Последние годы у меня почти не было друзей. После ранения я как-то незаметно исключила из своего круга общения всех подруг. Мы взрослели и все они, рано или поздно обзаводились потомством, а мне, несмотря на сеансы с психотерапевтом и поддержку Стефана, были слишком больно видеть чужое материнское счастье. До той операции я и детей то особо не хотела, но лишившись репродуктивной функции, внезапно осознала: где-то в глубине души я всегда мечтала о ребенке от Стефана. Но меня лишили этой возможности раз и навсегда. И я отдалилась от всех тех, кто мог напомнить мне об этом, отказывалась от встреч под разными предлогами, уходила с головой в работу, пропускала званые обеды, и вечеринки, куда приходили семьи с детьми. Моим единственным другом стал Стефан. Он понимал мою боль, но чем глубже увязал в своей анархистской организации, тем меньше времени уделял мне, а к тому дню, когда мы вернулись в Берлин, и я потеряла его, мы слишком отдалились друг от друга чтобы быть друзьями. И вот теперь, я нашла человека, которого готова назвать своим другом. Не Тилля, мы были достаточно близки, чтобы спать, но не достаточно, чтобы делиться сокровенным, а Юргена. Я доверяла ему и ощущала себя рядом с ним так, словно мы были знакомы тысячу лет. А теперь должна предавать собственные идеалы, чтобы не позволить Крумбайну казнить доктора. А ведь я так близка к цели, ближе, чем когда либо, нужно лишь взять со стола нож и…

Крумбайн внезапно умолкает и поворачивает ко мне лицо. Он будто бы прочел мои мысли, хмурит брови, бросает короткий взгляд на столовый нож, на своей тарелке и снова глядит мне в глаза.

— Тебе следует остановиться, — мягко говорит он и отбирает у меня стакан с недопитым вином. — Ты устала и хочешь спать. — Его голос обволакивает, успокаивает и вот я уже не в силах пошевелиться, а он продолжает: — Сейчас ты пойдешь в свою комнату и ляжешь спать, а наутро будешь чувствовать благодарность, за то, что я не дал тебе совершить глупость и сохранил жизнь твоего приятеля. И, как и обещал, я позволю тебе навестить доктора.

— Когда ты его отпустишь? — слова даются с трудом, в голову будто напихали шуршащей бумаги и мне крайне трудно собрать мысли.

— Когда все закончится, — он улыбается мне и делает жест рукой, я хочу повернуть голову чтобы понять, кому он предназначен, но не могу отвести от Карла взгляда.

— Что именно должно закончиться?

— Я расскажу тебе позже, а пока ступай к себе и отдохни. Ты еще слаба и тебе требуется сон, — он касается пальцами моего больного плеча, и крепко сжимает его, но я не чувствую боли, то ли дело в выпитом вине, то ли в уколах. Карл разрывает зрительный контакт, и я ощущаю облегчение.

— Проводи нашу гостью и будь вежлива, — приказывает Крумбайн, обращаясь к кому-то позади меня, на пару секунд я решаю, что это Карина, но обернувшись, понимаю — за моей спиной стоит Рози.

— Охрану оставить? — спрашивает она едва слышно.

— Нет, только запри, — отзывается Карл и добавляет с улыбкой. — А потом возвращайся, я буду тебя ждать.

Глаза Рози вспыхивают, и лицо озаряет счастливая улыбка. А ведь она и правда любит этого извращенца, хотя он и обращается с ней как с прислугой. Неужели все дело в его чертовом гипнозе? Тилль сказал, что Розалин сильно изменилась рядом с Крумбайном, и я была уверена, что дело в наркотиках, но теперь вижу: Раш ни при чём. Становится не по себе, когда я понимаю: меня может ждать та же участь. Но нет, я не стану такой же как Рози, лучше уж сдохнуть, чем искренне полюбить это чудовище и быть послушной куклой в его руках.

— Идем, — Рози чуть подталкивает меня в спину, заставляя подняться. Разговоры за столом умолкают, ко мне поворачиваются, и я ловлю удивленные взгляды.

— Катарина покинет нас, она устала и ей нужно больше отдыха, — говорит Крумбайн и добавляет. — А мы продолжим веселье!

Мужчины одобрительно улюлюкают, пока я нетвердой походкой иду к выходу в сопровождении Розалин.

Мои старенькие механические часы исчезли вместе со всей одеждой, потому я не могу сказать точно, сколько сейчас времени, но видно мы просидели в столовой дольше, чем я думала, потому что шумный лагерь затих. Лишь в отдалении виднеется огонь костра, и ветер доносит до моего слуха приглушенные голоса и запах горелой древесины.

— Караульные? — спрашиваю я, указывая рукой в сторону огня.

