверен, что у меня есть враги.

-А враги, пишущие стихи? Или записки в стихах. Назовите мне их имена.

-Позвольте мне домой позвонить, – Тилль поднял глаза и посмотрел прямо на Хайма.

-Зачем это?

-У меня дочь там, хочу удостовериться, что с ней все хорошо.

-Потом позвоните. Сейчас мне нужно знать все.

-Да какого же черта, – Тилль стукнул кулаком по столу, пепельница стоявшая близко к краю подскочила и со звоном упала на пол. Окурки разлетелись по всей комнате.

-А вот это бросьте, - Хайм приподнялся и перегнулся через стол, выдыхая прямо в лицо Тиллю. – Это Вы у себя дома по столу стучите, а здесь Вам не бордель, это полицейский участок, имейте уважение к власти.

-Пожалуйста, мне очень нужно позвонить, – Тилль уже не кричал и больше не смотрел на Хайма, теперь он с интересом разглядывал окурки на полу.

-Звоните, телефон мы у Вас не отбирали, – Хайм продолжал разглядывать легендарного солиста и не мог понять, что его Адель в нем нашла. Он подумал, что обязательно расскажет дочери о сегодняшнем деле, и хоть на некоторое время, но привлечет ее внимание.

-Может, Вы оставите меня одного? – Тилль снова посмотрел на инспектора.

-Могу и выйти, но комната все равно прослушивается, – Хайм медленно поднялся, не спеша поправил пиджак, поднял пепельницу с пола, поставил ее на стол и вышел в коридор.

«Пожалуй, нужно их отпускать, еще менеджер этот, суетиться, обвинений я им все равно не предъявлю, а то не приведи Господь, в суд на меня еще подадут. Денег потребуют»,- думал он, ожидая, когда Линдеман закончит свой приватный разговор.

Дверь комнаты для допросов приоткрылась, и Хайм увидел довольное лицо Тилля.

-Спасибо Вам, можно продолжать.

-Да вы можете идти, я Вас не задерживаю, – сказал он и с удовольствием смотрел, как меняется выражение лица солиста.

-Тогда зачем Вы …- Тилль не договорил, буквально захлебнувшись словами, вышел из комнаты, сильно хлопнул дверью и Хайм еще долго с ухмылкой на лице смотрел, как он уходил прочь по длинному коридору.

========== 25 мая ==========

Было еще очень рано. Солнце робко поднявшись из-за горизонта, освещало тихие улочки еще спящего города. Небо такого нежного цвета, какого оно бывает лишь ранней весной, еще не прогретый воздух, сонные прохожие, в основном студенты, полупустые дороги. Они въехали в город в тот час, когда все еще спали и могли наблюдать как этот маленький кусочек Германии, просыпаясь, разлепляет веки, скидывает тяжелое одеяло ночи и несмело вступает в новый день. Олли дремал на переднем сиденье, надвинув бейсболку на глаза.

-Ты же знаешь как называют этот город? — Пауль сидел у окна и с любопытством разглядывал редких прохожих.

-Понятия не имею, — Тилль тоже посмотрел в окно.

-Фрайбург — архитектурная жемчужина Германии!

-Да, город красив, — согласился Тилль.

-Жемчужина, — повторил Пауль словно пробуя слово на вкус.

В последние дни все они чувствовали какой-то эмоциональный подъем, безудержную радость, мальчишеский задор. Каждый из них находил собственные причины такого настроения, но в душе все знали все дело в убийстве. О той ночи никто не говорил, не было никакого уговора, просто они не хотели вспоминать. После того как их отпустили из полиции и они вернулись в отель, собрать свои вещи, случился позорный скандал, все были на взводе и орали друг на друга, дело могло бы дойти до рукоприкладства, если бы охрана вовремя не разняла слишком уж крикливых немцев. В дороге все молчали, обиженные друг на друга, молчали и думали. Это была неприятная ночь, наполненная ненавистью и печалью. А когда настало утро, каждый участник группы сделал вид, будто ничего не происходило. Такой исход устроил всех и следующим вечером они дали отличный концерт, по мнению Фиалика, пожалуй лучший в этом туре.

Лишь однажды, за все это время Тилль заговорил о произошедшем. Это было в очередном городе, где-то на западе Германии. Он уже собирался ложиться спать, когда ему позвонил инспектор Хайм и рассказал последние новости. Девушка, найденная в номере была убита выстрелом из пистолета в голову и уже после смерти убийца кромсал ее тело. На месте преступления отпечатков не обнаружили, как не смогли найти и ту странную записку, но зато через три дня после убийства в другом отеле был найден еще один труп. После опознания выяснили, что это Йэн Кох, сбежавший из местной лечебницы душевно больной. У него были найдены фотографии Тилля, тексты их песен и клок волос жертвы. Йэн оставил предсмертную записку в которой признавался в содеянном и просил у всех прощения. Дело было закрыто.