Прошел час. Зал опустел. Наконец, появилась первая весть, но она была недоброй. Охранники смогли открыть дверь пожарного выхода и обнаружили там следы. Пройдя по темному коридору до самого конца они наткнулись на концертную куртку Олли, самого же басиста так и не нашли. Кроме того, в зале был найден труп девушки-фанатки. Она лежала лицом вниз на лестнице верхнего яруса и поэтому сначала никто даже не заметил ее. Вызвали полицию. Ко всему прочему, несмотря на все меры предосторожности, за сцену прорвались журналисты.

Тилль долго молчал, нервно курил, а спустя полтора часа пришел в ярость: словно торнадо он пронесся по опустевшим коридорам, ворвался в кабинет администратора зала, опрокинул стул, предложенный ему, вытащил несчастного из кресла и попытался добиться объяснений.

-Простите, — администратор зала стоял, опустив глаза в пол, вжав голову в плечи и нервно переступая с ноги на ногу. Казалось, что еще чуть-чуть и этого побледневшего маленького человека хватит удар.

-Простите?! — Тилль нагнулся к администратору.

-Да, — робко ответил тот, отступая на шаг назад. — Никто не снял этого момента, никто не видел, простите. Я не могу помочь Вам, мы уже просмотрели все записи с камер, там ничего нет.

-Ничего нет?! Никто не видел?! Тысячи зрителей, сотни охранников, везде операторы, где все были?!

-Там был взрыв, — оправдывался администратор, все отступая от разъяренного вокалиста. — Все смотрели туда.

-Он упал с этой гребаной лодки и никому не было дела?! Да какого же хрена вся эта охрана деньги получает, чтобы разглядывать петарды. У нас на шоу их сотни взрываются и что?! Что я спрашиваю, охрана всегда в этот момент расслабляется?!

-Я же не начальник охраны.

В маленьком администраторском кабинете было душно, за окном уже стемнело. Бесшумно вошел Флаке и остановился на пороге в нерешительности, зная, что Тилля в таком состоянии лучше не трогать.

-А мне плевать! Вы здесь главный, вот и ответьте мне, где Олли. Где он?

-Тилль, уймись, — Флаке, немного подумав, встал между администратором и вокалистом. — Мы ничего не решим, если будем орать на этого человека. Он ничего не знает и если ты задушишь его, то никому лучше не сделаешь.

-Уйди! — Тилль попытался отодвинуть клавишника, но тот даже не пошевелился.

-Можешь ударить меня, но я не уйду! — Флаке посмотрел на Тилля.

-Я не собираюсь тебя бить, — Тилль тяжело вздохнул и вышел из кабинета.

-Спасибо Вам, спасибо! — администратор подлетел к Флаке и попытался поймать того за руку.

-Да отстаньте, — Флаке ловко увернулся и вышел следом за Тиллем.

***

Солнце обрушилось за горизонт. Красное и нереальное, словно огромное раскаленное и медленно угасающее сердце, вырванное из груди какого-то гиганта. «Словно Его сердце. О, как Он пел об этом. Страшный враг, хотя… Нет! Уже и не так ужасен. Повержен… Нет, не совсем повержен, но стоит на том тонком мостике, о котором сам и написал». Он посмотрел вокруг, мир был не такой как обычно. Все привычные предметы потеряли границы и стали, какими-то воздушными, словно плохо сделанный фотомонтаж, в этом отблеске алого заката. Но не это сейчас волновало. Где-то в голове пронеслась мысль «Завтра будет ветрено» Пронеслась стремительно, чтобы тут же потеряться и уступить место другим, более важным на этот момент, более интересным и таким приятным. «Узник уже в камере. Ах, не для него построил я эту идеальную темницу, совсем не для него. Там, скрытый от посторонних глаз, в темном подвале, за тяжелой железной дверью должен сидеть в вечном заточении Враг. Узник лишь временный гость. Сейчас он лишь пешка на этой доске, но скоро, очень скоро положение поменяется, пешки будут отданы в жертву и Тилль займет свое место, в темнице, рядом с трупом товарища. Но пока стоит подождать, немного помучить, пускай эта жестокость не приносит радости. Не важно. Ждать. Больше ничего не нужно. Пока не нужно. Свое место в камере Он займет лишь тогда, когда сможет понять, за что был предан единоличному суду, без следствия и за какие грехи понесет свое наказание. Да, их будут искать. Этого временного узника сейчас, а потом того — Врага, но разве кто-то сможет найти. Нет! Никогда! Я не зря все продумал, не зря все предусмотрел. Осечки быть не может. Я всюду прав и значит и удача не отвернется.

Так легко было поймать узника, так просто и так быстро. Как примитивны эти создания, готовые отдать все за своих жен. Стоило лишь произнести имя его женщины и ребенка, как он испугался и уже больше не смел сопротивляться. Как прекрасно было ударить узника по лицу и увидеть его испуганные и расширившиеся глаза, а потом ударить снова, сильно и с отмашкой, почувствовать сладкое томление в паху и снова ударить. Власть дает наслаждение. Я мог бы убить узника, убить медленно, избивая и мучая, но не стал. Нет, наживку не убивают, зачем лишать себя такого козыря, ведь это неразумно. А вот избить, унизить, запугать, мучить с наслаждением — да, это хорошо. Враг еще далеко, а этот узник здесь в моей власти. Да…

Но нужно идти, идти скорей, нужно успеть на службу. Если опоздать, то будет очень неприятно. Отмыть руки, снять грим и на службу».

Он засуетился, забегал по дому, со стороны казалось что в его действиях нет смысла, но тем не менее, через десять минут он вышел на улицу, сел в машину и отправился по своим делам. Стемнело, зажглись фонари, улицы опустели и лишь ухмыляющийся серп луны мог видеть, куда отправился убийца.

***

Они сидели в гримерке, ожидая полицию. В дверь робко постучали. Никто не пошевелился, словно их это не касалось. Стук повторился, на этот раз сильнее.

-Журналисты, — прокомментировал Пауль. Никто ничего не ответил.

Постучали в третий раз. Флаке поднял голову и удивленно посмотрел на дверь, но ничего не сказал.

-Да кто там? — не выдержал Рихард. Он поднялся и пошел открывать.

-Если журналисты, гони в шею, — посоветовал Пауль.

За дверью стоял их охранник и какая-то незнакомая девушка. Рихард лишь мельком взглянул на нее и спросил охранника.

-Это кто еще? Журналистка? Мы не даем интервью, — он уже собирался закрыть дверь, но охранник торопливо заговорил:

-Нет, нет. Постойте, это не журналистка. Она была на вашем концерте и утверждает, что видела того человека.

-Какого еще человека? — Рихард снова взглянул на незнакомку.

Хрупкая девушка лет двадцати трех, глаза испуганные, смотрит с плохо скрываемым обожанием. Стесняется. Типичная фанатка. Обычно очень терпимый к проявлениям фанатской любви, сейчас Круспе почему-то испытал отвращение. У него появилось непреодолимое желание захлопнуть дверь перед носом этой незваной гостьи.

-Того, который Олли похитил, — сказал охранник и с сомнением посмотрел на Рихарда.

-Правда? — теперь настала очередь Рихарда смотреть с сомнением. Он взглянул сначала на охранника, а потом снова на девушку. — Вы видели его?

-Я немного не хорошье по-немецки гофорью. Я плошо понимающь, шьто фы говорьите. Это фсе очень быштро. Я хочью помощь. Я фидеть, как мушчинья фести Олли Риделя в дверь, — сказала девушка, с жутким акцентом.