Вышли на улицу где-то в подворотне, в ста метрах одиноко стояла машина. Олли собрался и решил при первой возможности дать деру. Но на улице убежать он не смог, похититель назвал всего два имени — его женщины и ребенка и он тут же отбросил все мысли о побеге.

Похититель грубо затолкал его в машину, надел на голову черный мешок, связал руки и куда-то повез. Ехали не очень долго, хотя может Олли и ошибался, ему казалось что в машине он пару раз отключался, а потом снова приходил в сознание. Но были ли эти провалы на самом деле или нет, он не мог ручаться. Когда машина остановилась Олли еще верил что все образуется, ну не может такого быть, чтобы весь мир был настроен против него. Но положение лишь ухудшилось, мучитель выволок его из машины, пару раз ударил ногами в тяжелых ботинках, снова пригрозил расправой над семьей и поволок куда-то. Олли не знал где находиться, не мог ничего видеть.

Они шли по лестнице, сначала вверх, потом вниз. Олли спотыкался, несколько раз падал, вскрикивая от боли, похититель молчал и лишь бил его. Наконец они остановились.

-Ты будешь сидеть тут, — сказал мучитель, снимая мешок с головы Олли и подталкивая его в спину.

На пару секунд Ридель растерялся, он зачем-то посмотрел прямо на своего инквизитора, за что и получил удар по лицу. Потом еще один удар. От неожиданности, боли и обиды он закричал. Но никто не слышал его, лишь страшный палач довольно ухмыльнулся и захлопнув тяжелую железную дверь ушел.

Олли огляделся. Он был в маленькой камере: земляной пол, присыпанный деревянной стружкой, низкий потолок, деревянные стены, в углу низкий самодельный лежак. Чуть дальше еще одна комнатка. В надежде он бросился туда и увидел маленький сортир: раковина, толчок и осколок зеркала на стене. Под потолком лампочка без абажура. Очень хотелось пить. Он подошел к раковине и открыл кран. Вода была чистая и холодная, она обжигала губы, он попил немного, умыл разбитое лицо, морщась от боли, и вернулся в камеру.

Теперь он сидел на самодельном лежаке, безвольно свесив голову и борясь с приступами гнева и подступающей тошнотой. Временами его начинало лихорадить и тогда он обхватывал себя руками, сжимал зубы и сидел так, уставившись в одну точку. Потом приступ проходил, он вставал, начинал ходить по камере, стучать в железную дверь, кричать, звать на помощь, пока голос не срывался и новый приступ лихорадки не заставлял его снова усесться на лежак. Время шло, ничего не менялось. Никто не приходил на помощь, похититель тоже не возвращался. Наконец Олли улегся на лежак и забылся нехорошим беспокойным сном.

***

В эту ночь Тиллю в отеле не спалось. Он ворочался на кровати, стонал; то укрывался одеялом, то зло сбрасывал его на пол. Часы на прикроватной тумбочке тикали, отсчитывая секунды тягостной ночи. За окном было совсем тихо, лишь изредка тишину нарушал какой-то тревожный звук, то ли плачь, то ли стон ночной птицы. Этот крик, а потом снова тишина, на некоторое время, и снова крик. Тилль каждый раз непроизвольно вздрагивал, тяжело вздыхал, переворачивался на другой бок, пытался отрешиться от внешнего мира, но сна не было. Пару часов назад, уставший и морально и физически, он вернулся в отель, поднялся в номер и с наслаждением уснул. Но ненадолго. Ему снился сон.