— Не твое дело, — шипит Рози, и грубо подталкивает меня в спину. — Заткнись и топай!

— Разве твой любовник не приказал быть со мной вежливой? — я оборачиваюсь и пытаюсь разглядеть её лицо, но оно скрыто во мраке ночи.

— Топай! — она не кричит, но голос звенит от злобы.

— Ты должна быть со мной любезной.

— С чего бы это? — хмыкает она.

— Неужели не слышала что он говорил, Рози? — я растягиваю губы в усмешке. — У меня важная миссия, и без меня вам не победить.

— Не обольщайся, ты здесь лишь для декорации, — отзывается она и, схватив меня за предплечье здоровой руки, тянет за собой, но я упираюсь, не желая подчиняться. Я пьяна, но не столько чтобы не попытаться выведать у Розалин тайны Крумбайна. Мне нужно узнать, о чем говорил Карл пару минут назад, и я подозреваю, что Рози в курсе.

— Ты ошибаешься, — я выворачиваюсь из её цепких пальцев и отступаю на шаг, чтобы она вновь не схватила меня. — Крумбайн предложил мне твое место, и я думаю согласиться.

— Врёшь! — шипит она.

— Он сказал, что ты ему наскучила, — я рискую, ведь на самом деле не знаю ничего об их отношениях, но попадаю в цель.

— Это неправда, — в её голосе чуть меньше уверенности, чем раньше.

— Я ему понравилась, он сказал, что у меня красивые волосы, лучше, чем у тебя, — я провожу рукой по туго заплетённой косе. Розалин наверняка знает о его фетише и должна поверить. Так и происходит.

— Тупая шлюха, да я прямо сейчас обкорнаю тебя, — она бросается ко мне, пытаясь вцепиться в волосы, но мне удаётся увернуться.

— И тогда он точно тебя выгонит! Еще до того как всё начнётся! — я пячусь, неловко оступаюсь и едва не падаю на землю. Рози воспользовавшись этим, тут же хватает меня за руку и дёргает на себя.

— Значит, я подожду, — выдыхает она мне в лицо. — А послезавтра, после того как, мы войдём в Берлин, он избавится от тебя как и обещал. Ты не нужна ему, огрызок продажной системы угнетения.

— Ты уверена? — усмехаюсь я.

— Зачем бы ты ему понадобилась? В новое правительство войдут только те, кто доказал ему свою преданность, и это явно не ты, — она внезапно успокаивается и отпускает мою руку. — А теперь, если не хочешь чтобы я вернулась и рассказала ему о твоей выходке, то топай за мной.

Меня до дрожи пугает, когда Карл делает меня безвольной, с помощью чертова гипноза, и потому, не споря, я иду следом за Рози, обдумывая то, что услышала. Судя по всему, послезавтра Карл собирается вернуться в столицу, и, убить всех конкурентов. Так вот о каком сражении шла речь, он задумал войну против своих же, и скорее всего битва будет кровопролитной. Сейчас в городе правят шесть банд, и я уверена, не все главари пожелают отдать власть добровольно. Мыслить ясно не просто, дурное вино шумит в голове, но в мозгу зарождается новый план. В этот раз я хочу использовать стратегию Крумбайна — плыть по течению и позволить ему вынести нас на нужный берег. Но чтобы осуществить задуманное мне потребуется помощь доктора, и я очень надеюсь, что завтра утром мне позволят с ним увидеться.

========== Глава двадцать третья ==========

***

Меня немного мутит и в голове, словно взрываются тысячи маленьких фейерверков, потому, когда мы выходим на яркое солнце я болезненно морщусь и закрываю глаза рукой. Крумбайн усмехается, но ничего не говорит, хотя я была уверена: ему нравиться издеваться и он не упустит возможности подколоть меня. Когда глаза привыкают к солнцу, я опускаю руку и окидываю взглядом окрестности. Вчера в темноте мне показалось, что лагерь небольшой, но сейчас понимаю, как ошиблась. Крумбайн занял одну из крупных деревень, расположенных вдали от города и хотя многие дома разрушены, в остальных явно кипит жизнь. Пока мы идем по улице, я кручу головой и вижу сушащееся белье на веревках, слышу стук топора, ощущаю запахи готовящейся еды и понимаю: вокруг полно людей. Почти у каждого дома стоит байк или два, а их хозяева иногда выглядывают из окон и, заметив нас с Карлом, склоняют головы в знак приветствия. Несколько раз я вижу невольниц, они работают во дворах и сейчас одеты, но шеи по-прежнему украшают широкие кожаные ошейники. Они не смотрят на нас, лишь низко кланяются и замирают, опустив головы, но Крумбайн не удостаивает их и взгляда.