Он идет по длинному коридору, которому нет конца. То справа, то слева он видит двери и все они закрыты. Где-то капает вода, и нет больше ни одного звука в этом месте, лишь звук его собственных шагов, такой чужой и пугающий. Здесь холодно и безжизненно. Коридор перестает существовать. Он уже в оранжерее, здесь так тоскливо и пустынно, кажется что ни одна живая душа никогда не бывала тут. Кругом в горшках растут причудливые цветы, они оплетают стены, потолок, пол. Он пробирается через эти заросли, отмахиваясь от каких-то насекомых. Опьяняющий запах цветения, ему дурно. Он хочет повернуть назад, но оборачиваясь, понимает, что не знает куда ему идти. В панике он начинает рвать цветы и листья, кидать их себе под ноги и тут слышит крик. Он бежит, ноги путаются в зелени, он падает, поднимается и снова бежит. В конце оранжереи он видит окно. Оно так нелепо смотрится в этом мире беспризорных и брошенных растений. Тилль подходит к нему. За окном — комната. Там Олли. Сначала Тилль не понимает, почему басист висит в воздухе в такой неестественной позе. Тилль присматривается и видит что комната оплетена паутиной и Олли подвешен на ней, словно муха. Олли кричит, к нему подбирается огромный мохнатый паук, медленно и уверенно; все правильно, ведь паук — хозяин здесь. Тилль бьет руками в стекло, кричит, пытаясь испугать этого мохнатого монстра, но все действия его остаются незамеченными. Паук все ближе, крик Олли все громче.

Тилль проснулся в мокром поту и долго не мог унять дрожь в руках. Потом немного успокоившись он снова лег, пытаясь заснуть. Все тщетно. Через час мучений солист не выдержал: он сел на кровати, свесив босые ноги на пол, посидел так пару минут, а потом решительно направился в ванную. На эту ночь кошмаров было достаточно.

Оказалось, что сидеть в номере и ожидать рассвета еще более невыносимо. Тилль попробовал было читать, открыл книгу, но через секунду с раздражением отбросил ее от себя. Тогда он встал и подошел к окну. Перед отелем никого не было, фанаты, по всей видимости ушли спать. Горели фонари, освещая улицу своим безжизненным искусственным светом. Тилль не отрываясь смотрел в одну точку, раздумывая над случившимся, и тут он увидел, как из отеля вышел мужчина. Тилль присмотрелся и замер в ужасе. Он узнал того коренастого мужика пятидесяти лет из бара в Аугсбурге. Мужчина стоял на дороге и кажется, раздумывал над тем, куда ему пойти.

-Это же он! — вслух произнес Тилль и тут же закрыл рот рукой, словно испугавшись, что может быть услышан с улицы.

Мужчина тем временем повернулся и не спеша побрел прочь от отеля. Тилль думал не долго. Он схватил с кресла брюки и стал торопливо одеваться, а уже через пять минут вокалист стоял на улице перед входом в отель, приняв решение проследить за подозрительным субъектом.

Погоня. Холодный воздух в разгоряченное лицо. Адреналин. Учащенное биение сердца. Мужчина впереди, идет медленно, не оглядываясь. Тилль сзади, похож на преступника. Он то крадется, то делает короткие перебежки, прячется за деревьями, за автобусными остановками, воровато оглядывается, боясь быть замеченным. Вот мужчина остановился, оглянулся, словно почувствовал преследователя. Тилль бросился в подворотню, молясь всем богам, чтобы его не заметили. Постоял пару минут, осторожно выглянул. Пустая улица. Никого, куда не посмотри.

-Черт, — зашипел Тилль. — Упустил.

Но нет, вот же он — тот мужик. Он перешел на другую сторону улицы и теперь с любопытством разглядывает в темноте какой-то памятник.

-Вот странный тип, — шепчет Тилль.

Мужчина, тем временем, уже насмотрелся, он снова неспешно идет по улице. Тилль стоит в раздумии. Светает, скоро на этих улицах будет полно народу. Студенты пойдут на свои занятия, ранние служащие на работу, город наводнится туристами и праздными гуляками и его непременно заметят и узнают. Будут останавливать, просить автограф, он уже не сможет никого преследовать. Нужно действовать. Тилль решается. Он со всех ног бежит к подозрительному незнакомцу, замечая краем глаза, как какой-то человек, выходит из бара и останавливаясь с удивлением смотрит на него. Это сейчас не важно. Тилль бежит, нагонят мужчину, видит, как тот оборачивается. Вокалист протягивает руку, хватает незнакомца за шиворот куртки и в этот момент понимает, что ему не в чем обвинить этого несчастного.